Соня Джелли - Глава 7

Виктор Коровкин
      Шагая бесцельно и безысходно по улицам Ливерпуля, Фрэнк вдруг обнаружил, что ноги привели его к редакции, где еще недавно, а точнее, полгода назад, он работал. Впрочем, утверждение «полгода назад» в данный момент он вряд ли бы мог доказывать с непреклонной убежденностью. Неосознанно, влекомый неведомой силой, он отворил дверь, поднялся на второй этаж и ступил в коридор, ведущий к отделу, где когда-то было его рабочее место. И именно в этот момент в коридоре, с его обратной стороны, показалась фигура, от обладателя которой Фрэнк, честно говоря, успел отвыкнуть. Ему на встречу неизменно спешащей, можно даже сказать стремительной, походкой приближался Дэвид Кэмбл.
      – Фрэнк, зайди ко мне. Я должен составить с тобой разговор, - слетело с уст Дэвида в тот момент, когда они почти разминулись. Не прозвучи это не предвещающее ничего хорошего высказывание, встреча Фрэнка с главным редактором могла бы пройти совершенно безмолвно в силу того, что Фрэнк морально не был готов к этой встрече. Пока Фрэнк старался придать своим нестройным мыслям хоть какое-нибудь направление, Дэвид исчез.
      То, что Дэвид не имел права давать ему никаких распоряжений, было очевидно для Фрэнка. Он, Фрэнк, давно уже уволился из редакции, и сейчас является независимым от журналистики человеком. А раз так, Дэвид Кэмбл Фрэнку Бэйли более не указ. В конце концов, он известный писатель... По крайней мере, он был им еще недавно… Несмотря на такой категоричный вывод, Фрэнк все же поплелся в кабинет главного редактора, чему никак не мог найти объяснения. В какой-то момент он даже сравнил себя с кроликом, которому уготовано стать завтраком для удава, хотя и не мог предположить, какую роль в его жизни еще сыграют эти пушистые длинноухие зверьки. По странному стечению обстоятельств по всему пути следования никто из сотрудников редакции не встретился. «Может, и к лучшему», - утешал себя Фрэнк. Постучав и войдя, Фрэнк, чтобы снивелировать допущенную им неучтивость, выдавил:
      – Доброе утро, Дэвид.
      Сидевший в своем кресле Дэвид, заслышав приветствие, как-то странно подергал бровями.
      – Добрый день, Фрэнк.
      Воцарилась пауза. Коллеги смотрели друг на друга оценивающе. Трудно было представить, о чем думал сейчас Дэвид, но, что касается Фрэнка, то он лихорадочно пытался сообразить, что можно ожидать в ближайшие минуты. Необходимо отметить, что ни ранее, ни в данный момент Фрэнк не мог сказать о Дэвиде ничего плохого. Более того, можно даже утверждать, правда, если отвлечься от обстоятельства соподчиненного по службе положения, что их связывала дружба.
      – Присаживайся, Фрэнк – сказал Дэвид, первым осознавший, что молчание затянулось. – Я просил тебя зайти, чтобы узнать, что с тобой происходит.
      Трудно было понять, к чему он клонил.
      – Ничего особенного, Дэвид. А почему ты спрашиваешь?
      – Ничего особенного… Тогда скажи пожалуйста, что случилось с твоим будильником? Чтобы ты сразу вошел в курс дела и отвечал целенаправленно, предлагаю тебе вспомнить, когда начинается у нас рабочий день, а затем посмотреть на часы. А? Ощущаешь разницу? Итак, я жду твоего ответа. У тебя что, время остановилось?
      «Вот оно что!» - разум Фрэнка наконец стал проясняться. «Дэвид думает, что я до сих пор работаю у него! Сейчас уже далеко даже не полдень, и, конечно, он зол, считая меня опоздавшим», - решил он. От мысли, что загадка сурового поведения Дэвида разгадана, несколько полегчало, что позволило Фрэнку взять слово. В конце концов настала пора выговориться. К тому же, Дэвид не был тем, кому бы он не мог довериться.
      – Послушай, Дэвид. Нет, ты сначала обещай, что не будешь смеяться. Ты даже не предполагаешь, как ты был прав, говоря, что время остановилось. Оно не просто остановилось… Нет, оно вовсе не остановилось. Оно пошло вспять! Дэвид, ты мне веришь? Это правда!
      – Настоящая правда всегда неправдоподобна. Кажется, так говорил твой Достоевский?
      Пальцы Дэвида начали слегка барабанить по столу, что по прежнему опыту Фрэнк воспринял как свидетельство нарастающего возбуждения.
      – Нет. То есть да. Но ты выслушай меня. Представь ситуацию, что сегодня кончилось. Как думаешь, что наступит? Думаешь, что завтра? Завтра не будет. Завтра не будет даже вчера. Завтра мы вернемся на месяц назад!
      – Кажется, я начинаю не понимать. Но в любом случае я серьезно обеспокоен твоим состоянием. Тебе надо обратиться к врачу.
      – Я совершенно здоров, Дэвид!
      – Я в этом вовсе не уверен, но раз ты так утверждаешь, послушай меня, Фрэнк. – Пальцы замедлили ритм, и можно было понять, что их хозяин усилием воли возвращает себя в норму. - Послушай, ты ни за что не можешь обвинить меня в том, что я к тебе несправедлив. Я прекрасно понимал и понимаю, что ты стремишься в жизни к большему, чем быть просто журналистом. Я знаю, что ты пробуешь писать. И это стремление похвально. Скажи, положа руку на сердце, препятствовал я тебе в этом? Препятствовал? Правильно, не препятствовал. Хотя иногда твое увлечение оказывалось в ущерб нашему общему делу. Помнишь, как ты в репортаж с морской буровой платформы по ошибке вставил абзац из своей первой басни? Ладно, не буду делать на этом упор. Фрэнк, дружище, ты должен осознавать, что, работая в нашей редакции, ты должен держать себя в рамках правил, общих для всех наших сотрудников. Работа есть работа. Сейчас именно эта работа позволяет тебе жить, а потому и заниматься литературой.
      Слова о заработке на хлеб насущный больно отозвались в душе Фрэнка. Он вспомнил о том, что его угнетало последние дни. Дни или месяцы, бегущие назад, - какая теперь разница. Стесненность в средствах, а точнее, отсутствие таковых, заставили Фрэнка ухватиться за промелькнувшую мысль о том, что по мнению Дэвида он все еще был сотрудником редакции. Дэвид продолжал еще что-то говорить, но Фрэнком уже овладела идея начать все с начала. Он снова издаст свой роман, и все изменится к лучшему.
      – Ты со мной согласен? – вернул его с небес голос Дэвида.
      – Согласен. Извини меня, если я подвел тебя, Дэвид.
      – Прекрасно. Тогда вспоминай, что я тебе вчера дал задание написать статью о прибавлении в семействе бегемотов в зоопарке Нью Честера. Вот тебе еще раз список контактных телефонов. Иди и начинай работать. Завтра приноси результат.
      – Благодарю тебя, Дэвид.
      – Ладно, ладно. Иди и не забудь, о чем мы с тобой говорили.
      Фрэнк вышел с робким предположением, что счастливый случай выручил его, и в него вновь вселилась некоторая уверенность.
      Воодушевления, однако, хватило лишь дойти до отдела. При виде знакомой двери его вдруг охватила тоска. Эта дверь самим своим существованием символизировала возвращение в исходную точку, а необходимость ее открыть означала для Фрэнка крушение всех его надежд. После секундного колебания он все же толкнул дверь.
      Вокруг, в большом редакционном зале, царило обычное для такого учреждения оживление – двигались сотрудники, слышались их голоса, звонили телефоны, шуршали принтеры. Никто не придал значения появлению Фрэнка, как если бы и не было никакого расставания. Лишь только Джон Форрестер поинтересовался о причине его позднего прихода. «Ездил в Нью Честер. Брал интервью у новорожденного гиппопотама», - ответил Фрэнк, не успев придумать ничего более внятного. Джон что-то промычал, как бы желая сказать, что он ничего не имеет против, если Фрэнк встал сегодня не с той ноги.
      Подойдя к своему рабочему месту, Фрэнк обнаружил на столе книги, записи, ручки, карандаши, все то, что он в свое время аккуратно собрал и перевез домой. Последнее открытие заставило ноги Фрэнка подкоситься, и он, не то чтобы опустился, а скорее рухнул на стул. Обхватив голову руками, он ушел в себя и не подавал признаков рефлексии. Хотя глаза его и были широко, шире обычного, открыты, было также очевидно, что обмен информацией с внешним миром происходил в направлении, противоположном общепринятому. Стороннему наблюдателю в его странном взоре мог бы привидится отблеск дьявольски красочного маскарада, где маски имели сходство с братьями нашими меньшими разного калибра и разной масти, а также с теми, кого наши естествоиспытатели еще не успели классифицировать.
      Как бы глубоко Фрэнк не был отстранен от реальности, в конечном итоге легкое прикосновение к его плечу привело его в чувство. Стало понятно, что времени с момента его прихода в редакционный отдел прошло достаточно много. Это можно было заключить хотя бы из того, что из сотрудников в помещении осталась только Хелен. Именно она дотронулась до Фрэнка, и тем самым, вероятно, поспособствовала тому, что ему не пришлось обнаружить себя среди ночи в редакции. Возвращение из мира химер не принесло ни душевного, ни телесного облегчения. Более того, голова его натужно гудела, что можно было бы считать нормальным явлением, если согласиться, что головой можно выполнять физическую работу.
      С Хелен и ее мужем Майком Фрэнк был знаком уже давно, еще со студенческой скамьи, когда они постигали основы журналистики. Майк на старших курсах увлекся научной тематикой и стал сотрудничать с научно-популярным журналом, название которого Фрэнк сейчас бы не припомнил ни при каких обстоятельствах. Они же с Хелен пришли работать в «Флэш Кроникл», и Фрэнк ни разу не замечал, чтобы Хелен выказала свое сожаление по поводу принятого решения. В отличие от Фрэнка, который, как мы уже знаем, предпринимал отчаянные попытки добиться известности, Хелен устраивало ее положение. Как мог догадываться Фрэнк, оно устраивало ее своей стабильностью и предсказуемостью, что явно контрастировало с его нынешним положением.
      – Хочешь кофе? Я только что сварила.
      Не дожидаясь ответа, Хелен поставила на стол две чашечки кофе. В этот момент Фрэнк почувствовал признательность к Хелен за ее участие к нему.
      – Спасибо.
      – Ладно, рассказывай, что у тебя случилось? Поссорился с Джессикой?
      Джессика… Странно, но за последние дни он ни разу не вспомнил о ней. Джессика была подругой Фрэнка. Они познакомились летом прошлого года. В один из уикэндов Фрэнк был приглашен Майком на морскую прогулку. При этом Майк употребил незаурядную настойчивость в процессе агитации. Одной только рыбалки, фанатом которой Майк сам являлся, было явно недостаточно, тем более что Фрэнк был к ней равнодушен, не находя никакой прелести в бдении за удочкой. Поэтому Майк был вынужден прибегнуть к пропаганде здорового образа жизни, и Фрэнк был соблазнен солнцем, морем, свежим воздухом и возможностью отрешиться от повседневной суеты. Когда Фрэнк прибыл в бухточку, где Майк держал свой катер, и взошел на его борт, то кроме Майка и Хелен он обнаружил там прелестное создание по имени Джессика. Именно так ее представила Хелен. Фрэнк же был отрекомендован как личность творческая, что кроме всего прочего могло обозначать непрактичного в быту человека. Джессика так и поняла, а будущее доказало, что она не ошиблась. Джессика состояла в каком-то дальнем родстве с Хелен. Она не так давно переехала из своего родного Стрэттона и работала агентом по недвижимости. Предложение о прогулке ей поступило от Хелен. Джессику не надо было упрашивать – она была чрезвычайно довольна представившейся возможностью для активного отдыха. О Фрэнке ей заранее не было сообщено, так как Хелен не была окончательно уверена в дипломатических способностях Майка. В течение всего времени движения до места, которое Майк уже давно облюбовал для успешного лова, Фрэнк вглядывался вдаль и делал это с таким значимым видом, как будто ему была поставлена задача первому увидеть ирландский берег и немедленно доложить об этом капитану. Предоставленная сама себе, потому что Хелен занималась провизией на камбузе, Джессика сначала любовалась удаляющимся берегом, затем проходящим невдалеке круизным лайнером, пролетающим в вышине самолетом, парящими чайками. Все казалось ей прекрасным, и даже сосредоточенный Фрэнк не нарушал общую гармонию. Фрэнк и сам бы не мог объяснить, почему при общении с женщинами он терял свой интеллект и выставлял себя в таком свете, что пресекал все дальнейшие отношения. Возможно то же самое должно было случиться и на этот раз, если бы не Хелен с Майком. После того, как двигатель был заглушен, и катер лег в дрейф, Майк объявил, что перед трапезой и рекреацией необходимо поработать, в связи с чем он выдал Фрэнку и Джессике по удочке, усадив их рядышком на корме, сам же как-то резко потерял интерес к рыбалке и отправился что-то красить, думая, что все поверят, что красить в море удобнее, чем на суше. Никто, правда, не стал исследовать причину отсутствия Майка на правдоподобность. Фрэнк и Джессика начали делиться несуществующим опытом рыбной ловли, в результате чего они пришли к выводу, что у них много общего. Это не было сказано вслух, просто каждый из них подумал о собеседнике весьма и весьма тепло. Постепенно рыба ушла из их разговора, и он стал носить более общий характер, где обсуждению подлежало все, что приходило на ум. Фрэнк все еще удивлялся тому, что он оказался в состоянии так долго содержательно говорить, в то время как Джессика отметила, что без Фрэнка прогулка не была бы столь очаровательна. Раскрасневшиеся от общения и довольные тем, что не нанесли урон мировому океану, они откликнулись на зов Хелен, предлагавшей всем перекусить. Ни Майк, ни Хелен не стали интересоваться результатами рыбалки – им достаточно было видеть воодушевление на лицах Джессики и Фрэнка, что свидетельствовало об успехе замысла. Сходя на берег, Фрэнк попросил у Джессики разрешения позвонить ей завтра и получил согласие.
      Так начались их отношения. Фрэнк ими очень дорожил, и поэтому упоминание о Джессике болезненно отозвалось в его душе. Несмотря на то, что от Хелен поступило предложение поделиться невзгодами, Фрэнк, памятуя о неудачной попытке с Дэвидом, не рискнул воспользоваться им. Вместо этого он перевел разговор в неожиданное для Хелен русло.
      – Хелен, есть ли у тебя какое-нибудь представление, с каких пор наша газета стала освещать жизнь зверей?
      – Ты о бегемоте?
      – Похоже, только я о нем не знаю. Чем же он знаменит?
      – Он полосатый.
      – И что?
      – Послушай, мне не известны все подробности, но вчера, уж не знаю как, но Дэвиду стало известно, что в зоопарке Нью Честера родился полосатый бегемотик. Он, то есть Дэвид, был сильно возбужден и говорил, что это настоящая сенсация.
      – Хелен… Мне неудобно переспрашивать, но в чем собственно… необычность ситуации?
      – Он полосатый! А полосатых бегемотов не бывает.
      Фрэнк некоторое время неподвижно смотрел на Хелен, осмысливая сказанное ею.
      – Точно не бывает?
      Настала очередь Хелен пристально посмотреть на Фрэнка.
      – Точно.
      Прошло несколько минут в абсолютном безмолвии, наконец, Хелен призвала допить кофе и отправиться по домам, обосновывая это тем, что дома будет лучше, в том числе и Фрэнку. У Фрэнка не было сильного желания спорить с этим аргументом, и он согласился. При выходе из здания Хелен предложила подвезти его до дома.
      – Спасибо, Хелен. Тут где-то рядом я оставил свою машину.
      – Ты починил машину? – Хелен несколько удивилась, зная, что прежняя машина Фрэнка требовала больших средств на ремонт, а потому уже довольно давно стояла на приколе.
      – Нет, я выкинул ее и купил новую. Иначе мне было бы сложно добираться до дома, ведь я теперь живу в Биркенхеде.
      Все это звучало странно для Хелен, но она не стала задавать новые вопросы, а решила предварительно посоветоваться с Майком относительно увиденного и услышанного сегодня. Она никогда, а Фрэнка она знала уже давно, не отмечала в его поведении никаких необъяснимых странностей. Он был всегда прост и понятен, и даже его стремление стать писателем – многие знали об этой его заветной мечте - можно было считать вполне естественным, не привносящим в его портрет ничего необычного. Они тепло попрощались. Фрэнк, кроме того, передал привет Майку.
      К удивлению, Фрэнк достаточно скоро вспомнил, где он, будучи в расстроенных чувствах, оставил свою машину. И это обстоятельство он посчитал главной удачей дня, ибо для того, чтобы пройти даже два квартала до машины, надо было подвергнуться испытанию погодой. Он еще не привык, что лето для него сменяется весной, а весна в свою очередь зимой. Именно промозглым январским вечером он, одетый по-весеннему, а потому, дрожавший от холода, сел в машину и завел двигатель. Времени для мыслей не было, так как было уже очень поздно, и надо было возвратиться домой как можно быстрее – завтра с утра предстоит поездка в Нью Честер.
      Проезжая мимо дома Найтингейлов, он обратил внимание на пляшущие в их окне цветные тени. «Телевизор смотрят», - заключил Фрэнк и тяжело вздохнул. Его всегда удручала неравномерность распределения забот и проблем среди людей. Отчего именно ему, Фрэнку, суждено было влипнуть в такую историю? Он остановился перед своим домом и вышел из машины. Посреди пустынной улицы не было никого, кому бы можно было адресовать этот вопрос.
      Часы в гостиной показывали без четверти полночь. Сил хватило лишь дойти до дивана, но больше и не требовалось - дальнейшее произошло под действием притяжения Земли. Не теряя зря время, Фрэнк уснул.