«Всякий автор… непременно представляет себе, каким образом подействует написанное.
Чтобы быть принятым в число моих избранных читателей, я требую очень немногого:
чтобы вы были чувствительны … и не стыдились бы этого, чтобы вы …искали таких мест, которые заденут вас за сердце…» - так обращался Л.Н.Толстой к читателям своей повести «Детство»
Если начать пересказывать сюжеты фильмов «Волчок» и «Жить» драматурга и режиссёра Василия Сигарёва, то мало кто дочитает эту статью до конца.
Не смотря на премии и награды, заслуженные этими фильмами, некоторые кинокритики отмечают в них избыток негатива, граничащий с некрофилией.
Нам знакомы фильмы, где свершаются десятки убийств в час.
Ещё больше фильмов, где тоже есть смерть, но показана она достаточно условно, чтобы никого не травмировать, хотя и со всей траурной атрибутикой.
В.Сигарёв погружается сам и влечёт за собой зрителя в самую глубину трагических переживаний. Пожалуй, мало кто захочет смотреть их два раза.
Но, посмотрев однажды, не забудет.
Нас не удивишь никаким натурализмом. Реализм эпохи свободы творчества уже не может превзойти простого, нехудожественного, так сказать, документального реализма, где в реальном времени публично расстреливают, вешают или убивают иным образом.
Авторов фильма о гибели «Титаника» никто не упрекнёт в недостоверности или преднамеренном желании «нажить капитал» на трагической сенсации.
Но по силе воздействия на зрителя и «Титаник» уступает фильму «Жить».
Режиссёр В. Сигарёв безжалостен к зрителю. Он избегает всяких условностей в изображении людского горя, изменяя натуральности только в его дозах и концентрации, иногда не избегая описания даже того, что всегда отвратительно для нормального человека.
Он не смакует детали, не «выжимает слезу», наоборот, описывает несчастья максимально кратко, но так точно, что зрителю не избежать острого сопереживания.
При этом обстоятельства трагедий самые обыкновенные, которые случаются сплошь и рядом.
Музыка в фильмах есть, но впечатления определяет не она.
Навязывание музыкальной темы на фоне происходящего было бы излишне и пошло, как полупьяный оркестр на похоронах.
Герои фильма - простые люди. Простые в том смысле, что их, по большому счёту, и личностями-то назвать нельзя.
Может быть, потому и выбраны истории людей, прямо скажем, не вызывающих симпатий, что, если, уж, их горе так затрагивает, то что говорить о людях более уважаемых…
А горе, постигнувшее их, не просто нас трогает, а пронзает.
И естественным было бы желание прекратить издевательство режиссёра над собой, не смотреть на то, что делает судьба с людьми…
А что-то заставляет. Да и не сразу раскрывается режиссёрский замысел.
Тревожность и трагедия нагнетаются постепенно: то дятел долбит карниз дома, то милиционерша, как при обыске, проверяет готовность матери к возвращению детей из интерната, щёлкая фотоаппаратом, то свечка у жениха погаснет при венчании в пустом храме, то собака во дворе завоет….
Когда прелюдии несчастий закончатся, сопереживание героям становится таким пронзительным, что облегчают боль только слёзы.
И режиссёр, и актёры отмечают, что съёмки дались очень тяжело, и слёзы на съемочной площадке появлялись у многих поневоле.
Без всяких нотаций и сентенций нам показывают трагедии жизни, к которым мы привыкаем, оправдывая себя тем, что жизнь «такова».
В фильмах не только не заметно попыток назидания – не делали бы того или иного, не случилось бы… - наоборот, причины несчастий могут показаться абсолютно случайными.
То есть, могут постигнуть любого из нас, так сказать, не взирая на заслуги.
…В фильме «Волчок» маленькая девочка включает ночью свет в комнате, чтобы её мама видела, как её ждут дома. А мама её из тех, кого называют «шалавами».
Сначала она привела в дом одного «папу», потом другого. А потом уже не приводила их домой, а ездила к ним сама…
В фильме «Жить» почти убитые горем женщины пытаются спастись в таких фантазиях, от которых для нас, зрителей, их горе становится ещё более тяжёлым и проникающим.
Три не связанных между собой сюжета не разделяют наши впечатления, а соединяют их и фокусируют на самом чувствительном и болезненном месте души.
Концентрируют до такой степени, что уже не спрячешься за обычным «это же только кино»…
Режиссёр искусно выводит нас на чистую воду почти запредельного сопереживания.
Зачем? Почему свои дебюты он начал с таких тяжёлых и мрачных тем?
Сам он говорит, что для того, чтобы «вернуть величие смерти».
Ну, - горе… Оно всегда и всюду есть и было. Как Бог…
Возьмите любую сводку суточных происшествий - и в каждом из них можно найти повод для острого сюжета.
Рядом с моим домом жила женщина, мать двоих малолетних детей, которая работала проституткой на автомагистрали.
Однажды её сшибла насмерть машина. Оставленные без присмотра дети через неделю умерли в собственной квартире от голода. А узнал я об этом по телевизору.
На 1 канале ТВ чуть не каждый вечер А.Малахов преподносит зрителям пищу для острых впечатлений. «Берегите себя!» - говорит он, прощаясь да новой встречи.
Фильмы В.Сигарёва выделяются из всего, что сделано в последние годы на российском кинорынке.
Дружбы маленькой девочки с надгробной фотографией незнакомого ей утонувшего мальчика нельзя придумать в тщеславных потугах удивить зрителя.
Её мать в порядке заглаживания вины дарит дочери живого ёжика. И в очередной раз надолго пропадает из дома.
А девочка сознательно душит «подарок», а потом для полноты возмездия бросает его под колёса проходящего поезда.
Мы привыкли, когда за пристойностью скрывается пошлость.
А в фильме «Жить» за непристойным жаргоном скрывается крик души, до отчаянья боящейся остаться без любви.
На типичном для наших дней жаргоне его героиня сквозь слёзы говорит оживлённому своей фантазией возлюбленному: «Ты смотри, козлина, не умирай…»
В.Сигарёв утверждает своими фильмами, что отсутствие любви в жизни человека может достигать такой критической массы, которая может взорвать если не историю, то судьбу.
В фильмах угадывается мрачная атмосфера начала перестройки с её мертвящей разрухой.
Но там нет никаких взываний к власти.
Они просто погружают нас в такую пучину человеческого горя, которое не просто вынести рассудку.
Вот и матери двоих детей кажется, что её девочек закапывают в могилу живыми…
Зачем автор ворошит мерзости человеческого падения и ужасы горя утраты?
Какую потребность своей души он утоляет своим творчеством?
Может быть, страх смерти не даёт ему покоя и требует преодоления?
Есть в этих фильмах что-то похожее на исследование человека в критических обстоятельствах потери самых близких людей.
Может быть, В.Сигарёву хотелось привести нас к мысли, что шансы избежать несчастий значительно возрастают от какого-то нравственного выбора?
И, наоборот, исчезают от одного неправильного шага?
Чему может научить смерть от случайной встречи с бандитами, способными убить за кошелёк?
Какой философский смысл может иметь смерть детей в автокатастрофе, если известно, что таких смертей будет в наступающем году тысячи?
Ничему? Никакого?
- «Так, зачем тогда бередить!»
И после этого приговора страна, похрустывая чипсами, пойдёт смотреть «Легенду №17», «Ёлки» или, для любителей поразмышлять, «12»…
А зачем смотреть?
«Просто так смотрят только дебилы» - сказала мать своему сыну, с тоской высматривающему в окно изгнанного из дома и пропавшего отца.
Случайно или по замыслу автора несчастья постигают героев фильма сразу вслед за искренним намерением исправить прошлые ошибки?
Лишённая материнства женщина прошла всю унизительную процедуру проверки готовности к возвращению детей… - Холодильник полон, куклы ждут хозяек…
«Обои наклеила… Тараканы сами ушли...» …
Молодые сожители повенчались в церкви и с нежностью смотрят на свои обручальные кольца…
И тут с ними случается самое страшное, что могло быть.
Разве не похоже это на обвинение Бога в несправедливости и жестокости?
Это так Отец встречает своих блудных детей, отнимая у них последнее?
Никакого искажения жизненной правды со стороны сценариста тут нет. Бывает в жизни всякое.
Бог, конечно, не депутат, чтобы подкупать избирателей подарками…
Но не до такой же степени…
Фильмы В. Сигарёва отвергнут большинство из тех, кто привык к сериалам в самом худшем смысле этого слова.
В его фильмах не просматривается почти ничего и никого, кто мог предотвратить удары судьбы или помочь устоять после них.
Возможно, эта оставленность на произвол судьбы-злодейки является художественной гиперболой, а не мнением режиссёра и автора сценария.
Да, кнопка вызова милиции в электричке не помогла и не спасла…
Но нельзя же из этого делать вывод, что милиции вообще нет.
Хотя, вывод в отношении существования Бога многие делают именно по такому правилу: не помог - значит, нет Его…
Впрочем, «оставленность» нельзя понимать буквально. Именно по причине «отзывчивости» общества погибают дети, отобранные у матери в интернат.
Ноты укора властям есть, но не определяют лейтмотив. Сила трагедии не позволяет о чём-то рассуждать, когда само здравомыслие под серьёзной угрозой.
Зачем же режиссёру понадобилось такое пристальное исследование человеческого горя?
Неужели он надеется придумать что-то такое, что поможет не переживать его так сильно или вообще предотвратить?
Зачем В.Сигарёв преднамеренно причиняет зрителям острую боль сопереживания, если за ней не следует исцеление?
И не боится рассердить на себя зрителей и критиков, склонных смотреть фильмы «о хорошем»…
Рискует не понравиться, ещё не имея ни славы, ни известности…
Что же ему дороже зрительской любви?
Истина? Но она же часто зависит от того, как на неё посмотреть…
«Я жить хочу!» - опережая упрёки в разгуле, говорит мать, бросившая свою дочь.
И говорит это с полной уверенностью в своей правоте…
В.Сигарёв не опускается до примитивного назидания о том, что за преступлением неотвратимо последует наказание.
Трагедии его героев так велики, что о каком-то осуждении не может быть речи.
«Возмездия» там и так хватает с лихвой…
Автор на протяжении всего фильма словно проверяет зрителя на способность к сопереживанию чужого горя.
«Возлюби ближнего, как себя» - гласит заповедь
Фильмы не просто внушают нам эту истину, а вживляют её в нас…
Но не оставляют иллюзий, что из пропасти нравственного падения можно легко выбраться, если захотеть. Даже наказывают за них, когда мы, начиная ждать счастливой развязки, верим вместе с девочкой, что мать образумилась и повезёт её на юг, к морю…
Вот уже и вещи собраны, и такси подъехало, и девочка счастливо улыбается в открытое окно машины…
А потом – вокзал. И та же девочка с запиской от матери для тех, кто её найдёт…
А сама мать на многие годы исчезает из её жизни…
Бывает и хуже: находят уже остывших или ещё живых в мусорных контейнерах.
В.Сигарёв не позволяет нам быть только зрителями.
Он взламывает все наши привычные защиты от чрезмерного сопереживания чужого горя…
Мы вынуждены быть в какой–то броне отчуждённости.
Но, вопреки ожиданиям, чем толще эта броня, тем меньше в нас душевного мира.
«Плачьте с плачущими» - говорил апостол. Где же взять столько слёз?
И мы спасаем душу, теряя её.
Достоевский возвеличивал слезу ребёнка.
Сигарёв возвеличивает смерть?
Неужели нам теперь одеться во всё чёрное, зажечь свечку и ждать?
А Л.Толстой не возвеличивал смерть, а завещал закопать себя, «чтобы не воняло»…
Цивилизация приучает нас смиряться с тем, что регулярно и с неизбежностью гибнут тысячи людей.
А В. Сигарёв, протестуя против этой неизбежности, как бы принуждает нас открыться чужим страданиям, тем самым спасая от ожесточения.
По своей обращённости к человеческому горю и чувствительности к нему он напоминает В.Шукшина. Но, в отличие от Шукшина, В. Сигарёв не даёт поблажек компромиссами с юмором.
Актриса, Я.Троянова, исполнившая главные роли в обоих названных здесь фильмах, говорит на этот счёт: «Куда шутить-то уже? Мир сошёл с ума. Везде войной пахнет».
Назвать фильмы только простым исследованием человека в обстоятельствах горя не позволяет тот факт, что во всех сюжетах началом трагедий становится поступки, которых принято называть грехами.
Разве нельзя было для исследования найти истории более благородные, например, смерть на посту или при спасении …, или, хотя бы, в результате авиакатастрофы…
Там же горя, может быть, ещё больше…
И такой выгодный фон всеобщего уважения и признательности…
Л.Толстой тоже исследует смерть в рассказах «Три смерти» и «Смерть Ивана Ильича».
И главным выводом из них кажется то, что человеку невозможно принимать близко к сердцу даже смерть близких и состоятельных людей, не говоря уж о тех, кто незнатного рода и сословия.
И одно из средств самоутешения для свидетеля чужого горя - это мысль о том, что несчастье случилось не с ним.
А тут - двое обречённых на смерть от СПИДа … Или женщина, лишённая материнства…
Или брошенный женой и проигравший огромную сумму стрелочник…
Возможно, о таких Ницше говорил, что им надо дать вымереть?
Казалось бы, если правда, что смерть может быть избавлением от мук, то для этих людей – в первую очередь и трижды правда…
А впечатления от их трагедий настолько сильны, что, пожалуй, и не с чем сравнить.
В недавние времена говорили, что самое дорогое – это жизнь человека. Без различия звания и должности. Говорят и сейчас…
Но методично и настойчиво приучают не принимать близко к сердцу чужого горя,
смиряться с тем, что тысячи и миллионы людей, становятся жертвами трудностей, соблазнов, заблуждений и всевозможных случайностей.
Фильм «Жить» показывали в кинотеатре Москвы 2 года назад.
Многие ли слышали что-нибудь о нём? И дисков в продаже не видно…
О нём не говорили даже в «закрытом показе» А.Гордона…
Фильмы В. Сигарёва нельзя смотреть с пакетом попкорна в руках.
При всей их трагической мрачности, на душе от них остаётся не тяжёлый осадок, а какое-то подобие отрезвления.
Мы привыкли рассуждать о фильмах, как покупатели, которые всегда правы.
А если режиссёру дано что-то подобное дару пророчества и он видит, что апокалипсис уже пришёл?
Пока ещё в личную жизнь многих из нас, но уже немного и в жизнь страны…
И кто знает: то ли режиссёр сгущает мрачные краски, то ли мы не замечаем очевидного…
В фильме «Жить» несколькими точными штрихами, почти плакатно, изображается группа людей, которых принято называть собутыльниками. В этой компании женщина пряталась от горя утраты своего мужа, за что и была лишена детей.
Они тоже сказали однажды себе и обществу «Я жить хочу…».
Их пьяная беззаботность - это их «последний день Помпеи», торопливое желание «взять» от жизни то, что ещё доступно и безотказно делает безболезненными оскорбления и удары судьбы, а также любые укоры совести или самолюбия.
Фильмы В. Сигарёва обращаются не к тем, по чьёму действию или бездействию происходят социальные кризисы, а к тем, кто от них в первую очередь страдает.
К любому из нас.
«Если чувствуешь боль других, то не сделаешь каких-то неправильных вещей» - сказал он в разговоре о своих фильмах.
«Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» - послушают ли Сигарёва, если не послушали сказавшего эти слова?