Морок 2 фрагмент

Елена Гвозденко
Отмытый многодневным дождем двор пятиэтажки оживился. Обитатели старенького дома вырвались из тесных хмурых квартир в ожидании чего-то совершенно чудесного, способного избавить от тоскливой плесени последних дней. Многочисленные лужицы сверкали драгоценными камнями, оправленными в серость матового асфальта.  Казалось, что чуда ждут не только жильцы, но и старые, щербатые лавочки у подъездов, крошечный пятачок зелени, отвоеванный у автовладельцев и гордо именуемый «садом», воробьи, устроившие чехарду на ветках и даже качающиеся каменные ступени. И в этом ожидании ощущалась какая-то смутная тревога, какая-то неизбежность. Возбужденный шум,  движение, нарочито громкие разговоры, по мнению Павла Матвеевича, служили единственной цели -  удержать, опутать, увести от предчувствия неминуемого.

На лестничной площадке  приоткрыта соседская дверь, в темной щели перечеркнутое цепочкой лицо Варвары Семеновны.
«Будто поджидала», - подумал с досадой мужчина.
- Ой, а у нас тут такое, - соседка явно обрадовалась, откинула хлипкий затвор и в тот же миг оказалась у входа в квартиру вдовца.

«Не женщина – революция, - подшучивала когда-то Анастасия Николаевна, - смотри, она к тебе неравнодушна, а с ее-то энергией..."

- Не поверите, Павел Матвеевич, Дмитрий Петрович из восемнадцатой квартиры подрался со своим дружком, Сашкой из сорок пятой.
- Дмитрий Петрович? Не может быть!  Интеллигентнейший человек, а вы – подрался. Что им делить-то?
- Политическую платформу, - Варвара Семеновна произнесла фразу с такой значимостью, что мужчина невольно рассмеялся.
- Что-что? Какую платформу?
- Зря иронизируете. Сашка, правда, первый начал, все кричал, что профессор продался за дешевые цацки и что, мол, сыночек его – изменник, раз в поганую Европу подался.

- Ничего не понимаю, бред какой-то, Петька работает в Германии, что в этом плохого?
- Совсем одичали с книжками-то своими, посмотрите, что в мире делается. Вы телевизор вообще включаете? Зря мне не верите, весь двор слышал. Они сначала кричали, а потом Дмитрий Петрович ударил Сашку по лицу. Развернулся и спокойненько так к подъезду пошел. А по пути поднял булыжник и запустил прямо в лобовое стекло Сашкиной машины, представляете? Полиция приезжала.
- Безумие. Чтобы преподаватель, хоть и на пенсии, вел себя как хулиганье дворовое, да быть не может.
- Еще как может. Его, видите ли, не устроила наклейка, что Сашка на свой «Мерседес» прилепил, что-то вроде «На Берлин».
- Абсурд, - мужчина весьма решительно отодвинул монументальную фигуру соседки от собственной двери.
Квартирный полумрак не принес ожидаемого спокойствия. Павел Матвеевич, будто впервые увидел, насколько неуютным стало жилище после ухода жены. Стертый, разом выцветший интерьер в седине пыли, какие-то странные предметы, существующие лишь как дань памяти, потускневшие стекла, прикрытые плотными шторами. Захотелось воздуха и света. Остаток вечера прошел в уборке. Когда закончил, сквозь открытые окна уже вползали ночные тени. Мужчина тяжело опустился на старенький диван, в защитный свет под любимым абажуром. 


Павлу Матвеевичу снилось огромное нелепое здание. Восточная сторона с многоярусными фасадами, весьма затейливый центральный вход в виде прямоугольного зала с портиком в торце. Колонны украшали капители, венчающиеся завитками, декоративных орнаментов – не счесть.

Западная сторона взлетала ввысь  готическими башнями. Стрельчатые арки, огромные окна с многоцветными витражами,  порталы, украшенные скульптурными группами.

Какой-то нелепый симбиоз, не имеющий отношения к эклектике, вызывал острое желание проникнуть внутрь. Мужчина предпринял попытку обойти строение, но абсолютно глухой забор закрывал северную и южную часть. 
Неожиданно рядом оказался незнакомец из кофейни.
- Любуетесь? -  с момента встречи он заметно помолодел, морщины больше не напоминали о гармошке.
- В прошлый раз вы даже не удосужились представиться, - внезапное появление оппонента почему-то нисколько не удивило Павла Матвеевича. Он с жадностью вглядывался в архитектурные орнаменты, будто пытаясь прочесть  непонятный пока посыл, расшифровать загадочность видения.

- Проводник, Попутчик, Вожатый, - выбирайте любое имя.
- Так вот, господин Проводник, я не совсем понимаю, куда и зачем вы меня ведете. Что это за сооружение?
- Не узнаете? Давайте отойдем, сейчас начнется, - Вожатый решительно взял Павла Матвеевича за руку, и в тот же миг они оказались на вершине какой-то горы. Архитектурная нелепость осталась внизу.

- Смотрите, смотрите, - незнакомец мог бы и не указывать, пожилой мужчина и без того не отводил глаз.

Здание содрогнулось, словно в землетрясении. Клубы пыли на миг спрятали картинку. Но вскоре стали различимы контуры, и, о ужас, у здания больше не было западной стороны. Какие-то люди копошились на развалинах, пока в другой половине праздновали триумф. Фейерверки расцвечивали небо, слышались победные залпы.
- Какое варварство, - Павел Матвеевич, наконец, отвел взгляд.
-Варварство? Не торопитесь, чуточку терпения. Вот, слышите, все стихло. Зря вы отвернулись, весьма занимательно.
Мужчина, подчиняясь магии голоса Попутчика, обернулся.
- Но как? – дом опять радовал своей цельностью, от развалин не осталось и следа, - что это?
- Время гармонии, жаль, что ненадолго. Ну вот, я предупреждал, - теперь разрушению подверглась восточная часть. Смрад, пыль, плач под ликующие крики.
- Но как? Зачем?
Но отвечать было некому. Павел Матвеевич выключил горевший всю ночь светильник.