Полное название книги:
САПИЕНСАТОР ИЗОБРЕТАТЕЛЯ ТАЙМЫРОВА или ВЛАСТЕЛИН МЫСЛИ.
Минск, издательство "Беларусь", 2015 год.
Часть вторая. Карающий меч.
Главы из книги
Глава вторая
СУДЬБА ПРЕСЛЕДУЕТ СВОЕГО ИЗБРАННИКА
Несколько месяцев работы в «Квазаре» пролетели незаметно. Задания, которые Поляков получал, чаще всего имели отношения к электронным средствам подслушивания. Поначалу это были хорошо ему известные чипы для прослушивания и передачи разговоров, но с каждым разом требования к ним возрастали. А несколько дней назад он получил задание на разработку антиподслушки. Требования к ней были настолько высоки, что Полякову пришлось с ней хорошо повозиться. Сейчас работа над ней была в самом разгаре.
Жизнь в Одессе была по душе Полякову. Правда, он еще не успел обзавестись друзьями, но это его не заботило, поскольку человек он был не то, чтобы замкнутый, но малообщительный. Наверное, на характер наложила свой отпечаток его профессия. Всегда погруженный в свои мысли, он не чувствовал недостатка в общении. Его больше интересовали книги, любил посещать театры, чему и предавался в свободное время с большим удовольствием. Иногда голову его посещали литературные идеи, он открывал планшетный компьютер, что-то записывал, потом посещал литературный клуб «Желтая субмарина», где в основном безусые юнцы читали свои опусы и бурно дискутировали. Но время от времени ему хотелось отвлечься от работы, как он говорил, «проветрить мозги». В таких случаях он позволял себе съездить на рыбалку или провести вечер в ресторане. Он отыскал здесь двух своих бывших школьных друзей. Оба были давно женаты, а один из них успел развестись и завести вторую семью. Бывшие друзья были привязаны к своим семьям, поэтому чаще всего он проводил свободное время в одиночку, гулял у моря, благо до Приморского бульвара от его квартиры, было всего несколько минут ходьбы.
В фирме «Квазар» у Полякова не было и не могло быть коллег. Здесь не приветствовалось знакомство с коллегами по работе. Его рабочая лаборатория находилась в одном из трех корпусов на территории «Металлобазы». В длинном коридоре располагалось семь кабинетов, в которых, как догадывался Поляков, шла кропотливая работа. Распорядок работы был построен таким образом, что люди, приходящие в эти кабинеты никогда не встречались друг с другом. Каждый приходил и уходил в свое время. Обеденный перерыв был строго по расписанию. При желании обед доставлялся в лабораторию. Задержки в лаборатории после работы разрешались только в случае возможного срыва плановых сроков разработок и только с уведомлением начальника по режиму.
Полякову с самого начала такая секретность показалась странной и излишней. Он работал во многих закрытых фирмах, но с таким режимом секретности встретился впервые. Достаточно было, считал он, специального пропуска и подписи, которую он поставил под предупреждением об ответственности за разглашение коммерческой тайны. Но каждый хозяин вправе был создавать такую систему секретности, которую он считал нужной, если она не противоречила законам государства.
В лаборатории, за спиной Полякова, находилась видеокамера, в поле обозрения которой всегда находилось его рабочее место – стол и компьютер. Закончив расчеты задания, Поляков посмотрел на время, которое показывал компьютер. До конца рабочего дня оставалось полтора часа. Чтобы закончить работу над заданием, необходимо было сделать еще схемы и чертежи. Для этого ему достаточно было полтора дня максимум, а до срока сдачи отчета была еще целая неделя. Он мог сегодня уйти раньше с работы, но не захотел лишний раз обращаться за разрешением в отдел режима. Откинувшись в кресле, он расслабился и закурил нейролизатор, затем переключил компьютер на Всемирную Паутину и начал листать электронные газеты. (По правилам режима он имел право в течение дня сорок пять минут просматривать интернет-страницы).
«Новый шпионский скандал между Россией и США», «Космические пришельцы–вирусы атакуют Землю», «Человечество находится под колпаком у Всемирного Разума», «Разоблачена еще одна мафиозная группировка врачей, поставляющих людей в качестве доноров для пересадки органов богатым американцам», «30 процентов населения планеты находятся во власти наркоторговцев» - хлынул на него поток электронных строк. Он пробегал их глазами бесстрастно, не задерживая своего внимания. Но сообщение в «Литературном Петербурге» заставило его остановиться. «Корифей российской науки в области изучения мозга человека считает, что код мыслей скоро будет разгадан», - эта фраза под заголовком: «Интервью с академиком РАН Беляевой» молнией прошла через его сознание. Он быстро прочитал интервью от начала до конца и задумался.
«Итак, они идут по моим стопам. Скоро они сделают, а, может быть, уже сделали первый образец сапиенсатора. Конечно, сделали, Это странное интервью всего лишь дезинформация для простаков. О таких вещах или молчат, или пишут всякую чепуху. Код мыслей.… Нет, они определенно уже все знают. А я тут дурью маюсь. Зря я тогда его уничтожил. В чьих руках он будет? В мире столько маньяков, жаждущих власти. Международный терроризм становится всё опаснее и изощрённей. Может, собрать его заново, запатентовать и пусть будет, что будет?», - рассуждал он, пока голос из компьютера не известил, что рабочий день закончился и пора сдавать лабораторию под охрану.
Он вышел из лаборатории в предчувствии, что скоро для него начнется новый отсчет времени, и жизнь снова закружится с головокружительной быстротой.
Глава третья
ФАБРИКА БЕЗУМНЫХ ИДЕЙ
Смутные догадки Полякова о том, что фирма «Квазар» занимается не чистыми делами, были не беспочвенны. Система секретности, разработанная Гапеевым, преследовала цель сохранить в тайне свои разработки не столько от конкурентов, столько от органов власти и общественности. Официально фирма была зарегистрирована как производственно-коммерческая, занимающаяся производством и сбытом электронно-бытовой аппаратуры. На самом деле она занималась разработками, на которые она не только не имела государственной лицензии, но которые были запрещены Международной конвенцией о запрете в области научных исследований.
Отцом идеи создания такой фирмы был миллионер из России, ученый и предприниматель Сосновский. В постсоветский период его отец был одним из олигархов, определяющих политическую погоду в стране. После прихода к власти путинских единоросов эти люди были лишены возможности влиять на власть, но они не смирились и не стали сидеть, сложа руки, и ожидать лучших времен.
После передела собственности в конце двадцатого века, большая часть, которой перешла к криминальным авторитетам, в стране образовалось несколько тайных лож. Целью их была борьба за места в правительстве и Государственной Думе, слежка за конкурентами. Сосновский, будучи доктором технических наук, обратил свой научный багаж в средство умножения капитала, а капитал в средство достижения власти. Коррупция в стране все больше и больше разъедала власть, разлагая общество и его устои. Передел собственности породил в стране в течение короткого времени новый класс – номенклатурную буржуазию. Вчерашние государственные, партийные чиновники, криминальные авторитеты, они принесли в двадцать первый век атавизм сознания вековой давности. Внезапно свалившиеся на них богатство и власть денег вовсе не соответствовали уровню их сознания. Духовное убожество и телесное растление новоявленных магнатов порождало в них еще более пагубную страсть - жажду власти. В обществе нового века с его высокими достижениями в области высоких технологий, генной инженерии, науки и общественной мысли соседствовали средневековые убеждения, принцип – разделяй и властвуй, страсть наживы ради удовольствия. Поэтому не удивительно, что вчерашний ученый, став обладателем большого богатства, стремился к обладанию еще большим богатством – властью. Её ослепительный свет манил таких людей, как свет фонаря манит ночных бабочек.
Идея создать фирму по разработке и производству средств воздействия на сознание и управления человеком пришла к Сосновскому несколько лет назад. А воплотить ее в жизнь он доверил Георгию Гапееву. Последний очень гордился, тем, что Сосновский доверил создание тайной фирмы именно ему - своему бывшему ученику-недоучке.
Гапеев родился в Одессе. Когда пришло время выбирать свой путь в жизни, он поехал в Москву и поступил в Авиационно-технический институт. К учёбе он не проявлял особого рвения, зато любил кутить, водить хорошеньких девушек по ресторанам. Половину семестра он прогуливал, не посещал лекции, но курсовые работы, зачёты и экзамены сдавал исправно, благодаря деньгам своих состоятельных родителей, ничего не жалевших для своего чада. После окончания института пошёл в аспирантуру. Сосновский был его научным руководителем. Но научная карьера Гапеева закончилась очень быстро. Однажды в пьяной драке он ударил человека ножом. Слава богу, удар оказался не смертельным. Благодаря влиянию всесильного отца Гапеева уголовное дело замяли, но с аспирантурой пришлось расстаться. На сей раз, деньги оказались бессильными. Потом он занимался различным бизнесом. Всё шло хорошо, пока не начал торговать наркотиками. Снова попал под следствие, сидел в Бутырке. Ему грозил большой срок, но выручил его Сосновский. Он к этому времени был одним из самых богатых людей в России, владел банком, магазинами, телевизионными каналами и газетами; вращался в высоких кругах и «заказывал музыку» в правительстве. Услышав, что Гапеев влип в историю с наркотиками, он решил его выручить не столько из добрых побуждений, сколько потому, что знал, что завтра этот человек будет ему нужен. Деньги в союзе с могущественными связями Сосновского сделали своё дело. А когда Сосновский решил использовать науку для достижения своих целей в политике, тут и пришёл черёд Георгия Гапеева сыграть свою роль.
Гапеев создал «Квазар» из ничего. Деньги, которые щедро платил хозяин не в счет. Главным богатством в его хозяйстве были люди, их светлые головы, которые создавали чудеса науки. Он искал их по всему миру с помощью своих агентов-вербовщиков. А они собирали информацию из самых разных источников о талантливых неудачниках в науке, спившихся и ставших бомжами кандидатах и докторах наук, бывших научных сотрудниках, расформированных НИИ. Обогретые, обласканные новым хозяином, они изобретали, делали открытия, не подозревая, что служат кучке преступников, поставивших перед собой цель использовать науку для достижения личной власти.
Одесса не случайно была выбрана Гапеевым местом для создания предприятия, задуманного Сосновским. Здесь, по сравнению со столицей, легче было скрыть любую деятельность от агентов спецслужб, а знание местности, людей способствовали организовать дело так, чтобы секреты производства не вышли за пределы его территории.
Разработка сверхновых чипов для незаконного подслушивания и слежки, которыми занимался Поляков-Таймыров в «Квазаре», была одним из многих направлений разработок хозяйства Гапеева. В других лабораториях такие же светлые головы занимались воистину фантастическими исследованиями. Химик-фармацевт с настойчивостью, достойной древних алхимиков, создавал новые вещества, психотропные средства, воздействующие на психику и подчиняющие волю людей. Другие, напротив, ломали головы над тем, как сделать человека суперменом с несгибаемой волей. Биологи и инженеры-генетики изучали вещества способные изменять внешность человека. В восьмидесятых годах прошлого века в одной психиатрической лечебнице было замечено, что один из пациентов в период обострения своей болезни усилием воли изменял свою внешность. Несмотря на то, что явление это было сразу засекречено, информация о нем просочилась в прессу. Подобная научная экзотика всегда привлекала внимание Сосновского. Он увидел в этом явлении интересную перспективу.
Работа в хозяйстве Гапеева кипела. Сосновский был доволен положением дел в «Квазаре», и Гапеев ждал, что придет час, когда его патрон займет кресло президента самой огромной в мире страны и тогда он станет не ученым-недоучкой, а президентом Академии наук. «Почему бы и нет? Чем я хуже некоторых академиков?» – втайне мечтал Гапеев. Поляков, как и другие непризнанные открыватели, и изобретатели «Квазара», конечно, не подозревали, какую роль предстоит сыграть им в этом.
Однажды, в разгар рабочего дня Полякова вызвал Гапеев и протянул распечатку уже известного ему интервью с академиком Беляевой.
- Что вы думаете насчет этого? – спросил Гапеев, когда Поляков пробежал глазами заголовок сенсационного материала.
- Я читал это интервью. Думаю, что это всего лишь дешевая журналистская сенсация. Я не знаком с работами в этой области и думаю, что это дело отдаленного будущего.
Гапеев протянул ему журнал, с той самой статьёй, которая когда-то зажгла его ум и подвинула на создание сапиенсатора.
- Если биотоки мозга можно записывать, и они несут конкретную информацию, значит можно создать прибор, который их фиксировал бы и расшифровывал. Вы знакомы с этой публикацией? – указал он на статью.
- Возможно, когда-то и читал, - сказал Поляков, держа в руках знакомый журнал.
-Какое это имеет значение? Этой информации слишком мало, чтобы создать прибор, о котором вы говорите. Если бы это было возможно, его уже давно сделали бы. Да и зачем он нужен? Практическое значение такого прибора невелико, не больше, чем детской игрушки, вроде кубика Рубика, - с нарочитой наивностью произнёс Поляков.
- Не скажите, возразил Гапеев, мне известно, что над этой проблемой работают во многих странах. Такое изобретение позволяет забраться в самый сокровенный человеческий орган – мозг. Тот, кто завладеет им, сможет иметь ещё большую власть над людьми. На этом изобретении можно хорошо заработать.
- Возможно – ответил Поляков, - но такие работы, насколько мне известно, сейчас запрещены Международной конвенцией, подписанной многими странами.
- Да это так, но, если бы вам хорошо заплатили, вы, что не согласились бы создать такую технику? Хотя бы ради интереса, – растягивая свои тонкие губы в хитрой улыбке, спросил Гапеев.
- Мне моя свобода дороже денег, а что касается интереса, то в науке есть гораздо интереснее проблемы.
- Ладно, советую вам подумать на досуге над этим вопросом. Тема эта многообещающая. Если, возникнут какие-то предложения, соображения, рад буду их выслушать, закончил Гапеев.
Он остался недовольным разговором с Поляковым. Чутьё подсказывало ему, что тот что-то не договаривает. «Нутром чувствую, что он что-то знает об этом, - думал Гапеев».
Разговор с шефом вывел Полякова из равновесия. Гапеев всколыхнул в нем воспоминания о сапиенсаторе, профессоре Сухоедове. Сидя за рабочим столом, он вдруг ощутил на себе взгляд объектива телекамеры. Хитро улыбающееся лицо Гапеева стояло перед глазами. «Не нравится мне этот Гапеев, - думал он, - зачем ему понадобился мой сапиенсатор?» «Кто будет владеть им, тот будет иметь ещё большую власть над людьми», - слышался ему голос шефа.
Чтобы отвлечься от взволновавших его мыслей, он вошел в Интернет и стал просматривать новости. Но обрушившиеся на него заголовки: «Клоны-убийцы», «Президент-наркоман», «Торговцы человеческими органами», - еще больше бередили его ум. «Ну почему, почему эти выродки должны решать человеческие судьбы? – спрашивал он самого себя. – Почему нельзя укротить этих злодеев? Может, изготовить вновь сапиенсатор и поставить под контроль каждый шаг этих недочеловеков? Но как их вычислить? Кто будет управлять сапиенсатором? Почему так мало людей страдающих манией добра и так много злых маньяков?». Вопросы сыпались лавиной, а ответа не было.
Глава четвертая
РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА
Приближались Новый год и Рождество Христово. Неделю рождественских каникул Поляков решил провести в предгорьях Карпат. Там в курортном городке Трускавец жил его хороший приятель Костя Виноградов. Судьба или Его Величество Случай привели Николая Полякова сюда в начале января, чтобы круто изменить не только его скучную серую жизнь скромного служащего фирмы «Квазар», но и судьбу всего человечества.
Карпаты лежали под пушистым снежным покрывалом. Предвиделся хороший отдых на лыжах. Четыре дня, проведенные Поляковым на туристической базе пролетели, как сон. Катания на лыжах, вечеринки, ресторан, новые знакомства – голова кружилась от кристального воздуха, перемен, встреч. К концу четвертого дня Поляков возвратился на своем «Рено» с турбазы в Трускавец к Константину, и тот предложил ему пойти на бал масок.
- Что еще за бал? – поинтересовался Поляков
- Обычный танцевальный вечер с шутками, играми, но в масках. Там бывает очень интересная публика. Здесь же курорт, можно встретить кого угодно, в том числе очень известных личностей, и очень весело, - объяснил Костя.
Вечером, купив в кассе Дворца культуры билеты и маски, Поляков с Константином вошли в большой круглый зал, украшенный новогодними игрушками, серпантином, который был заполнен людьми в масках. Играла музыка, кружились пары, звучал усиленный микрофоном голос ведущего этого бала масок. Шутки его заглушали смех и веселье. Казалось, герои всех литературных произведений собрались в этом зале: Буратино, Дюймовочка, Фантомас, Анна Каренина, Чингачгук, Мистер Икс – невозможно перечислить всех, кого изображали люди в масках. Поляков с Константином быстро поддались общему веселью, царившему в зале. Напротив них стояли две дамы, одна в маске Маргариты, другая же явно изображала Лолиту, героиню известного романа Набокова. Константин в маске д’Артаньяна направился к Лолите, Поляков, немного помешкав, решил пригласить на танец даму, скрывающуюся под маской Маргариты. Она, как настоящая героиня романа Булгакова, держала в руках желтые розы.
- Какому счастливцу такие красноречивые цветы? - галантно раскланявшись, спросил он.
- О, мессир! Сколько лет, сколько зим! Вы в каких краях теперь обитаете? В Москве или в Ершалаиме? – принимая игру, спросила она, обнаруживая при этом необычайно красивый голос.
- Никак нет, - отвечал Таймыров-Поляков-Воланд, - я теперь творю чудеса в Одессе.
- О, да! Одесса достойное для Вас местечко.
Поляков держал ее за талию. Она обладала фигурой зрелой женщины с округлыми очертаниями, но с классическими пропорциями тела, в которых не было ничего лишнего. Сверкающая парча ее платья подчеркивали прелесть ее фигуры, и выделяла из всей разнообразной массы. Положив руки с цветами на плечи Полякова, она легко кружилась в танце. Тело ее благоухало красотой, здоровьем и манящим ароматом женских духов. У Полякова кружилась голова в буквальном и переносном смысле слова. Весь вечер он не мог отойти от нее. Когда один раз её увела маска Фантомаса, он дико ревновал и пообещал себе, что больше не подпустит к ней никого. Маска скрывала её лицо весь вечер, но Поляков по смеющимся глазам представил красивую улыбку, а её голос всякий раз повергал его в трепет. Она обладала тем самим редким голосом, за который человека можно полюбить, никогда не видя и ничего не зная о нем, кроме его голоса. Он журчал, как ручеек, как фантастическая музыка неизвестного музыкального инструмента. Золотистые каштановые волосы, теплота, исходящая от ее тела, все манило её к ней, казалось ему наваждением, свалившегося на него со снежных карпатских вершин. Ему страстно хотелось сорвать с неё маску и впиться в ее губы.
В самом разгаре вечера, когда время приближалось к полуночи, и они продолжали свой бессмысленный трёп, она вдруг взяла его ладонь со словами:
- Можно взглянуть, что написано на руке Воланда?
- А вы еще и хиромантию знаете? – удивился Поляков, - ну, ну, очень даже интересно, что может ожидать Воланда, - ответил он, раскрывая ладонь.
- О, да вы и в самом деле долгожитель! У вас редкая линия жизни, такой, пожалуй, я еще не встречала. Вы проживете не менее 95 лет, - она сделала паузу, - при условии, что в ближайший год благополучно минуете одну подстерегающую вас опасность. У вас было разочарование в личной жизни, вас бросила любимая женщина. О! У вас будет две жены, детей не много, один, нет, скорее всего, двое.
- А как у вас обстоят дела с профессиональными качествами? – ворковала она, крутя его ладонь. ¬- О, да вы действительно чародей! – с неподдельным изумлением воскликнула она, – от вас зависят судьбы многих людей, всего мира! Вы будете либо президентом большой страны, либо придумаете что-то такое, что изменит весь мир, возможно, ход истории. Вы принадлежите к избранным. Такой руки я еще не встречала.
Она отпустила его ладонь, и Полякову послышалось не только изумление, но и страх в ее голосе.
- Неужели это все может быть написано на руке? – спросил он.
- Да, на руке написана вся судьба. У вас завидная судьба. Вы не маска, вы настоящий Воланд, - шептала она.
У Полякова ещё больше закружилась голова, он притянул ее к себе за талию, губы его коснулись её волос. Он прошептал ей в лицо:
- Ты такая красивая…
- Это не я, это маска, ты меня еще не видел.
- Нет, ты красивее, чем маска, я знаю. Где ты живешь, можно, я тебя провожу?
- Попробуй, если не боишься.
- А что, есть ещё претенденты? – любопытствовал Воланд.
- Претенденты всегда есть – кокетливо отвечала Маргарита.
- Фантомас, что ли? – ревностно вопрошал он.
Она засмеялась.
- А что? Фантомас и Воланд достойные соперники.
Поздно за полночь, когда бал-маскарад подошел к концу, к ним подошли Константин со своей спутницей в маске Лолиты.
- Ну что, Марго, где твоя метла? Пора домой лететь. Если хотите полетать с нами, господа, встречайте нас в гардеробе, - прощебетала Лолита, и женщины направились в гардероб.
Константин и Поляков пошли следом, с интересом ожидая встречи с женщинами без масок. И вот Поляков увидел ее лицо, и был еще раз за этот вечер очарован женской красотой. В ней было все так мило и притягательно, что его сердце колотилось от счастья.
Знакомство, теперь уже настоящее, началось на улице. Маргарита из романа Булгакова оказалась Ларисой Седовой из Одессы. Она была актрисой музыкально-драматического театра и проводила свой отдых в санатории. До него было минут тридцать ходу, и они шли пешком. Январский снег поскрипывал под ногами, сверкал под светом фонарей и луны. Поляков держал Ларису под руку, и она крепко сжимала его локоть, плотно прижимаясь к нему на скользкой дороге. Морозный воздух, теплота и близость очаровательной женщины пьянили его. Лариса тоже, казалось ему, светилась радостью и счастьем. Они говорили на самые разные случайные темы, но посторонний человек, если бы он присутствовал, без труда заметил бы, что больше всего этих двух людей интересовала личная жизнь друг друга. Хотя оба они избегали прямых вопросов, но за полчаса ходьбы до санатория, в котором находилась Седова, она успела сообщить, что пробудет в санатории еще десять дней, а он, что уезжает из Трускавца послезавтра. Поляков предложил встретиться завтра. Она согласилась и пригласила его к себе на два часа после полудня. По их лицам было видно, что расставаться им не хотелось, но даваться было некуда. Крепчал январский мороз, а в санатории с минуту на минуту дежурный должен закрыть входную дверь.
На следующий день в назначенное время Поляков постучал в дверь ее номера, держа в руке букет цветов. Она открыла дверь, не скрывая своей радости.
- Как спалось после бала? – наблюдая за тем, как Лариса ставит в вазу цветы, спросил Поляков.
- О! Спала я чудесно, даже на завтрак опоздала. После такого вечера, как можно плохо спать? Я давно так не танцевала, до сих пор ноги гудят, как после марафона. И сны необычные снились. Воланд, чудеса какие-то, летала я с ним под облаками. А ты?
- Спал, как убитый. А утром проснулся от твоего голоса, послышалось, будто ты зовешь меня по имени.
- Приходи, я соскучилась?
- А ты откуда знаешь?
- Это я тебе свои сигналы посылала, но не уверена была, что дошли. А теперь вижу, что получил мое послание. Значит, думал обо мне.
- Ты что, телепат?
- Нет, это ты, скорее, телепат, а я всего лишь дипломированный экстрасенс.
- И что же ты заканчивала?
- Московскую школу экстрасенсов у профессора Яглинского.
- Слышал, знакомое имя. Опасный ты человек – Лариса-актриса-экстрасенс.
- Ну, не бойся, я не страшная ведьма, - она кокетливо приблизилась к Полякову, - но могу тебя приворожить.
- Пойдем, прогуляемся? - Спросила она, - я тут такие красивые места знаю. Хочешь – покажу?
Поляков был согласен на все, лишь бы быть рядом с ней, такой красивой и притягательной. Лариса повела его на окраину города, которая была совсем не далеко от санатория. Они шли по дороге к виднеющемуся впереди лесу. Полякова потянуло на поэзию, и он начал читать Пушкина, затем переключился на Есенина, Ярослава Смелякова, потом вспомнил и свои собственные стихи, писанные в юности. Лариса была не только хорошим слушателем, но и интересным собеседником. Поляков не встречал в своей жизни человека так хорошо знающего литературу и перечитавшего такое количество книг, о многих из которых он даже не слышал. Литература была любимой темой актрисы Седовой, на которую она могла говорить бесконечно. Поляков, прочитавший в своей жизни несколько сотен книг, и написавший фантастический роман, чувствовал себя рядом с ней, как школьник перед учительницей.
По недавно протоптанной тропинке они вошли в лес. Зимний лес очаровал их. Пушистые лапы елей были припорошены девственно чистым снегом. Он лежал повсюду. Деревья на фоне этого белого савана казались большими черными великанами. Цепочки следов птиц и животных расписными узорами расходились в разные стороны. Внезапно в пяти шагах от них легко и бесстрашно пробежала пушистая красавица белка. Она перебежала тропинку и тут же взобралась на большую сосну. Вскоре лесной массив раздвинулся, и они оказались перед большой белоснежной поляной. В середине её стоял большой одинокий стог сена. Они остановились, зачарованные красотой открывшегося пейзажа и тишиной. Потом, как по команде бросились наперегонки к стогу. Благо снег был не глубокий. Поляков, опередив Ларису на несколько шагов, упал на стог и раскрыл объятия. Лариса, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, с разбегу влетела в его крепкие руки. Сено пахло летом. Губы у Ларисы горячие и нежные источали страстный яд любви. Тело ее пылало жаром и страстью, когда их губы слились в затяжном поцелуе, а сердца бешено колотились.
На обратном пути они забрели в «Колыбу», лесной трактир, где витал шашлычный дух и виртуозно играл на скрипке старик цыган. Запивая шашлык молдавским вином, они продолжали узнавать новые подробности друг о друге. Она уже знала, что Поляков разведен и у него четырехлетняя дочь в Санкт-Петербурге, а он в свою очередь узнал, что она замужем и имеет дочь девяти лет в Одессе. Красота и чудный голос сидевшей перед Поляковым женщины, затмевали все неудачи его прошлой жизни, окрыляли и делали самим счастливым человеком. Было уже темно, когда они вернулись в санаторий. Лариса впустила его в свой номер. Он помог ей снять пальто, сапоги. Её обворожительная красота кружила ему голову и толкала на смелые поступки, которых он давно не совершал ради женщин. Он заключил ее в свои объятия, прижал к груди. Она была податлива и ответила пылкими поцелуями. Поляков посмотрел вопросительно в ее глаза. Она не отвела своего взгляда, но то, что произнесли ее уста, охладили его пыл.
- Нет, не надо…
- Почему? Ты чего-то боишься?
- Нет. Просто я не изменяю своему мужу.
Полякова не обескуражило такое поведение Ларисы. Он знал, что мужчинам не понять женскую логику. Воистину, женщина не знает, что она хочет, подумал он, но не стал настаивать. Ему было достаточно того, что она была с ним так мила и позволяла себе лежать в его объятиях, давая ему возможность наслаждаться близостью своего тела. Она угадала его мысли.
- Конечно, то, что я сейчас позволяю, это больше, чем измена. Но разве тебе и так не хорошо со мной? Я не хочу, чтобы ты потом думал обо мне плохо.
Полякова объяло чувство безграничной любви и благодарности к женщине, не скрывающей своих чувств к нему. Он прильнул к ее губам, прижал ее к себе так, что она застонала. И тут его тело где-то между сердцем и солнечным сплетением пронзило такое сладострастное чувство, которого он не испытывал ни с одной женщиной в самом сильном экстазе.
- О, Боже! Что это? – прошептал он, осыпая её поцелуями.
- Тебе хорошо со мной? – снова спросила она, не понимая его стона и пылких поцелуев.
- Ты не представляешь, какое райское блаженство я испытал. Ничего подобного в моей жизни не было.
И тут она прижалась к нему и так сжала его талию своими хрупкими руками, что он охнул, а она издала протяжный стон, теряя на миг, сознание от блаженства.
- Господи, какой он сильный, - прошептали её губы.
- Надо же мне было приехать сюда, чтобы встретить тебя. Почему здесь, а не в Одессе? Как же я теперь буду жить там, рядом с тобой и без тебя?
- Ой, завтра уедешь и забудешь, не доехав до Одессы, - лукаво улыбнулась она.
- Ты не знаешь меня. Я редко влюбляюсь, но быстро привязываюсь и никогда не забываю, - держа её ладони в своих руках, возразил он.
- Ты же изобретатель, изобретешь какое-нибудь средство от любви.
- От любви есть только два средства.
- Какие? – Она заглянула в его глаза.
- Любовь... и смерть, - ответил Поляков, и выражение лица его в этот момент очень напомнило Ларисе маску Воланда.