Переход барона Мюнхаузена через Альпы

Григорий Хайт
Картина есть такая Василия Сурикова «Переход Суворова через Альпы». Такое вот нехилое полотно четыре на пять метров. Наверняка вы его где-то видели. В Русском музее Санкт-Петербурга или ещё Ленинграда. Или на какой-нибудь иллюстрации. А сейчас ещё проще — в интернете. Щёлк мышкой, и перед вами — замечательное полотно во всей красе. Ну а под ним — подпись-описание, которую мало кто читает, но воспринимает как должное: «Холст расположен вертикально и демонстрирует неприступность скалистых гор, героически преодолеваемых русской армией. Лицо Суворова обращено к лавине скатывающихся людей. Бесстрашные солдаты смотрят на своего полководца с безграничным доверием и готовы беспрекословно подчиниться любому его приказу».

Так вот, я сейчас предлагаю вам, читатель, щёлкнуть мышкой и высветить на экране это вот полотно, взглянуть на него повнимательней и призадуматься. Внимательно смотрите — на пейзаж, на людей. Ну что, осенило вас? Так это же просто мастерски выполненная карикатура.

Нижний план картины — солдат, закрывший голову руками, уже летит в пропасть. Слегка позади него — другой солдат с выпученными от ужаса глазами, готовый тоже улететь в бездну. Рядышком — старый дед-солдат, безнадёжно взирающий в пропасть, напоследок пытающийся осенить себя крестным знамением. Туточки же от него, по левую руку, — два солдата, пытающиеся остановить сваливающуюся в пропасть пушку. Ещё через секунду она улетит в бездну, добивая всех оказавшихся на пути.

Центральный план картины — два солдата, взирающих на своего полководца с дебильными улыбками, характерными для приёмного покоя психиатрической больницы. Позади них — уланы и солдаты. Пешие и конные. С ликами надежды и безнадёжности. И надо всем этим бардаком, на серой в яблоках лошади возвышается фельдмаршал Суворов, бесстрашно и без сомнения указуя, куда идти, лететь и падать. Сразу скажу, что единственное здравое выражение лица во всём этом бардаке я нашёл только у лошади Суворова, пытающейся попятиться от обрыва.

А теперь, читатель, давайте перенесёмся через века и вспомним, как там всё было. Говоря по-научному, давайте проанализируем так называемую геополитическую ситуацию. Тут всё как всегда: и просто, и сложно. В конце 18 века к власти во Франции приходит Наполеон, и Франция начинает необычайно усиливаться и расцветать. Естественно, тут же возникает антинаполеоновская коалиция. Прежде всего, это Англия, желающая, как обычно, загрести жар чужими руками, — столкнуть Францию и Россию, дабы прийти к разбору сладостей, когда от друзей и врагов уже ничего не останется. Второй союзник — это Австрийская империя, которую очень беспокоит мощный сосед, обитающий на пороге. Ну а третий союзник — это Россия, которая вот никак не может постоять в стороне и не поучаствовать в очередной сваре в Европе.

Причин тому, как обычно, много. Во-первых, это император Павел, который засиделся в девках, будучи отлучён от своего, по сути, законного престола его мамашей Екатериной II. Слишком долго возился он со своими игрушечными солдатиками и теперь желает поиграть в солдатиков настоящих. Во-вторых, ему кажется, что бесхозная страна Италия, которую так некстати оккупировал Наполеон, весьма гармонично впишется в Российскую Империю. А что — Италийская губерния звучит неплохо. Ну а в-третьих, русские бабы нарожали слишком много лишнего народу, от которого было бы неплохо избавиться.

Ну вот, собственно, такая вот предиспозиция. Дальше просто. Собираем войска, разрабатываем план действий, находим главнокомандующего. Есть тут на заметке один военачальник. Даже с опытом хождения по Европам. Староват, правда. Да и поговаривают, что не в своем уме. К тому же, пребывающий в его собственной, императора Павла, немилости. Но делать нечего. Говоря библейскими словами, время разбрасывать камни и время собирать камни. И вот летит к графу Суворову посланец императора, флигель-адъютант с важной бумагой, царским указом: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии...».

Вот счастье-то подвалило престарелому главнокомандующему! Опять впереди на лихом коне. Опять в фаворе. Так что радостный и польщённый высоким доверием граф Суворов отправляется в Австрию — принимать командование объединёнными русско-австрийскими войсками. По прибытии в Австрию — опять-таки чествование аки победителя. Графу Суворову присвоено звание фельдмаршала с вручением бриллиантовой фельдмаршальской звезды. А чего бы и не дать? Прибыл главнокомандующий, желающий положить 40 тысяч русских голов во славу австрийской короны. Бриллиантовая звезда дешевле стоит, чем 40 тысячное войско. А венские ювелиры и не такое могут сварганить. И вот получается, что заграница оценила заслуги графа Суворова гораздо лучше, чем Матушка-Россия.

Итак, фельдмаршал Суворов получает задание освободить Италию от французского ига. Так сказать, врезать под дых Наполеону. Кроме того, в Швейцарии (кстати, напомним, — нейтральной стране) действует другая русская группировка войск, под командованием Римского-Корсакова (к композитору отношения не имеет). Сия группировка также получает задание нанести поражение войскам Наполеона. Второй удар под дых. Далее предполагается, что Суворов и Римский-Корсаков (не композитор) соединятся в Швейцарии, после чего нанесут заключительный удар Наполеону, на этот раз — по морде. Ну а дальше уж и путь на Париж открыт. Европа освобождена от Наполеона, и самое время императору Павлу требовать каких-нибудь благ. Например, Италийскую губернию. Как сказали бы сейчас, план наполеоновский. Но в ту пору такого слова ещё не было, и посему план был попросту императорский, павловский.

Итак, Суворов прибывает в Италию и начинает там действовать. Причём на редкость успешно. Один за другим берутся города и сёла. Итальянский народ цветами, песнями и плясками встречает освободителей. Отчёты и депеши летят в Санкт-Петербург. И интересно здесь то, что действие суворовской армии существенно отличается от действий армии Римского-Корсакова в Швейцарии. Если, к примеру, Римский-Корсаков пишет в отчёте: «Вошли в населённый пункт пополнить запасы провизии и фуража». То у Суворова что ни деревня — то баталия: разбитые армии, тыщи французов — убиенных и пленённых. При этом — с минимальными потерями у русских. Депеши в Санкт-Петербург летят за депешами, отчёты — за отчётами. Да и местные князьки да короли нарадоваться не могут. Ещё бы: такого победоносного шествия не могут припомнить со времен Цезаря. Взяты крепости Брешия и Пескера. Потом сражение на реке Ада. Французы потеряли три тыщи человек убитыми и пять тыщ пленными. Потери русских — сущая мелочь: 500 человек. Потом — величайшее сражение на реке Треббия. Французы разбиты наголову. Половина армии в 20 тысяч человек — убитых и пленённых.
 
В июле 1799 года пали крепости Алессандрия и Мантуя. На радостях король Сардинии возводит графа Суворова в достоинство князя, гранда королевства Сардинского. А на закуску делает его также великим маршалом Пьемонтским. Во как! И опять-таки, заметьте, почести оказывает заграница. В России-Матушке он всё по-прежнему числится в графьях. Но после того, как Суворов разгромил французов на реке Нови с результатом семь тыщ убитых, пять тыщ раненых, четыре с половиной тыщи пленных и четыре тыщи дезертиров (надо же, даже дезертиров умудрился пересчитать!), то и императору Павлу становится неудобно. Именным высочайшим указом от 8 августа 1799 генерал и теперь уже австрийский фельдмаршал Суворов возведён в княжеское Российской Империи достоинство с титулом князя Италийского.

В ту пору такого слова как «пиар» не существовало. Но дела пиарские уже были и, как мы видим, весьма успешные. Если бы в то время подсчитывали рейтинг и выбирали «Человека года», то, безусловно, им бы стал ещё недавно никому не известный граф Суворов. Имя Суворова — у всех на устах. Не выходит ни единой газеты без статьи о Суворове. В моде появляются суворовские прически, суворовские шляпы, суворовские пироги. В театрах поются стихи и оды Суворову. На любом обеде пьют за его здоровье. И поговаривают, что даже лично король Англии на очередном званом обеде поднял тост за здоровье Суворова.

Одно только немножко беспокоит: разбить Наполеона окончательно все никак не получается. Разбили войско тут, а он объявился там. Разбили там — объявился тут. И вообще, реально дела вовсе не так хороши, как об этом пишут в газетах. Это понимают австрийцы — неплохие вояки, надо полагать. И видят они, что, говоря по-немецки, дело швах. Что на самом-то деле это не Суворов идёт с освободительным походом по Италии, а выдавливают его французы на север, к Альпам, отрезая одну за другой дороги домой. Так вскорости можно и в ловушке оказаться.
 
Так что в один прекрасный день австрийская армия исчезает со словами: «Мы будем бить Наполеона где-нибудь в другом месте, а вы уж шлепайте по Италийской губернии самостоятельно». Ну, делать нечего. Италию приходится оставить. Сказали пару тёплых матерных слов по поводу австрийцев. Построились, погрузились и маршем через Альпы — в благодатную Швейцарию, на соединение с корпусом Римского-Корсакова. Идти, надо полагать, не очень приятно: дорога узкая, горная. Армия растянулась. Французы на хвосте. Так и норовят ударить в спину. Князь Багратион в арьергарде едва успевает отбиваться от французов. Впрочем, по депешам Суворова, опять же делается всё весьма успешно — сплошные нашенские победы. Опять-таки тыщи убитых и пленённых французов.

Но это вот позади, в арьергарде. А впереди — очередная неприятность: тот самый печально известный «Чёртов мост», захваченный французами, — тонкая ниточка, по которой армия должна выйти из гор в долину. Вполне возможно, что это и есть единственное правдивое описание из всего похода. То место, где действительно проявилось мужество русских солдат. Под шквальным огнём французов наведены брёвна через проломы полуразрушенного моста. Через ущелья и водопады группа смельчаков переправилась на другую французскую сторону, спугнув и выбив их с огневых позиций, заставив отойти и дав возможность армии переправиться на другую сторону ущелья. Сейчас в этом месте на скале установлена памятная плита, напоминающая об этом действительно героическом сражении.

Впрочем, радоваться предстояло недолго. Как вскоре выяснилось, армия Римского-Корсакова разбита. В долине уже поджидают французы, дабы добить выходящие с гор русские части поодиночке. Так что, почесав букли своей суворовской причёски, фельдмаршал австрийский, князь пьемондский и граф русский Суворов командует: «Кругом! Шагом марш!». И опять — на «Чёртов мост», только уже в обратную сторону. Ну а дальше — ноги в руки и бежать по дорогам, по перевалам, как придётся (главное, побыстрее) — туда, на восток, к предателям-австрийцам, под защиту австрийской короны. Туда Наполеон не сунется (пока не сунется).

Армия же суворовская находится в плачевном состоянии. Обозы, тюки, вьюки, пушки, лошади потеряны. Провианта, боезапаса почти не осталось. Голодное войско шагает неизвестно куда. А как известно, главная полководческая наука состоит в следующем: дабы солдат совершал подвиги и подчинялся командиру, он должен быть сыт и пьян. Но ни жратвы, ни водки нет. Потому войско становится неуправляемым. И в результате среди этого бардака начинается мародерство. У пленных французов отнимают сапоги (свои износились) и заставляют несчастных французов шагать босиком по снегу и камням. Впрочем, даже об этом досадном эпизоде Суворов отчитывается радостно и оптимистично: «Из трёх тысяч пленных французов удалось (!) довести 1400».

Впрочем, поход продолжается и становится ещё более победоносным. 15 тысяч французов атаковали семитысячную практически безоружную русскую колонну. В результате Суворов отчитался: «Убито 6000 французов. Взято в плен 1200 человек. Захвачены знамя и 7 пушек. Русские войска потеряли убитыми и ранеными 700 человек». Во как. В жизни всегда есть место подвигу. Вот она, суворовская наука побеждать.

А дальше... Собственно, вот и всё. Последняя героическая страница — спуск с горы Паникс, так гениально и точно изображённый Суриковым на картине «Переход Суворова через Альпы». А там уж до Австрии — рукой подать. Отдышались, отхрипели да откашлялись. Стали лагерем. Получили, наконец, мясное и водочное довольствие. Суворов, естественно, тоже вышел из окружения и тут же подивил мир своим очередным золотым словцом: «Иное поражение трёх побед стоит». А ещё пару деньков спустя опять огорошил окружение, предложив отчеканить памятную медаль по поводу этого похода. На лицевой, русской, стороне медали написать: «С нами Бог». А на обратной стороне, австрийской, поставить подпись: «Бог с вами». Остёр всё ж таки на язык был фельдмаршал Суворов.
 
Дальше дела развиваются по всем хорошо известным политическим канонам. Суворов перевёл все стрелки на Римского-Корсакова (не композитора). И получилось, что только лишь из-за предательства австрийцев и неумелых действий Римского-Корсакова поход окончился неудачей. Париж не взяли, а герой Суворов побил французов. В Санкт-Петербурге идёт нормальный патриотический шабаш. Все чествуют Суворова-героя. Ему готовят величественную встречу. Польщённый император Павел присваивает Суворову звание генералиссимуса и постановляет соорудить памятник во весь рост гениальному полководцу. Суворову же предписывается с великою победой возвращаться домой.

Остатки суворовской армии поднимаются, пакуются и неспешной походкой следуют домой. И тут нежданно-негаданно Суворов опять попадает в опалу. Историки наши недоумевают. С чего бы это? А вы не догадываетесь? Да просто после всех победных суворовских реляций пришли доклады об истинном положении вещей. Что там была за победа. А потом ещё посол австрийский наябедничал: «Ваше Величество, господин император. Так война делать нельзя! Сапоги у пленных не забирать. Гуськи, курки у народа надо покупать, а не отнимать».

Так что теперь император Павел в бешенстве. Поскольку выставил его Суворов как бы на посмешище: войну проиграл, а генералиссимуса получил. Торжественную встречу отменяют, а император требует Суворова к себе. Очень хочется, наверное, принародно сорвать с Суворова эполеты и разжаловать Суворова из генералиссимуса в рядовые. Была такая вот приятная традиция на Руси — генералиссимуса давать, а потом отнимать. Двух суворовских предшественников постигла сия участь.

Суворов, впрочем, об этом императорском плане узнаёт и, сказавшись больным, едет к себе в имение. То, что он реально болен, вполне возможно. Поход в Альпах — это же не отдых на Капри. Император Павел же не успокаивается. Посылает своего личного лейб-медика с заданием: справку, выданную местным лекарем, изодрать в клочья, а новую справку написать с диагнозом: «Здоров как бык». Так что садится больной Суворов, скрипя сердцем (причём в самом прямом смысле), в карету и едет в Петербург на высочайший приём-экзекуцию. Приезжает он уж совершенно больным и с постели уже встать не может. Дальше к нему прибыл посланец императора граф Кутайсов с требованием дать отчёт о походе. По преданию, Суворов ответил: «Я готовлюсь дать ответ Богу, а о государе я и думать не хочу».

Суворов Александр Васильевич скончался 6 мая 1800 года в доме своей племянницы по адресу: Крюков Канал, дом 23. Император же Павел на это известие лишь процедил сквозь зубы: «Улизнул-таки, старая лиса».

Вынос тела Суворова состоялся при большом стечении народа шесть дней спустя. Гроб спускали с балкона на руки гренадёрам-ветеранам, пришедшим на похороны. Император Павел на похороны не явился. Звание генералиссимуса оставили за Суворовым.

Памятник ему всё-таки был сооружён год спустя, но не самого Суворова — статуя бога войны Марса в шлеме, с мечом и щитом, на котором отлит герб Российской Империи. О том, что это памятник Суворову, напоминает лишь надпись: «Князь италийский, граф Суворов-Рымнинский».

;