Сокращенная редакция
Несколько лет уже мечтаю провести свой юбилей в Париже. Не хочется, в этот морально тяжелый день, быть дома, суетится, встречать гостей. Пусть все это будет, но не в этот день, потом. Потом, когда я уже свыкнусь с мыслью о произошедшем. А пока в Париж!
Начала собираться где-то месяца полтора назад. Как водится, в первую очередь обратилась к Интернету. Предлагались туры на четыре и восемь дней. Я выбрала на четыре. Почему? Не пойму до сих пор. Точно не из материальных соображений, скорее экономия рабочего времени. Засело в голове, когда эта мысль посетила меня впервые: «Вот бы съездить в Париж, хотя бы дня на четыре». Турфирма была рядом с домом. Девушку тур-агента звали Юля - премиленькое создание с большущими темными глазами. Она очень важничала, потому что работала недавно.
Я сразу решила выбрать трёхзвёздочный отель «Леброн», он был в центре, понравился мне по фото, название легко произносилось. В общем, подходил по всем параметрам. Юля долго искала его по каким-то своим каналам, никак не могла найти. Я уж было сдалась, хотела согласиться на другой, предложенный ею вариант, когда, наконец, она со вздохом сообщила мне, что стоимость поездки на восемь дней составит 879 евро, но я опять упорно просила 4 дня. Через месяц, получив известие, что виза получена, я стала собираться в Париж.
Давным-давно, после окончания института, я попала в больницу с язвой желудка. Больница находилась за городом, в лесном массиве. В ту пору было не принято носить свою одежду в такого рода заведениях. При поступлении выдавались полинялые халаты без пуговиц, с прорезанной петлей, в которую всовывался веревочный пояс, и вся эта конструкция, была, таким образом, зафиксирована в одной точке, в области талии. Гулять не запрещалось, но в таком виде сделать это было невозможно, потому что полы халата постоянно распахивались, просто до бесконечности. Для прохладного времени года в палатах висели черные и синие халаты из теплой фланели той же конструкции. По размеру они были очень большие, ими получалось обернуться почти два раза. Пояс тоже обматывался несколько раз, все это немного напоминало японское кимоно, ведь большие шаги делать в таком «забинтованном» состоянии было просто невозможно. Так вот, я как-то гуляла по аллеям прибольничного участка в надежде, что меня кто-нибудь посетит, и, действительно, увидела свою самую близкую подругу, она приехала прощаться. Уезжала по распределению. Принесла мне большую коробку с ленинградской акварелью на меду. На верхней крышке было написано ее рукой: «Для сюров и миниатюров». Надо сказать, подарок пришелся кстати, я еще недели две раскрашивала бутылочки из-под капельниц водоэмульсионной краской, рисовала на них цветы акварелью, смешанной с той же водоэмульсионкой и дарила их медсестрам. Так вот, моя подруга, увидев меня в этом одеянии, воскликнула: «Ты как француженка, вся в черном, такая стройная!» Надо сказать, она умела говорить комплименты, причем так искренне, что ей хотелось верить. Это были роковые слова. Они на всю жизнь облачили меня в черный цвет. Мало сказать, что я решительно боролась с полнотой, сидела на диетах, пыталась создать иллюзию стройности, надевая черные вещи, я на всю жизнь связала этот цвет со своей сокровенной мечтой - поездкой во Францию. Именно поэтому, главное и единственное, что я могла надеть в Париж, было длинное плащевое пальто черного цвета, которое по странному стечению обстоятельств застегивалось на единственную пряжку в уровне талии.
Я очень тщательно покрасила волосы краской темно-коричневого цвета с брусничным отливом под названием «Красное дерево с перламутром», подстригла в лучшем салоне «длинное каре» и купила новый чемодан на колесиках со стальными подшипниками. Правда, с чемоданом полной ясности не было. Мне попался на глаза вариант в красную, серую и черную клетку. Очень красивый. Но я не могла решить, ассоциируется ли он хоть каким-то боком с Парижем. Потом подумала, что можно будет съездить в Англию, наверное, такая расцветка там будет уместна, и успокоилась.
Самолет вылетал из Москвы ранним утром, в семь двадцать. Мне пришла в голову прекрасная мысль: день побыть в Москве, приехав утренним поездом, посетить выставки, выполнить минимальную культурную программу, с вечера поехать в аэропорт, подождать там ночь, а утром улететь в Париж. Без особых приключений доехала до Москвы в плацкартном вагоне фирменного поезда.
В Москве со станции метро Павелецкая отправилась до Царицыно. Погуляла по парку, день не испортил дождь. В одном из павильонов проходила выставка и мастер-класс Сергея Андрияки, известного акварелиста, поражающего своей удивительной техникой письма на очень больших, немыслимых для акварели, полотнах. Еще я увидела выставку икон. Время прошло быстро, интересно, просто замечательно. Я чувствовала, что моя поездка должна быть удачной, раз она так прекрасно началась.
Аэроэкспресс отходил от Савеловского вокзала. Метро Савеловская, недалеко от Кольцевой линии. От Царицыно прямо до Белорусской, там пересадка до Новослободской и одна остановка по серой линии. Последний аэроэкспресс отходил от вокзала в 23-55, я решила не рисковать и поехать на 22-05. Ехать было 30 минут, дома за это время не успеваю приехать на работу.
"Шереметьево-2", новый аэропорт, ориентированный на международные перевозки. Все там по мировым стандартам красивое, удобное. Очень хорошие залы ожидания. У меня прекрасное настроение. Качу красивый чемодан фирмы Redmond, смотрю на витрины киосков, вижу свое отражение. Замечательно, настоящая француженка. Уже в двенадцатом часу ночи, наконец, поняла, как я устала. Кроме всего прочего, ела давно, еще в Царицыно. Запах молотого кофе сделал свое дело, устоять было просто невозможно. Тем более, надо взбодриться. Цена на кофе шокировала меня. Это даже для Москвы круто. Решив немного поэкономить на еде, я заказала «большую» чашку кофе на 80 миллилитров. У меня была припрятана плитка горького, 85%, шоколада и коробочка из-под монпансье с миндальными орешками. Надеюсь, не будет шума из-за того, что я со своим. Может, у меня диета такая! Кофе был по-настоящему отменный. И вкус, и цвет, и запах, и консистенция. Желудок не заставил себя долго ждать - натощак, да кофе с шоколадом! Ноющая боль поселилась где-то посередине туловища. Сейчас бы что-то поесть или выпить пилюлю и снять спазм, но есть не хотелось, зато по-настоящему захотелось спать. Было такое впечатление, что в кофе подмешали снотворное.
Я тут хожу с чемоданом, как с собачкой на поводке. А народ как-то обмяк, многие прикорнули на плечах родственников, попутчиков, кто-то просто спит, лежа на диванчиках, вытянув ноги на чемоданы. Неугомонная девочка-художница рисовала спящих, умирая со смеху, смотря и анализируя их позы. Я взглянула на них ее глазами, и мне тоже стало смешно. Что же делать, только немного первого, а сил бороться со сном уже нет, в ушах гул. Стоит остановиться на мгновение, как начинаются глюки, какие-то диалоги в голове, похожие на сон. Пойти в гостиницу? От пяти до восьми тысяч за ночь. Это не мной надо работать, чтобы так зарабатывать. Придется расстаться с чемоданом. Избавиться от балласта. Если усну прямо на ходу, хоть вещи сохраню. Чемодан отвезла в камеру хранения. Как-то одиноко без него стало, зато не так обременительно. Нашла свободное кресло-диванчик, села. Сразу стало клонить в сон. Сумку с документами одела через плечо. Темноволосый мальчик нес на пластиковой тарелочке котлеты из кафе. Уронил. Они лежат в полуметре друг от друга. Я смотрю на них, и мне кажется, что они ползут. Склонилась на подлокотник. Я всегда сплю очень чутко, даже если сильно хочу. Нервным, неразборчивым голосом диктор что-то объявила, разбудив меня, но, не выведя из состояния забытья. Я немного подвинула голову и вдруг нашла очень удобное положение. Стало так хорошо, так мягко и приятно! Проснулась я в испуге, внезапно и сразу села, пытаясь восстановить цепь событий. Слева от меня на соседнем кресле сидел человек в черном кашемировом пальто и в упор смотрел на меня: «Алекс?» - то ли утверждающе, то ли вопросительно проговорил он.
Сколько же лет мы не виделись, двадцать пять? Двадцать шесть? Сразу и не сообразишь. Самое умное, что я смогла спросить:
- А ты почему не спишь?
- Я привык ночью не спать, мне нормально.
- Ты что, ночью работаешь?
- Да, можно так сказать, ты ложись, отдохни еще, я тебя покараулю.
- Я что, спала на твоем рукаве?
- Скорее на руке, но мне было не больно.
- Ты в Париж, рейс AF 2545?
- Да, а ты что, тоже на этот рейс?
- На этот. А ты с кем летишь, в Париж нельзя одному.
- Нельзя, я и собирался не один лететь, с товарищем, да у него обстоятельства, не смог поехать в последний момент. А я решил все-таки не отказываться от поездки, там и неустойка большая получается, и документы уже оформлены, долго ждали, все результата не знали, вдруг другого случая не представится. А ты, я вижу, тоже не одна?
- Я с чемоданом.
- Да и его что-то не видно?
- Он в Vip-зале.
- Ну, ложись, не бойся.
Я не в силах была отказаться от такого щедрого предложения. Устроилась на рукаве. Материал был очень мягкий и чем-то пах, приятно и знакомо. Может, моющие средства, какие? Но почему, разве пальто стирают? Может, в химчистке надушили? Убаюканная сладким запахом, я засыпала, просыпалась от вскрикивания диктора, засыпала снова.
...У него были необыкновенные длинные волосы, даже в косу заплетались. Такие послушные и жесткие одновременно. Тактильные. А самое удивительное, что они все были разного цвета. Общее впечатление такое, что волосы темные, практически черные, но если посмотреть близко и внимательно, встречались и темно-коричневые, и светло-коричневые, и с бронзовым оттенком. Только седых не было. Сейчас есть, я хоть и недолго смотрела, заметила...
Окончательно разбудили меня странные звуки - это сразу несколько человек разматывали широкий скотч, чтобы защитить чемоданы от посягательств недобропорядочных граждан. Зал ожидания стал наполняться людьми, приехавшими к началу регистрации, ко времени, когда можно забрать документы у окошечка нашего туроператора. Я сходила за чемоданом, обнаружив большое зеркало, посмотрела на себя критически. Вчера лицо явно выглядело лучше.
Нашла его глазами издали. Понравился. Он как-то весь стал немного больше, выше. Смотрит открыто, по сторонам не озирается, просто стоит так спокойно и красиво. У меня прямо сердце сжалось. Подкатила к нему свой роскошный "Redmond".
К самолету пошли вместе. Но сидели не рядом. Я на два кресла позади его и справа от прохода, а он слева. При регистрации так получилось. Мое место оказалось посередине. У окна, закрыв глаза, разместилась несимпатичная беременная женщина, которую в аэропорту провожал очень интересный мужчина, молодой человек, я обратила внимание как раз на это их внешнее несоответствие. Она все боялась аварии и говорила о том, что старшая дочка может остаться сиротой. Он утешал ее, обнимал, был очень нежен. Эта женщина плохо себя чувствовала, отказалась есть и пить, закрыла иллюминатор шторкой. Так что небо над Парижем я не видела. Соседом слева был мужчина в возрасте сорока-пятидесяти лет, он всю дорогу читал. Летели мы около четырех часов. Все это время нас кормили, поили, всячески мешали мне спать.
Я подглядывала за ним тайно, мне хорошо был виден профиль. Несколько раз он поворачивался, долго и внимательно смотрел на меня, откровенно, прямо в глаза. Я делала вид, что сплю.
Приземлились мы в аэропорту Орли. С табличкой в руке нас ожидала сопровождающий гид. Это была молодая девушка с вьющимися рыжими волосами ниже плеч. Ее звали Таня. Она очень хорошо говорила по-русски. Нас пересчитали. Когда Таня назвала мою фамилию, то спросила: «Что у вас четыре дня? Удивительно, раньше никогда не смешивали группы. Остальные же на восемь!» Для моего попутчика эта новость была неожиданной.
- Почему на четыре дня? - он все спрашивал и спрашивал меня об этом.
- Ну, я же не знала, что встречусь с тобой. Представляешь, больше недели в Париже одной, - я пыталась отшутиться, сама уже сожалея и переживая.
Нас пригласили в автобус. Наконец-то сидели вместе, правда, это продолжалось не долго. Мы все размещались в разных отелях, и он выходил первым. Перед этим гидша Таня язвила: «Никогда не было отеля «Леброн», все для нашей дамочки исключения какие-то». Еще бы! А как иначе я могла бы попасть с ним в один самолет, в один Париж, в одно время - только в виде исключения. Да еще только на четыре дня.
Перед выходом он спросил меня: «Что будешь делать сегодня?». Первый вечер был свободный. «Спать»,- ответила я первое, что пришло на ум.
Отель «Леброн» понравился мне с первого взгляда и навсегда. Я, действительно, легла спать, проспала пару часов и встала. Это был мой первый день в Париже. Я решила, что надо посмотреть Большую арку Дефанс. В программе-минимум она значилась как пункт №1. От Триумфальной арки по Елисейским полям к арке Дефанс. Мой отель находился на улице Ламартина, недалеко от пересечения ее с улицей Буфо, по которой можно было дойти до улицы Ла Файетт и по улице Друота, плавно сменившей название на улицу Ришелье, долго-долго идти, выйти к улице Риволи, которая соединялась с Елисейскими полями. На моей раскладной карте весь этот маршрут составлял сантиметров 60. Я решила воспользоваться метро.
Ближайшая станция метро называлась «Кадет», ехать мне надо было до станции «Ля Дефанс зона». В Париже в метро не сложно ориентироваться. Так мне сказали те, кто уже побывал здесь. И, правда, не сложно. Все понятно, кругом стрелки, таблички, заблудиться трудно. Если иметь схему. Направление указано по конечной станции каждой ветки, в вагонах над каждой дверью – схема только той ветки, по которой идет поезд – очень удобно.
Дефанс. Выхожу, и взгляда не хватает, чтобы охватить Большую арку. Вот он – город будущего. Зеркальные стены офисных зданий обрамляют широкую эспланаду, гранд-арка датского архитектора Йохана Отто фон Спрекельсена, представляя собой огромный куб, выглядит как окно в большой блестящий мир. Пустота внутри куба заполнена только большим «облаком». Я знаю, это чтобы гасить мощные порывы ветра. Да, ветер действительно присутствует. Не очень уютно, даже как-то одиноко. Солнце начало свой ход к закату, арка как раз оказалась против солнца. В поле зрения попал темный знакомый силуэт. Двоим в Париже тесно. Я подошла к нему. Встала сзади и наблюдала, как он смотрит на арку. Внимательно, но так, будто видел ее в последний раз и хотел унести с собой это впечатление - потрясающее, волнующее и незабываемое. Потом стал снимать. Камера - объектив, как у телескопа. Вот так готовятся к поездке в Париж. Может, он теперь профессиональный фотограф, я ведь не узнала. В любом случае, 3х-кратный зум на моем "Cannon" сразу померк в собственных глазах.
Конечно, он почувствовал, что его разглядывают. Повернулся и сфотографировал меня, неподготовленную, в отместку. Я засмеялась.
Он спросил, прищурившись:
- Хотела от меня отделаться?
- Не хотела.
- Что не спишь? Для чего ж еще в Париж ехала, отоспаться, наконец, в сласть!
- Я спала, два часа.
- Тогда я спокоен на ближайшее время. Ну что, пошли дальше осматривать Дефанс?
- А ты специально сюда пришел?
- Ну, в общем-то, подумал и решил, здравый смысл подсказал, что тебя понесет сюда непременно, в первую очередь. Хотя мог и просчитаться. Сколько лет прошло. Может, пристрастия изменились?
- Не изменились в главном. Давай осматривать Дефанс, сейчас подсветку включат, это должно быть здорово, а сюда не будем подниматься на лифте, наверх?
- В следующий приезд, днем.
Было здорово, что тут скажешь, это надо видеть! Здания из стекла, легкие и манящие, а в то же время сердце замирает от того, каким маленьким и ничтожным кажется человек на этих пространствах. Дефанс задумывался как суперсовременный район и по идее архитекторов должен был сохранить старый город. Сразу натыкаешься взглядом на необычные скульптуры и объекты. Вот рядом с торговым центром – две красно-синие чудесные крокозяблы высотой метров двенадцать.
- А, это, Хуан Миро, «Два персонажа».
- Как мы с тобой!
Мы нашли зал под открытым небом – наполовину заполненные лавочки, огромный экран, на котором шел фильм об истории района. Не нужна никакая экскурсия. Сидели, смотрели, отдыхали. Опять восхищались архитектурой. Влюбились в этот район, даже не представляли, что в действительности он произведет такое впечатление.
Мы устали, экономно пили кофе, стараясь не тратить ни одну лишнюю минуту парижского времени.
- Бобур работает до 21 часа, поехали, - он взял инициативу, но в точности, до крохотной мелочи знал, что я могу пожелать, или что для меня важно.
Центр Помпиду, или Бобур - это музей современного искусства. Архитектурное произведение Пиано и Роджерса. Все коммуникации Центра выведены наружу – вертикальные трубопроводы, лифты, эскалаторы, трубы выкрашены в свой цвет. Внутреннее пространство музея вполне соответствует наружному облику. Не буду описывать экспонаты, всего не перечислить, скажу только, что если у вас завалялось что-то ненужное, концептуальное – из всего этого можно сделать чудесные художественные объекты.
В музее мы встретились с русскоязычными посетителями. Женщина говорила по сотовому телефону: «Да, Саша, это я, Капитолина! Я? В Париже, конечно!»
- Ничего себе имя, как же ее зовут дома? Капа или Капитоша?
- Может, это у нее прозвище, как у тебя «Алекс».
Вернулись мы поздно. Я еле волочила ноги. Он проводил меня до отеля, а сам отправился опять в метро, его «Royal Mansart» в районе Монмартра, в ста метрах от Мулен Руж.
В семь утра меня разбудил телефон. Звонил портье. Поговорил со мной по-французски. Только я хотела в ответ отрубиться, как услышала русскую речь и голос, который не забывала и узнаю из тысячи мужских и мальчишеских голосов.
- Я в фойе твоей гостиницы.
- Когда же ты встал?
- Да вообще-то, я не ложился. Вернее, ложился, но не мог уснуть, вот дождался шести часов, и к тебе. Ты когда сможешь выйти?
- Наверное, минут через пятнадцать.
- Я жду. Нет. Я буду ждать!
Я погорячилась, сказав, что соберусь через пятнадцать минут. Правда, желание спать пропало, как только я встала под прохладный душ. Что же такое надеть? Решила все-таки черное платье, длиной чуть ниже колен, я в нем эффектно выгляжу, как раз приобрела к юбилею. Очень пожалела, что взяла мало косметики. Думала, зачем она мне здесь? Можно, конечно что-то подкупить, но хотелось выглядеть хорошо именно сейчас. Как я должна выходить, в пальто или нет? Выйду в пальто. Сапоги высокие, но на низком, чтобы удобно было много ходить. На шею легкий шифоновый шарфик. Решила спуститься по лестнице. Чтобы оценить обстановку, а не внезапно оказаться перед ним лицом к лицу, выйдя из лифта.
Последний пролет парадной лестницы был в два раза шире, чем боковые. Я оказалась одна на ней - сверху, может, излишне помпезно или торжественно, или театрально. Он стоял внизу и, как я предполагала, смотрел на лифт. Меня не видел. Зато я увидела будто впервые, будто не было ни вчера, ни этих двадцати пяти лет, без него. Ступени лестницы у меня в глазах распрямились, как на эскалаторе, голова закружилась, дыхание сбилось, я шагнула вбок к поручню, как-то неуверенно стала спускаться вниз. Да, никакая из меня актриса. Он отреагировал на движенье, повернулся и шагнул мне на помощь, протянув руку. Я тут же ощутила уколы ледяных молний внутри. Молнии, пролетев сверху вниз через все тело, метнулись вверх, остановившись на уровне колен, вызывая мурашки. Ноги просто подкашивались. Я уже ничего больше не могла, как просто уткнуться ему в грудь, прижаться и услышать глухой и дрожащий стук.
Мы вышли из отеля позавтракать в ближайшей кофейне. Я понимала, что ему нужен кофе или хотя бы очень крепкий чай. Он держал меня за руку. А мне хотелось только одного: чтобы он больше никогда не выпускал ее. Я поворачивала голову в его сторону, он поворачивался ко мне и мы смотрели друг в друга, в лицо, в глаза, куда-то внутрь, в самую глубину, туда, где зарождалось или просто ждало удобного повода разгореться, это чудесное и невообразимое чувство.
На улице пахло дорогими сигаретами и кофе. Утро. В кофейне напротив мы сели за маленький круглый столик. Заказали кофе и круассаны. Столько кофе подряд мне не выдержать. Но ничего не могу поделать, соблазняюсь который раз. Есть не хочу, просто не подходит этот процесс для подобного состояния души. Глотнула кофе, не отводя взгляд.
- Ну не смотри так, а то я ни пить, ни есть не могу.
- У нас, где встреча с группой?
- У капеллы Сент-Шапель.
- Знаешь, где это, как добираться?
- Остров Сите. Метро Сите.
Группа была почти в полном составе. Сопровождающий гид Таня не смогла сдержаться: «Ой, наша дамочка наконец-то появилась, только вас и ждем, а ее за ручку привели». Таня смеялась, я тоже смеялась, смеялись все. Ведь мы были в Париже.
К Тане подошел высокий седой мужчина в очках, вылитый француз, они поговорили на непонятном мне французском языке, в котором единственным знакомым словосочетанием было Нотр-Дам. Таня простилась с нами до завтра, как-то по-доброму подмигнув мне. Мы пошли к капелле под предводительством нового гида. По пути нам попадались другие группы. Гиды держали в руках опознавательные знаки, цветочки на палочках, сложенные зонтики с выдвинутыми ручками, флажки. Наш был сам как ориентир. Высокий, волосы развеваются при ходьбе, ни за что не перепутаешь. По дороге он начал рассказывать. Капелла Сент-Шапель - это образец чистой готики. Вытянутая ввысь, она состоит из двух этажей. Первый этаж менее великолепен, предназначен для королевского двора. Второй же этаж, на котором молилось исключительно королевское семейство, – это шедевр роскоши. Зал кажется бесконечно высоким. Высота сводов около двадцати метров, и впечатление от высоты многократно усиливается параллельными окнами высотой около пятнадцать метров и тонкими колоннами. Нет, наверное, во всей Европе больше такой готической церкви, которая вся состоит почти из одних витражей. Словно бы конструкции, при всём изяществе их каменной резьбы, – только рамы для этого праздника прозрачных красок!
Там, где стены свободны от витражей, они витиевато украшены рисунками, скульптурами или лепкой. Наше состояние еще больше добавляло эмоций в просмотр этого восхитительного сооружения. Мы смотрели на стены, на потолок, на витражи и друг на друга.
Находящийся недалеко Собор Парижской богоматери должен был стать следующим объектом нашего просмотра. Но, замешкавшись, мы случайно отстали от группы, притормозили в садике около Капеллы.
- Давай не пойдем с ними.
- Давай! А что будем делать?
- Просто погуляем. Все равно невозможно посмотреть все за такое короткое время. Главное - приобрести впечатление от города, почувствовать его запах.
Мы пошли по набережной Сены. Погода была превосходная, даже солнце светило. Небольшой ветерок шевелил воду. Вода такая темная, мутная, холодная. На деревьях осталось еще немного листвы, и это добавляет золотой краски в общую серую гамму города. Небо яркое, синее. Такое небо бывает только осенью. Правда немного зябко.
Мы свернули от набережной к Люксембургскому саду. Пошли по Латинскому кварталу. Рядом Сорбонна. Много молодежи, кое-кто с книгами, вышли подышать воздухом в перерыв между занятиями. Здесь совсем не чувствовался ветер и было уютнее. Мы взяли напрокат кораблик, чтобы запустить его в фонтане.
- Назовем его “Dream”,- предложила я, достала из кошелька картонную визитку какого-то такси, оторвала кусочек и написала “ Dream ”. На картонке остались цифры 22. Получилось “Dream-22”. Кораблик уплыл, унося с собой это мое загаданное желание. “Мечту-22”.
Потом мы пили горячий шоколад, настоящий горький шоколад, густой, маслянистый, почти совсем не сладкий. Вышли из бара с чашечками на воздух, под солнце, пили крохотными глотками и улыбались друг другу, показывая коричневые от шоколада зубы.
- Нам надо посетить Пантеон.
- Уже пора?
- Лучше рано, чем никогда!
Мы посмотрели Пантеон, он напоминал Исаакиевский собор, который я так люблю. На кладбище Монпарнас я идти отказалась, и мы пошли смотреть башню Монпарнас. Так мы провели чудесный день вдалеке от Эйфелевой башни.
Утром меня разбудил телефон. Через полчаса я спустилась вниз на лифте. На мне не было пальто. Я взяла его за руку, и мы вошли в лифт. Сегодня у меня был день рождения. Мой юбилей. «Побывать в Париже и не увидеть Эйфелевой башни?» - думала я, вечером, стоя на балконе отеля «Леброн» в белом махровом халате, в ноябре месяце, в Париже. Удивительно? Да! Был ли это юбилейный день рождения лучшим в моей жизни? Был. Мы пропустили обзорную экскурсию по городу, мы не выходили из номера весь день. Мы пили красное вино за все, о чем могли вспомнить в этот дивный момент. Заказывали несколько раз еду из ресторана, зажигали свечи и слушали музыку через плеер, по-братски деля маленькие круглые наушники.
- Это песня «Она рождена, чтобы стать моим единорогом», T-Rex. Ты знала?
- Нет, не знала, но это здорово сказано.
Мы не думали о том, что скоро наступит завтра. Но завтра наступило. Это был последний день моего пребывания в Париже.
- Теоретически мы можем успеть в Лувр, хоть рядом побудешь, посмотришь на пирамиду.
Быть в Париже и не побывать в Лувре? Никто ведь не поймет. Мы вошли в первый попавшийся вход. Это оказалось крыло Ришелье и крыло Сюлли. Сюда не ходят групповые экскурсии, разве что местные школьники, здесь работает много художников, копирующих старых мастеров. Здесь помпезные апартаменты Наполеона III, работы Рубенса и Гойи, французские мастера. Побродив часа два по этим тихим залам, мы пошли в крыло Денон. Стрелки указывают путь к Джоконде, к ней двигались такие толпы народа, что Елисейские поля отдыхают, сюда же идут все экскурсии. Джоконда сегодня не увидит нас.
Погода начала портиться еще с утра, солнца не было, а в середине дня стал накрапывать дождь. В аэропорт мы приехали на автобусе, трансфер был оплачен. Рейс отложили на два часа, даже регистрацию не проводили. Мы стояли на площадке, прикрываясь зонтом от напора ветра и дождя. Все вокруг было темно и серо. Вспышки молний изредка освещали лица. Разве бывают грозы в ноябре? Зонт «Zest» с противоветровыми спицами выворачивало, как соцветие засыхающего укропа. Я не могла оторваться от его груди, все слушала и слушала, как в резонанс звучат два наших «пламенных мотора».
- Не улетай, Париж без тебя не Париж! - он достал из кармана небольшой сверток: - Это тебе.
Рейс отменили еще раз, и еще. Мы знали, что самолет не удержать, он все равно улетит. Наши попытки как-то удлинить мою поездку не увенчались успехом, виза заканчивалась, билетов на более позднее время не было. Пришлось смириться с судьбой. На прощанье я оставила ему свой зонтик.
- Обеспечиваю твое прикрытие.
В самолете мое место было у иллюминатора, салон был наполовину пустой. Где-то впереди плакала девочка: «Мама, а в самолет не попадет молния?»
Снова открылась дверь-люк, торопливо вошла небольшого роста женщина, она улыбалась, благодарила бортпроводниц по-французски. Сверившись с билетом, села рядом со мной: « Bonsoir!»
Я кивнула и виновато улыбнулась: «Извините, языком не владею!»
- Ой, вы русская, а я не поняла сразу. - женщина показалась мне знакомой, а когда она заговорила, я узнала ее - Капитолина из центра Бобур.
- Я думала, не улечу сегодня, решила это неожиданно даже для себя, опоздала, хорошо, что самолет задержали. Вам-то плохо, наверное, столько ждали!
- Нет, мне не было плохо.
Я смотрела в иллюминатор, стало уже совсем темно, дождь не прекращался, молнии вспыхивали с завидным постоянством. Заревели моторы, немного заглушив плач маленькой девочки.
Я нащупала в кармане пальто небольшой сверточек. Вынула его и стала аккуратно разматывать ленточку. В свертке лежало письмо. Маленький треугольник. Как фронтовое. Я аккуратно развернула его: «Какое счастье, что ты у меня есть. С твоим приходом в мой мир всё изменилось, всё обрело новый смысл, новые краски, новое ощущение реальности, новые ощущения грани между реальностью и чудом параллельного зазеркалья - второй реальности, волшебной, волнующей, поднявшейся до недосягаемого божественного уровня чуда, уровня, дающего силы на все реальности сразу. Спасибо тебе в какой уже раз. Не иссякаем этот поток благодарности. Я преклоняюсь перед тобой, моя любовь».
Самолет вырулил на взлетную полосу, Сердце сжалось от давления, от скорости, от страха. Впереди в салоне плакала девочка, в стекло бились косые серые струи, а я читала его письмо, как молитву, снова и снова.
Полная версия рассказа:
Рассказ №6. Серия: "Будь моим единорогом" -семь рассказов о любви.