Старший брат Мишка

 

        В луже теплой крови барахтались мокрые и крошечные, только что рожденные котята. Их мать, старая кошка, не выдержала трудных родов и сдохла. Она лежала неподалеку, хвост ее раздулся и торчал как палка. Её старший сын, по прозвищу Мишка, годовалый крупный кот, лежал на передних лапах, выгнув спину, и не мог понять почему мать не облизывает рожденных котят, как она делала это в прошлый раз.

        Три малюсеньких котенка мяукали так тихо и так жалобно, что у Мишки разрывалось сердце. Он встал, подошел к матери и лизнул ей морду. Кошка не двинулась с места. Тогда он схватил ее зубами за загривок, и попытался подтянуть к котятам. И опять ничего не вышло. Мишка огляделся вокруг, отошел к
 забору и завыл как волчонок. На вой пришел дворник с лопатой, ловко поддел дохлую кошку, и пошел к мусоросборнику.Потом обернулся, посмотрел на котят и подумал: «Да куды им без молока, всё одно сдохнут»
        Он ловко поддел на лопату пищащих котят, и пошёл выбрасывать находку.Но до мусоросборника он дойти не успел. Сзади, разрывая ему штанину острыми зубами, в ногу вцепился Мишка. Кота знали в санатории как очень доброго и ласкового, поэтому дворник удивился, и отбросив его сильным движением ноги, закричал:
       — Ты чего! А ну брысь. Вот я тебе!
Мишка грозно заурчал, подбежал к лопате, встал на задние лапы, а передней стал сбрасывать на землю котят.

      — Ишь ты! Старший брат. Ну и дела,— рассмеялся дворник,— такого я еще не видел.Ну забирай, забирай, только чем кормить будешь, дурачина.Всё одно сдохнут.

        Потом сбросил кошку в мусоросборник, почесал затылок и громко сказал:
      — Ладно, завтра их выброшу.
        Но назавтра котят дворник не нашел. Мишка сидел на крыльце, и наблюдал за проходящими, котят же рядом не было.В десять часов утра, закончив уборку территории, дворник пошел домой. А за ним, почти по пятам, шел Мишка. Кот проводил его до самых дальних ворот, и убедившись, что калитка за дворником захлопнулась, он вернулся к своему пункту наблюдения. На крыльцо.
        Мимо проходило много людей. Но Мишкин взор был безразличен. И вдруг в его глазах появилась теплая надежда, и он быстро прыгнул под крыльцо здания.Дело в том, что в этом санатории работала младшей медицинской сестрой некая Федоровна. Светлана Федоровна. Женщина необыкновенной доброты, кормившая кошек и собак всей округи. Она жила в частном доме, и у нее было большое хозяйство, и свои кошки и собаки, но бездомных животных не кормить она не могла. Вот её то и поджидал Мишка.
        Как только Федоровна стала подходить к крыльцу, он вынырнул перед ней с котенком в зубах, положил его у ног, и побежал за вторым, потом за третьим. Сложив котят рядом, он стал тереться о ноги Федоровны, и жалобно мурлыкать.

      — О, Господи, — ударив себя по бокам, вскрикнула Федоровна, — а где Маруська? Да что же это? А где же мать-то твоя, Мишка? Ой,да что же это делается, что делается! Куда же я вас?
        Голодные котята мяукали так жалобно, что разрывали сердце доброй женщины. Мимо прошел охранник.
      — Коля, ты не видел Маруську? Вот вчера же утром я ее видела, еще подумала что скоро приплод будет!
      — Она сдохла вчера, Иваныч ее уже выбросил.
Федоровна достала носовой платочек, и положила туда котят.
      — Ну пойдем, Мишаня, что-нибудь придумаем, — сказала она коту.
На первом этаже у Светланы Федоровны была малюсенькая комната. Проходя по коридору, она услышала резкий голос старшей мед. сестры:
      — Федоровна, ты со своими котами, достала всех! Еще раз увижу здесь Мишку — уволим тебя, или премии лешим.
      — Да нет, нет я сейчас ему молочка налью, и выгоню! Вы не волнуйтесь, Ольга Яковлевна!
        И она зашла в свою каморку. Выложив котят на пол, достала пакет с молоком, и налила в тарелочку Мишке, тот начал жадно лакать.
Котятам женщина молоко разбавила водичкой, и вылила немного прямо на пол. И они, барахтаясь в молоке, вдоволь его нализались. Потом уснули. Федоровна выпустила Мишку через окно, и пошла работать, а котят положила в коробку из под обуви.
        Через две недели котятки подросли, и скрывать их было невозможно.Стояла прекрасная, теплая осень, и Федоровна подумала: «Вынесу их в садик, может отдыхающие подберут». Недалеко от крыльца, в кустарнике, и расположились три котенка. А Мишка стал за ними присматривать.
        Если они семинили к дороге, где ходят люди, он, поодиночке, брал их за загривок, и приносил к коробке, которую оставила Федоровна.Если они лезли в водосточную трубу, Мишка лапой вытаскивал котят оттуда и опять приносил к коробке, как бы говоря: «Вот ваш дом, и сидите здесь, покуда не подросли».
        Добрые люди приносили молоко, и наливали в блюдечко, которое поставила заботливая рука Федоровны.Однажды она пришла раньше обычного, чтобы накормить Мишку свежей рыбой, она покупала ее для своих котов, и кусочек всегда приносила своему любимцу. Последнюю неделю кот ходил как-то боком, почти ничего ни ел, и был очень пассивен. Светлана Федоровна оглянулась, и под дальним кустом, у забора увидела лежащего на боку Мишку.
       — Господи, помилуй, отравили что ли животину? И котят не видно. Обойдя кусты, она увидела котята, думая что Мишка эта их мать, обсасывали его живот, и он стойко лежал на боку, и не двигался.
       — Матушки-голубушки, — всплеснула руками Федоровна, — вот тебе и кот. Вот почему он кособочит. Ему больно. Котята разодрали ему весь живот. Ах ты мой лапушок-катушок!

         Она осторожно отняла от живота котят, взяла Мишку на руки, и понесла к ветеринару.
Коту наложили повязку, и через неделю сняли. За это время котята подросли, и лакали молоко из блюдца.

Осень стояла теплая и охапки желтых листьев служили кошачьей семье ночным пристанищем.
  После обеда, на лавочках собирались отдыхающие, и раздобренные паровыми котлетами любовались игрой котят.
  А котята были  необыкновенно хороши.
  Один черный от бровей до лап, и с таким игривым взглядом, и такой гладкой шерстью, что его просто не спускали с рук.
  Второй был полосатым, и ума не кошачьего. Если он хотел что-то вкусненькое, то подходил к человеку, сидящему на лавочке, молча смотрел в глаза, а потом медленно поднимался по ноге, не прыгал, а именно поднимался, и усаживался на колени. Эту его привычку уже изучили, и всегда из столовой приносили творожок, или кусочек пудинга. Полосатик любил сладкое.
Третий братик Мишки был черно-белый, с огромными зелеными глазами. Он был спокоен, людей не любил, и в основном, сидел рядом с Мишкой. Однажды, прекрасным осенним утром, все четверо грелись на солнышке, у крыльца.Мимо проходил дворник, и посмотрел на котов.
  Потом достал из кармана бутерброд, отделил от него колбасу, и бросил рядом с Мишкой. Кот не шелохнулся. Черныш посмотрел на брата с удивлением, и подошел к колбасе. Мишка фыркнул, подошел к колбасе засыпал ее землей, дрыгнул задней лапой, и пошел прочь от дворника. Котята потянулись за ним.
Дворник улыбнулся, и сказал:
—Вот вам и животина! Всё помнит. Обиделся, мол. Ишь ты!
И пошел по свои делам.

За месяц до начала зимы, необычных котят разобрали отдыхающие.
  Мишка затосковал. Он лежал под крыльцом, и к пище не прикасался.

  Прекрасным зимним вечером, когда перламутровые фонари, на тонких ножках, напоминали жемчуг, разбросанный по черному бархату, Светлана Федоровна возвращалась домой. Кусты уже облетели, и голые ветки тонкими соломинками свисали к земле.
  Под одним кусточком, Федоровна заметила черно-белый комочек. Это был свернувшийся в клубок, Мишка.
— А! — махнула она рукой, — одним котом меньше, одним больше! Всем во дворе места хватит. Кыс, кыс, кыс! — позвала она своего любимца.
  Мишка тут же вскочил, подбежал к Федоровне, и стал тереться у ее ног, радостно мурлыкая.
— Пойдем ко мне дружочек, я думаю ты заслужил право жить в семье!
  Федоровна взяла Мишку на руки, и они отправились домой.