В 1941 году моему прапрадеду Павлу Никифоровичу Шалыгину исполнилось 68 лет. Родился он в крестьянской семье в деревне Городки Данковского уезда в 1874 году и жил там долгое время. Боевое крещение он получил в годы 1-й мировой войны, доблестно воевал и вместе с боевыми товарищами был награждён медалью «За храбрость» 4-й степени. В начале 1930-х годов Павел Никифорович с женой Прасковьей Ивановной перебрался в Москву на Калитниковскую улицу к вдовой дочери Ульяне Павловне Самоваровой, которая работала в Октябрьском трамвайном депо кондуктором-контролёром. Моя прабабушка Ульяна была отличной работницей, ударницей 2-й пятилетки. Она и рекомендовала своего отца руководству депо, и прапрадедушку приняли туда сторожем.
С самого начала войны Павлу Никифоровичу пригодились его военный опыт и сноровка. Уже 2 июля 1941 года вышло постановление Совнаркома СССР «О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне». 22 июля фашистами был совершён первый массированный авианалёт на столицу. Престарелому сторожу добавилось работы в депо: светомаскировка, тушение зажигательных бомб… Свою вторую медаль - «За оборону Москвы» (с изображением советского танка на фоне Кремля) - П.Н. Шалыгин получил так же заслужено, как и первую – с барельефом императора Николая II.
Многих работников-мужчин депо призвали на фронт в самом начале войны, их заменяли женщины. Трамвай был основным видом городского транспорта Москвы, и Октябрьское депо не прерывало своей работы даже в самые трудные и очень дождливые осенние дни 1941 года. Работники депо обслуживали шинный завод, автозавод, мясокомбинат, доставляли в больницы раненных бойцов с Павелецкого, Ленинградского, Казанского и Ярославского вокзалов, возили военные и мирные грузы, перевозили гражданское население, направлявшееся в эвакуацию. Работали по 12 часов в день в очень опасных условиях ночных бомбёжек. Ульяна Павловна как ударница и авторитетная работница находилась в гуще событий. Глядя на её удостоверение о награждении медалью «За оборону Москвы», я представляю, как добрая и заботливая «бабушка Ульяша» (так её звали в семье и такой я её помню) принимает в вагон раненых у вокзала, стараясь каждого удобно посадить, сказать ласковое слово. В 1941 году она, конечно, не выглядела ещё бабушкой в прямом смысле слова – ей исполнилось 48 лет… В госпитале Бурденко санитары осторожно выгружают раненных и доставляют в приёмный покой, а на остановке трамвай наполняется уезжающими в эвакуацию гражданскими – с хнычущими детьми, чемоданами, узлами. Ульяна Павловна всех успокаивает, рассаживает потеснее, и битком набитый трамвай едет к вокзалу, где уже ждёт отправки в госпиталь новая группа раненых… А вечером Ульяна помогает старушке матери, превращая рыхлые мотки шерстяной пряжи в тугие клубки: из них ослепшей перед войной Прасковье Ивановне Шалыгиной удобнее вязать носки, которые в редкие свободные часы Ульяна сдавала в инвалидную артель, отправлявшую их на фронт.
За свою 30-летнюю дочь Пелагею Ивановну Егорову и четверых внучат – 11-летнего Николая, 9-летнего Алексея, 5-летнего Ивана и 3-летнюю Антонину – Ульяна Павловна была более-менее спокойна, потому что ещё летом, после первых же московских бомбёжек, отправила всех в тыл - в родную деревню Городки Данковского района.
Её сын Сергей Иванович Самоваров (1912 года рождения), по специальности учитель физики и математики, с должности заведующего школой в селе Перехваль Данковского района был призван в армию ещё в декабре 1939 года – на советско-финскую войну. Тогда он не принял участия в боевых действиях: эшелон с его частью находился в пути, когда заключили мир. Сергей Иванович продолжал служить и встретил Великую Отечественную войну младшим сержантом на боевом посту. Его семья – жена Евдокия Андреевна, учительница младших классов, две маленькие дочки - пятилетняя Рая и трёхлетняя Люся, – оставались в селе Перехваль.
В октябре 1941 года Ульяна Павловна проводила на фронт зятя Алексея Спиридоновича Егорова (моего деда): приказом ГКО с 16 октября призвали военнообязанных его года рождения из Москвы и Московской области. Егоров родился в 1900 году в деревне Городки и был потомственным кузнецом. Они с отцом Спиридоном Даниловичем славились мастерством по всей округе. Очень искусно Алексей ковал лошадей: имел к ним особый подход, и все кони его слушались, при ковке стояли смирно, а потом «егоровские» подковы долго оберегали их копыта. В 19-20 лет Алексей Егоров подковывал лошадей в 1-й Конной армии Будённого – два с лишним года. В конце 1920-х годов квалифицированный молодой кузнец уехал с юной женой в Москву и устроился на предприятие «Первый Государственный завод счетных и счетно-аналитических машин (САМ)», жил в Бауманском районе, на Спартаковской улице, рядом с Елоховским Богоявленским собором. Бауманским райвоенкоматом он и был призван и направлен служить в артиллерийскую часть по специальности: пушки тогда возили на гужевом транспорте, да и самим орудиям постоянно требовался ремонт. Блиндажи кузнецов находились недалеко от передовой, порой до них долетали снаряды. Однажды мина разорвалась недалеко от блиндажа моего деда, его с напарником засыпало землёй и слегка контузило, но в огне судьбоносного сражения за Москву было не до какой-то лёгкой контузии, и кузнецы быстро вернулись в строй. Алексей Спиридонович рассказал об этом эпизоде только после войны.
В октябре 1941 года был призван на фронт и другой мой дед – Игнат Андреевич Дудин. Он родился в деревне Городки в 1893 году, там же получил начальное образование в двухклассной земской школе (её окончило большинство моих родственников, родившихся в конце XIX – начале XX века). В 1-ю мировую войну Игнат Андреевич тоже воевал, попал в плен к полякам, откуда со второй попытки убежал к своим (в первый раз его при побеге затравили собаками, во второй раз он переплыл реку - и немецкие овчарки не взяли след). В первые месяцы войны Игнат Андреевич и его жена Надежда Ивановна Дудина работали в колхозе «Пролетарский труд» в Городках, как и до войны. Их 16-летняя дочь, моя будущая мама, Валентина тоже работала в колхозе. Поскольку у деда имелась ещё и специальность повара, на фронте он стал полковым поваром. В том же колхозе «Пролетарский труд» (его так назвали по инициативе С.Д. Егорова, но до войны этот мой прадед не дожил лет восемь-девять – умер от рака) работали все мои родственники старше 12 лет, жившие тогда в Городках: прабабушка Мавра Ильинична Егорова, двоюродные бабушки Варвара Спиридоновна Егорова (по прозвищу Самолёт, старшая сестра деда Алексея) и Мария Спиридовна Шалыгина (очень красивая женщина лет 35, младшая сестра деда), двоюродный дядя Михаил Михайлович Шалыгин (тогда 14-летний подросток) и моя бабушка Пелагея Ивановна Егорова. Они жили вместе в избе-пятистенке Егоровых. Зимой женщины вязали тёплые вещи и сдавали их для отправки на фронт.
Как ни трудно приходилось Егоровым, Шалыгиным и Дудиным, как ни тяжело было работать в колхозе, откуда подавляющее большинство мужчин призвали на фронт, но они находились в тылу, хотя и неглубоком (опасность оккупации Данковского укрепрайона сохранялась с декабря 1941 года до лета 1943 года), и не голодали. Тем временем в октябре 1941 года немцы заняли Оленинский район Калининской области. На долгие месяцы моя прабабушка по материнской линии Анастасия Яковлевна Иванова и её младшая дочь Мария Ивановна оказались в оккупации. Они очень хорошо знали окрестные леса и стали тайно помогать партизанским отрядам, организация которых началась в области летом 1941 года.
На боевом посту встретил начало Великой Отечественной войны мой двоюродный дядя, кадровый офицер-пограничник Пётр Васильевич Хлопков, сын сестры И.А. Дудина Натальи Андреевны Хлопковой. В 1939 году Петру Васильевичу было присвоено звание младшего лейтенанта, его часть располагалась на границе СССР с Китаем на станции Гродеково Дальневосточной железной дороги. Вопрос об отправке пограничников с Дальневосточного фронта не стоял: направление было опасным и ответственным. Здесь в любой момент ожидали провокаций.
К началу января 1942 года Красная Армия освободила Калинин, Калугу и много других городов и весей. Немцев отбросили от Москвы на 100-250 км, и непосредственная угроза сердцу Родины миновала, а Япония и Турция вследствие провала наступления на Москву в войну на стороне Германии не вступили. В это время Сергея Ивановича Самоварова как имеющего высшее образование с передовой направили учиться в школу младшего командного состава.
Контрнаступление Красной Армии под Москвой превратилось в наступление по всем фронту. До апреля 1942 года были полностью освобождены Московская и Тульская области, многие районы Смоленской, Рязанской, Орловской и Калининской областей (но не Оленинский район). Однако до Победы было ещё очень далеко. Враг накопил силы и в конце весны – начале лета 1942 года бросил их в наступление на южные области, в направлении Крыма, Кавказа, Поволжья (Сталинграда). Ожесточённые бои шли на Воронежском направлении. Опасность оккупации Данковского района резко усилилась, поэтому девушки и непризванные в армию по возрасту юноши, женщины и пожилые мужчины были мобилизованы на строительство оборонительных сооружений. Среди них была и моя 17-летняя мама Валентина Игнатьевна Дудина. Работали очень тяжело, под бомбёжками. На глазах у мамы осколками убило подругу. Саму маму, к счастью, не задело. За самоотверженный труд она была награждена благодарностью командования приказом № 38 по 27-му Управлению оборонительного строительства НКО СССР от 9 сентября 1942 года. Этой скромной наградой мама очень дорожила и бережно хранила её всю жизнь.
Летом 1942 года канонада слышалась уже в деревне Городки, но Данковский укрепрайон устоял, фашистов отогнали, хотя опасность оккупации сохранялась до лета 1943 года и окончательно миновала после разгрома фашистов на Курской дуге. Мои родные продолжали работать в колхозе «Пролетарский труд». В эту работу с 1942 года включились 12-летние подростки: мой будущий отец Николай Алексеевич Егоров и дядя Николай Игнатьевич Дудин.
На оккупированной части Калининской и соседних с ней областей активно действовали партизанские соединения: мелкие отряды сливались в более крупные. Для координации их боевой и подрывной деятельности 16 июля 1942 года был создан Штаб партизанского движения Калининской области. В результате рейда партизанского корпуса появился обширный Партизанский край (Оленинский район туда не входил). В январе 1943 года партизаны области отразили наступление 12 тысяч карателей. В феврале 1943 против партизан фашисты бросили ещё 20 тысяч солдат и офицеров, но наши отряды и их выбили… Деревня Мерложки была ещё занята фашистами. Кто-то донёс на мою прабабушку Анастасию Яковлевну Иванову и её дочь Марию. Каратели их схватили и сразу повели на расстрел, не позволив даже одеться. Подробностей этого трагического случая я не запомнила, потому что была ещё мала, когда слышала этот рассказ из уст двоюродной бабушки, но мне представляется, как фашисты (или полицаи?) ведут двух худеньких, небольшого роста простоволосых женщин, чьи ноги утопают в снегу. Длинные седые косы прабабушки волочатся по сугробам. Баба Настя и Маша не плачут, а горячо молятся про себя – обе они были глубоко верующими – и ждут последнего выстрела. Выстрелы раздаются, но падают не обречённые на смерть женщины, а их конвоиры: партизаны вовремя подоспели и отбили своих помощниц. А в первых числах марта 1943 года Красная Армия освободила весь Оленинский район. Чудом оставшиеся в живых Анастасия Ивановна и Мария Ивановна Ивановы продолжили бороться с врагом уже на трудовом фронте – в местном колхозе. Никаких наград они не имели, да и не ожидали их, не видя в своих поступках ничего особенного. О своей помощи партизанам бабушка Маша упоминала очень редко и мало (рассказывала лишь о несостоявшемся расстреле), считая это в порядке вещей, ведь им помогали многие.
Весной 1943 года наши войска наступали почти по всей линии фронта, отражая контрудары противника. Для артиллерии это горячая пора. Кузнецам работы прибавилось. Во время сильного артобстрела наших позиций снаряд упал совсем рядом с блиндажом, где трудились мой дед Алексей Спиридонович Егоров и его напарник. Блиндаж полностью засыпало землёй, и обоих кузнецов сильно контузило. К счастью, их откопали живыми. Находясь в засыпанном блиндаже, они слышали разговоры боевых товарищей, которые не надеялись уже, что кузнецы живы, и голос командира, который поторапливал красноармейцев. Дед попал в госпиталь и пролежал там до начала лета. Контузия оказалась очень серьёзной, Алексея Спиридоновича комиссовали из армии с инвалидностью 2-й нерабочей группы. Вернувшись домой, он немного отдохнул, пришёл в себя и, конечно, не стал жить на инвалидную пенсию – это было не в его натуре, он привык работать с подросткового возраста. С 12 лет трудился кузнецом сначала на своей кузне, потом в армии Будённого, на заводе и наконец на фронте. Скрыв инвалидность, Егоров вернулся на завод САМ, где в то время выпускали ППШ. Также он участвовал в ремонте танков. Его тёща Ульяна Павловна Самоварова продолжала упорно трудиться в Октябрьском трамвайном депо. Внукам в Городки она посылала школьные принадлежности и гостинцы.
Хоть и долго существовала опасность оккупации Данковского района, но колхозы работали по-прежнему ударно. Трудились даже младшие школьники, такие как 7-летний Ваня Егоров: дети собирали ягоды и фрукты, стерегли посевы от птиц. Иван Алексеевич вспоминает, как гордился двумя заработанными трудоднями - за то, что он уберёг колхозный горох от ворон. Взрослые и подростки по-прежнему работали в колхозе. Но не из одной тяжёлой работы состояла их жизнь. Дети учились в школе: младшие - в начальной городковской, старшие – в семилетке соседнего села Спешнево-Иваново. В 1943 году моя мама Валентина Дудина окончила эту семилетку лучшей ученицей: в её аттестате 5 «хорошо» и 10 «отлично». С осени она училась уже в средней школе села Малинки. Ваня Егоров пошёл в 1-й класс в Городках, а Алексей и Николай Егоровы учились в Спешневе-Иванове в 5-м и 6-м классах. Подростки взрослели рано, и мой отец серьёзно полюбил маму в том самом 1943 году – в 13-летнем возрасте. Были в деревне и подростковые «посиделки», кино в клубе показывали, пели, танцевали.
В 1944 году Данковский район стал уже глубоким тылом. В село Перехваль приехал в отпуск лейтенант Сергей Иванович Самоваров, которого после окончания школы младшего комсостава оставили там преподавать. В начале осени 1944 года он приезжал с женой на велосипедах в Городки проведать сестру и племянников и угостил всех вкусными сортовыми яблоками из школьного сада. Супругов Самоваровых в свою очередь угостили деликатесом – большим голавлём, которого выловил в речке Вязовне мой будущий отец Николай.
Родители вспоминали, как летом 1944 года они на уборке урожая вместе работали на ручной веялке. Эту машину иностранного производства привёз в Городки ещё прежний владелец – действительный статский советник Иван Павлович Бибиков, председатель Данковской земской управы на рубеже XIX-XX века. Валентина и Надежда Ивановна Дудины сыпали зерно из вёдер на решётку, Николай Егоров быстро крутил ручку веялки, выдувавшей мякину. Чистое зерно насыпали в мешки и с песнями ехали сдавать на железнодорожную станцию Политово.
Летом 1944 года Алексей Спиридонович Егоров получил на заводе двухнедельный отпуск и приехал в Городки к жене и детям. Однако отдохнуть ему удалось всего один день: в деревне накопилось много кузнечной работы. Отказывать односельчанам было не в правилах деда, он наладил свою старую кузню и смог выполнить всё необходимое не только для колхоза «Пролетарский труд» в Городках, но и для колхоза имени Ворошилова, что в соседнем селе Жуково. Весь отпуск дед так и промахал молотом. На заработанные им трудодни его семья получила зерно.
Осенью 1944 года мой отец Николай Алексеевич пошёл в выпускной класс Спешнево-Ивановской семилетки. Учился он лучше всех, особенно по математике. Учителей тогда не хватало, и Николаю поручали их заменять, когда они болели. Довелось ему вести уроки в 1-м и 3-м классах в Городках (в этой начальной школе имелось только две классные комнаты: одна для 1-го и 3-го классов, вторая - для 2-го и 4-го классов), давать уроки математики в 5-м классе в Спешневе-Иванове. Первая его денежная зарплата была именно за школьные уроки – 36 рублей.
Война подходила к концу. К весне 1945 года Восточная Европа находилась уже почти полностью под контролем Красной Армии, там развёртывалась Берлинская операция. Войска союзников, открывших второй фронт в июне 1944 года, тоже перешли границы Германии. Близилась долгожданная Победа. Месяца за два до этого великого события в Городки после ранения вернулся Игнат Андреевич Дудин, и его сразу избрали председателем колхоза «Пролетарский труд». Отдохнув всего несколько дней, мой дед принялся за дело: готовилась посевная.
О событиях на фронтах городковцы узнавали из газет или по «сарафанному радио»: настоящего радио в деревне не было. 9 мая председатель послал двух колхозников в Данков по хозяйственным надобностям, и они привезли весть о Победе. Радость была неописуемая! Игнат Андреевич, позвав на помощь колхозниц, сварил для городковских учеников пшённую кашу на молоке – густую-густую, как на фронте, напёк белого хлеба и привёз в школу. Этот по нынешним меркам скромный пир и сопровождавшее его ликование дети запомнили навсегда. Иван Егоров кашу съел, а белый хлеб принёс домой матери и младшей сестре Тоне. Это он брал пример со старшего брата: Николай всегда приносил свой учительский паёк братьям и сёстрам, а там был кусковой сахар – редкое лакомство в военное время. В Спешневе-Иванове 9 мая школьников тоже угостили и отпустили с уроков в честь великого праздника.
Летом мои будущие родители и родственники продолжали работать в колхозе, где рабочих рук по-прежнему не хватало, поскольку почти никто из фронтовиков ещё не вернулся домой, а многие погибли, в том числе мой двоюродный дядя Дмитрий Михайлович Дудин (подробности его гибели мне неизвестны). Двое его детей, Виктор и Зинаида, остались сиротами.
8 августа 1945 года, выполняя союзнические обязательства, взятые на Ялтинской конференции, СССР объявил войну фашистской Японии. Началась тщательно спланированная Маньчжурская операция. Наши войска трёх фронтов – Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных – внезапно перешли границу и не дали Квантунской армии занять заранее подготовленные позиции. Однако в районе Гродеково, где располагалась часть моего двоюродного дяди Петра Васильевича Хлопкова, японцы вовремя заметили наше наступление. И бои здесь были гораздо напряжённее, чем в других местах фронта: отдельные доты сопротивлялись 7-8 дней. В целом наступление при поддержке армии Монгольской народной республики развивалось успешно и способствовало капитуляции Японии, подписавшей акт 2 сентября. Участвовавший в этой операции Пётр Васильевич ранен не был, после войны он продолжал свою службу в пограничных войсках. В Маньчжурской операции принимал участие также мой двоюродный дед старший лейтенант Сергей Иванович Самоваров.
В конце августа 1945 года Пелагея Ивановна Егорова увезла детей из Городков в Москву: надо было их устраивать на учёбу. Николай, окончивший Спешнево-Ивановскую семилетку с очень хорошим аттестатом (13 пятёрок и две четвёрки) поступил в техникум. Моя мама тоже уехала из родной деревни в столицу и поступила в Московский химический политехникум. Жила она в Сокольниках у своих тёток Татьяны Андреевны Дудиной и Натальи Андреевны Хлопковой, матери Петра Васильевича. Два других сына престарелой Натальи Андреевны погибли на войне (мне о них больше ничего не известно), и она получала за это небольшую пенсию. Её младшая сестра Татьяна Андреевна много лет, включая военные, добросовестно работала на кондитерской фабрике им. Бабаева, наград у неё никаких не было.
Вскоре после Победы тружеников войны начали награждать медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Тогда этой медали была удостоена моя прабабушка Ульяна Павловна Самоварова. Мои родители и дядя Николай Игнатьевич Дудин получили такую медаль только в 1993 году, когда ею стали награждать и юных колхозников военной поры.
Ульяна Павловна была награждена также медалью «В память 800-летия Москвы». Она помогала семьям своих детей растить многочисленных внуков. У Егоровых в декабре 1947 года родился пятый ребёнок – дочь Нина. Пелагея Ивановна Егорова была удостоена «Медали материнства» 2-й степени. Алексей Спиридонович через несколько лет после войны всё-таки перешёл на инвалидность. Он работал в инвалидной артели, а также ночным сторожем.
Многодетной была и семья Сергея Ивановича Самоварова, который демобилизовался в 1946 году и продолжил учительствовать в Данковском районе. Он работал директором школ в селах Перехваль (1946-1947 гг.), Баловнёво (1947-1948 гг.), Бигильдино (в 1948-1960 гг.), Требунки. В Требунках он построил дом, работал в школе, затем до выхода на пенсию - в совхозе. После войны у супругов Самоваровых родились ещё четыре дочери: Светлана в 1947 году, Ирина в 1951 году, близнецы Галина и Тамара в 1955 году. Находясь на заслуженном отдыхе, Сергей Иванович в майские победные дни часто выступал перед школьниками как ветеран войны. В Бигильдино и Требунках помнят эти его выступления.
Пётр Васильевич Хлопков со своей женой Зинаидой растил двух дочерей – Галину и Олесю. Отслужив в пограничных войсках, он вышел в отставку в чине полковника или подполковника (точно не знаю) и многие годы жил в Таллине, где ему дали квартиру как военному пенсионеру.
Мои родители поженились 23 мая 1948 года, как только папе исполнилось 18 лет. Мама окончила техникум с отличием. Вся трудовая биография супругов Егоровых оказалась связана с оборонным заводом в подмосковном посёлке Дзержинский (№ 1 Министерства химической промышленности, впоследствии «Луна», п/я № 6, п/я № 14 и с 1966 г. ОЗХМ в составе НИХТИ, позднее ЛНПО «Союз», ныне ФЦДТ «Союз»). Мама проработала 32 года в литейном цехе № 13 до пенсии: бухгалтером, экономистом, начальником планово-диспетчерского бюро, заносилась на доску Почёта. Папа прошёл путь от слесаря до заместителя начальника конструкторско-технического отдела. За свой труд они имели много наград: почётные грамоты, премии, знаки «Ударник коммунистического труда», медали «Ветеран труда», юбилейные медали к 50-летию Победы, у папы был ещё знак «Отличник качества» Министерства машиностроения СССР и медаль «За трудовое отличие». Родители прожили вместе 52 года, папа умер в 2000 году, мама - в 2002 году.
Нет уже в живых и всех других моих родственников, воевавших и трудившихся в годы войны. Павел Никифорович Шалыгин умер в 1952 году, его супруга Прасковья Ивановна – в 1953-м, Мавра Игнатьевна Егорова – в 1959-м, Алексей Спиридонович Егоров – в 1961-м. Прабабушка Ульяна Павловна Самоварова скончалась в 1966 году, когда мне было 6 лет (я её помню), а бабушка Пелагея Ивановна Егорова – в 1980-м. Вторая бабушка, Надежда Ивановна Дудина, умерла в 1979 году, дед Игнат Андреевич Дудин – в 1974-м, как и его сёстры. Пётр Васильевич Хлопков умер от второго инфаркта в 1983 году; я так и не успела побывать у него в гостях в Таллине, поэтому не смогла узнать подробностей его воинской службы и имён его погибших братьев. В конце 1940-х - начале 1950-х ушла в мир иной прабабушка Анастасия Яковлевна Иванова. Её дочь Марию Ивановну я хорошо помню – ездила с родителями на месяц в Мерложки летом 1965 года. Баба Маша скончалась в начале 1980-х годов, а теперь нет на карте и её родной деревеньки. Сергей Иванович Самоваров умер в 2004 году, его супруга Евдокия Андреевна – в 2010-м в возрасте 94 лет. Из всех упомянутых выше родственников, родившихся до 1941 года, ныне здравствуют только дети войны Иван Алексеевич Егоров (учёный-атомщик, бывший старший референт СМ СССР и РФ, ликвидатор Чернобыльской аварии), Антонина Алексеевна Егорова (бывший инженер-конструктор атомных реакторов в НИКИЭТ), Зинаида Дмитриевна Дудина (работавшая в совхозе с. Спешнево-Иваново).
Когда я окидываю мысленным взором судьбы четырёх поколений моих родных, многие из которых не удостоились в годы Великой Отечественной войны никаких наград, мне хочется назвать их всех скромными кузнецами Победы, хотя кузнецом по специальности был лишь мой дед Алексей Спиридонович Егоров. А те из них, кто имел награды, никогда ими не хвастались, ведь воевали и работали в Великую Отечественную войну они не за ордена и медали, а во имя Великой Победы.