Мария и Григорий сели на прогретый весенним солнышком, старый баркас у реки и с интересом разглядывали друг друга.
- Манечка, да ты стала еще красивей! - искренне сказал Григорий с улыбкой. – Где твоя коса – девичья краса?! А с этой стрижкой ты просто похожа на какую-то артистку!
Манечка замахала на товарища рукой:
-Все совсем не так! Я вообще стараюсь в зеркало смотреться только по необходимости. Красота нашему брату часто служит злую службу. Как говорится, «не родись красивой, а родись счастливой».
А вот ты, Гриня, действительно изменился. Настоящий герой войны! Правда-правда! И, как ты понимаешь, я, прежде всего, очень хочу услышать от тебя все, что ты знаешь о Саенко Иване…
Григорий надолго замолчал…
- Пожалуйста, слушаю тебя, Гринечка,- не выдержала Мария, закусив нижнюю губу, с трудом сдерживая сильное волнение.
Немного растерявшись, бывший одноклассник думал с чего же ему начать свой не простой рассказ... И начал, как говорят, с самого начала, когда за бортом парохода «Энгельса» осталась на берегу вся довоенная жизнь.
Всех вчерашних десятиклассников в райвоенкомате распределили по разным родам войск, и разъехались они в разные стороны. Им с Иваном повезло, так как их сразу направили в пехотное училище, и, хотя, они пробыли там всего один месяц, этого было достаточно, чтобы более подготовленными пойти в первый бой. А кого-то из ребят сразу «бросили» под Киев, кого-то в Белоруссию. Именно там, в первые дни войны многие из них и погибли или попали в окружение.
- Мы с Иваном пережили вместе тяжесть наших отступлений, закалились в огне…. Учились воевать, шли нога в ногу, - рассказывал Вертий,- одновременно получили сначала звания младших лейтенантов, потом после вторых курсов в училище, лейтенантов. Командовали минометными взводами в одной дивизии, Бахмачской, заслуженно ставшей Краснознаменной.
Григорий тяжело вздохнул.
- Вообще, Манечка, война – штука бесчеловечная, ожесточающая душу, физически очень тяжелая, щедро сеющая смерть. Прежде чем начать побеждать врага, мы прошли много жутких испытаний и поражений. Пережили много потерь. Такое… кипело вокруг, что никто не знал с утра, доживет ли он до вечера.
Медали «За боевые заслуги» мы получили за победу в битве на Курской земле. Когда-нибудь ты узнаешь об этой битве, о ней еще много напишут. Тяжело вспоминать…. Так вот, после этой вселенской бойни казалось, что тот, кто уцелел в этом адовом огне, уже не может погибнуть! Как говорят, много ангелов-хранителей должно стоять за спиной, чтобы человек уцелел в таком пекле.
Погнали мы после Курска и Орла вражеские войска в сторону Днепра, шли уже по Украине, как раз по границе Сумской и Черниговской областей. Была передышка перед большим наступлением после освобождения города Сумы. Все на своих местах. Догадывались, что рано утром начнется… Передовые позиции врага недалеко. Местность равнинная, с отдельными большими холмами, очень далеко просматриваемая. У врага положение было немного удачней, так как, отступая, он окопался в более выгодном по рельефу месте.
Неожиданно вечером нескольких молодых командиров вызвали к дивизионному командованию. От местных партизан поступило сообщение о том, что на нейтральной полосе земли, которая еще два дня назад была вражеской, немцы согнали и заперли в уцелевшем здании сельской бани около сорока человек мирных жителей. Задача: с наступлением темноты надо опередить врага, если он что-то замыслил сделать с заложниками, пробраться тихо, незаметно, не провоцируя раньше времени огонь с вражеской стороны, и спасти людей.
Руководство операцией было поручено Ивану. Ивану Ивановичу Саенко… Мы подобрали группу наиболее сильных, ловких, проверенных бойцов. Я тоже был в этой группе. Ты же знаешь, какой Иван азартный и рисковый парень. Загорелся! Хотя это было абсолютно не наше дело. Никто бы в приказном порядке не стал нас посылать. Но Иван зарекомендовал себя большим везунчиком в разных передрягах и критических ситуациях.
Разведчики доложили нам подробно обстановку. Все села вокруг были сожжены, на десятки верст окрест не осталось никаких целых строений, кроме бывшей бани, расположенной в каком-то старинном здании из природного камня. Вот это монолитное каменное строение и уцелело. Днем оно хорошо просматривалось как с нашей, так и с вражеской стороны.
Находилась баня почти по центру нейтральной полосы. На длинной стороне стен, почти под крышей, были расположены симметрично по два окна. Одной стороной они смотрели в нашу сторону, а другой - в сторону неприятеля. Окна и двери бани заколочены досками. Заложники: женщины, много детей, несколько стариков. Говорят, что люди очень сильно истощены, к тому же вторые сутки без воды.
Подготовились мы оперативно, несмотря на экстренность ситуации. Главное – опередить немцев, поэтому мы двинулись с началом сумерек, используя баню как прикрытие с нашей, невидимой врагу стороны. Было полное затишье, только изредка взлетали сигнальные ракеты, да время от времени раздавались одиночные выстрелы на всякий случай: разведка-то с обеих сторон постоянно лазила по лесополосам, полям и оврагам. Это затишье было обманчивым…
Григорий не выдержал, закурил. Помолчал. Успокоил Марию, слегка погладив ее по руке. И продолжал.
- Незаметно для врага и довольно быстро наш большой отряд подобрался со своей стороны к этому каменному строению. Действовали слаженно. Стоя на плечах самых крепких бойцов, Иван и за ним сержант Николай, сибиряк, оторвали доски на одном из окон.
Из помещения доносились стоны, плач…Николай остался сидеть на окне, расположенном почти под самой крышей, а Иван по веревке спустился внутрь. Стоны сразу прекратились. Среди заложников оказалась молодая местная учительница, которая хорошо знала всех людей по возрасту и по физическим возможностям. Это помогло Ивану вместе с ней в темноте организовать оптимально быстро эвакуацию заложников через окно. Николай принимал очередного заложника от Ивана, опуская его вниз в руки бойца, который тут же сопровождал его в сторону наших позиций. Другой боец уже ждал следующего заложника.
А дальше надо было дотащить взрослого или ребенка или помочь ему доползти метров около ста по полю, не отклоняясь в темноте от мысленно намеченной линии, до лесополосы. Частичным прикрытием было это же единственное строение – несчастная баня. Потом около километра по довольно редкой лесополосе до первых, глубоких траншей, которые там тянулись на сотни метров в разные стороны. Здесь люди могли передвигаться уже в относительной безопасности.
Очень оперативно тогда мы вытащили и задолго до утра переправили к партизанам тридцать восемь заложников, из них шестнадцать детей. Самой маленькой девочке было около пяти лет. Ее-то, предпоследнюю, еле живую малышку я и потащил по полю к лесополосе, прекратив наблюдение за немецкой стороной, так как сержант Николай спустил вниз учительницу – уже последней. Он помог подняться из бани на окно Ивану, а сам быстро спрыгнул и потащил учительницу.
Иван должен был замыкать эвакуацию, если надо, то прикрывать. Но это в самом крайнем случае. Прозвучал одиночный выстрел. Николай оглянулся и увидел, как Иван почти вслед за ним спрыгнул из оконного проема. Добравшись с заложницей до лесополосы, Николай заволновался, так как Иван, конечно же, должен был догнать их. Но его не было. Все по-прежнему было тихо. Велев учительнице осторожно передвигаться по лесополосе в сторону траншей, а там – ждать, Николай пополз назад, к бане. И тут он заметил какое-то движение около строения, затем увидел вспыхнувший около земли огонь, а, через несколько минут, на бане запылала крыша, осветив все пространство далеко вокруг.
Николай неподвижно распластался в какой-то развороченной воронке земли, надеясь, что Иван где-то на поле в таком же положении, как и он. Времени для того, чтобы уйти, у него было достаточно.
Крыша сгорела очень быстро, горящие стропила рухнули внутрь здания. Снова стало темно, тихо, никакого движения впереди. Николай с большой осторожностью дополз до бани.
Немного помолчав, подбирая слова, Григорий продолжил свой рассказ.
Николай увидел Ивана, лежащим на земле около стены. Командир был мертв.
Позже мы воспроизвели картину случившегося в те трагические секунды и минуты...
Почти одновременно с прыжком Ивана вниз прозвучал одиночный выстрел в сторону бани с немецких позиций. Пуля прошла сквозняком через два окна бани, расположенных четко напротив друг друга. Именно в момент прыжка, когда Иван, развернувшись вполоборота, страхуясь веревкой, собирался прыгать. Это были какие-то секунды…
Разрывная пуля попала ему в живот с правой стороны. Ранение было смертельным. Хочется верить, что смерть была мгновенной…
Подползшие в это время со своей стороны немцы не обнаружили заложников, зато перед ними оказался смертельно раненный… или погибший офицер Красной Армии, с боевой наградой на груди…
Знаешь, Манечка, я не все сказал родителям Ивана, но тебе скажу. Фашисты жестоко надругались над телом нашего командира в той, успешной для заложников, операции…. Сорвали знаки различия и боевую медаль с его гимнастерки…
Мария сидела, наклонившись, закрыв лицо ладонями. Григорий помолчал и закончил свой рассказ.
Похоронили мы Ивана еще до рассвета под высоким тополем у дороги этого уничтоженного врагами села, вроде, название – Поповка… Это было 6 сентября 1943 года. Спасенную учительницу через партизан попросили позаботиться о могилке. Они обещали, что вместе со всеми спасенными односельчанами до конца дней будут помнить и молиться о своих спасителях. Среди спасенных было шестнадцать детей разного возраста.
На рассвете началось масштабное наступление наших войск в направлении Чернигова. 21 сентября после тяжелых боев и невозвратных потерь мы освободили город Чернигов… И далее, к Днепру … Уже без Ивана...
Как мы все горевали, Манечка… Так досадно, пройти невредимыми через такие сражения… И попасть под случайную пулю…
- Наверное, Гриня, на войне случайных пуль не бывает, - тихо сказала Мария, помолчав. – Ты спешишь? Иди, Гриня, иди… Я тут немножко побуду…
- Да, я спешу! Надо сегодня же назад, в Краснодар. Машина ждет меня. Я узнал случайно, что ты вернулась, и сразу приехал…
Григорий встал с баркаса, сочувственно глядя на Манечку, и сказал на прощание:
- Я приеду на выходной. Очень хочу узнать о тебе, Манечка. До свидания!
- Спасибо тебе, - откликнулась Мария.
Она смотрела, как он быстро взбежал на дамбу и, спустившись вниз, в улицу, скрылся из вида.
Она тоже поднялась на дамбу, но пошла в противоположном направлении, по обычному маршруту их свиданий с Иваном.
Окидывая медленным взором до мелочей знакомое пространство вокруг, она видела отстраненную, безмолвную и безучастную природу, которой не было никакого дела до ее обездоленной, страдающей души...