Эпиграф.
"Характер всему есть начало!
Счастью,любви или горю,
К всему всех приводит причалу:
То буря,то штиль,как на море."
Автор.
Неудачная помолвка
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если бы сегодня существовала машина времени, то мы, мой дорогой читатель, с вами сели бы в неё и унеслись в те годы, которые сейчас называются застойные и очутились бы в стране под названием СССР, которой на карте не существует с 1992 года. Нашему поколению, жившему в CCCР, конечно, обидно за его распад. Нас часто мучает ностальгия по тем временам, но, увы, их не вернешь. Не существует и машины времени, так же, как и не существовала она во времена Герберта Уэллса. После известных читателю событий (если он читал их, рассказанные мной, то есть автором, в «Палате №308»), перенесемся мысленно, конечно, в то же время, но на два года позже. Страна жила пятилетками со всеми животрепещущими проблемами и правила страной тогда наша родная коммунистическая партия во главе с генсеком Леонидом Ильичом Брежневым, ее бессменным и мудрым рулевым, управлявшим страной восемнадцать лет.
Петр Юрьевич Баранов, пережив все предыдущие коллизии жизни, работал мастером на заводе железобетонных конструкций. В это время и произошла у него драма, то есть разрыв с горячо любимой и желанной Галиной Раткевич.
В разрыве он винил самого себя, проклиная свою пагубную привычку. А ведь все у них складывалось так хорошо. Любовь и постоянная необходимость видеться друг с другом переросли у Петра с Галиной в решение подать заявление в ЗАГС.
В Галиной семье Петра считали своим и благосклонно относились к его ухаживаниям. У Гали Раткевич было две сестры. Сама Галина была старшей среди сестер и в описываемое время еще не замужней. До Петра у нее случился какой-то неудачный роман. Петька мельком, без внимания, от кого-то там слышал об этом одним ухом, но не придавал этому, как он считал, бреду и сплетне никакого значения. Средняя и младшая сестры Галины были года как два-три замужем, а младшая сестра Кристина даже имела сыночка.
Отец Галины, Владимир Петрович Раткевич, работал начальником планового отдела в одном из подразделений Красноярска. Он очень любил свою старшую дочь - своего первенца, и всеми силами старался устроить ей счастливую судьбу.
Мать Галины, Елена Алексеевна, говорила своей дочери, что она неудачница, предвзято относилась к будущему зятю, считая его «галахом», дармоедом и пьяницей.
Впрочем, при встрече с Петром она ничем не проявляла своей неприязни, а напротив – улыбалась и даже называла его милым сыном. Сестры Галины относились к нему приветливо, обращаясь, как с будущим родственником.
В тот злополучный для него августовский день Петька проснулся рано. Пока он в ванной комнате прихорашивался и приводил себя в особо тщательный порядок, его мать Зинаида Ивановна поднялась с постели одновременно с сыном и начала готовить завтрак на кухне. На кровати за занавеской громко храпел спавший отчим.
Мать была рада, что ее сын собирается жениться и всем соседям по подъезду говорила, что наконец-то он определится и у него будет семья.
А за окном вставало августовское солнышко. День обещал быть чудесным. Август этого года был не характерен для обычно дождливого сибирского лета. Он отличался на редкость солнечной, почти без пасмурных дней погодой, по крайней мере, в первой его половине. Чуть-чуть прохладное утро, не жаркий приятный полдень, а вечер - вообще сказка, какой-то ласковый, медовый, что ли...
Петька не думал о работе, на которую ехал в трамвае. Он все время думал о своей Галине, о том, как встретится с ней.
Тесть обещал сегодня вечером праздник в честь «воссоединения Украины и России», как он шутливо выразился накануне в разговоре с молодыми.
Всю дорогу в голове Петра, как кадры в кино, прокручивались приятные сценки любовных встреч с Галиной.
Галя его любила и продолжала любить, несмотря ни на что, и даже на тот случай с больницей, о котором Петька старался не вспоминать.
После всего тогда случившегося с ним в больнице он почти не пил, а если и пил, то умеренно, стараясь не встречаться с дворовой «гоп-компанией».
Встреча прошла у Петра Баранова в обычном трудовом ритме, разве что сам Петька был в веселом и приподнятом настроении, что заметил даже начальник цеха. Петя, как упоминалось выше, работал мастером в цехе стеновых панелей и считался молодым специалистом, так как относительно недавно окончил строительный техникум, точнее, его вечернее отделение без отрыва от производства.
В обед после посещения заводской столовой он не пошел ни к рабочим, чтобы ударить «костяшками» в «козла», ни в комнату мастеров поотгадывать кроссворды, а нашел укромный угол, чтобы никто ему не мешал остаться наедине со своими приятными мыслями. Петру нравилось гибкое девичье тело Галины, ее небольшие, но упругие груди еще не рожавшей женщины. Галина была блондинка в своей природной красоте. Сколько Петька ее знал, она почти никогда не красилась, разве только губки помадой, а губки у нее были бантиком, красиво очерченные, так что даже немного длинноватый носик нисколько не портил ее внешности. Конечно, Галина была не красавица в полном смысле этого слова, но, как говорят в народе, «симпатюля» с томной поволокой в голубых глазах.
В памяти Петра возникла любовная встреча с Галиной недельной давности. Встреча та состоялась в квартире, где жил Петька. Отчим ушел на работу в ночную смену, а мать два дня как была в гостях на даче по приглашению своей подруги Нины Барабанщиковой. Ему вспомнились горячие поцелуи и крепкие объятия своей любимой. Тогда они провели бурную ночь. Рано утром Галя помогла Петьке все подобрать на свои места, как и было до их встречи. Они поспешно ушли, чтобы не сталкиваться с отчимом, который вот-вот должен был прийти с ночного дежурства. А с работы он всегда приходил раздраженный и недовольный всем на свете. Вдобавок у него распухла, как бревно, правая нога, которая была повреждена еще на фронте и не сгибалась в колене.
Отработав вторую половину смены, которая особенно тянулась долго, Петька помылся в душе, переоделся в свою одежду и, сдав смену мастеру, со всех ног побежал на остановку.
* * *
Во времена Брежнева в СССР велось большое строительство - дома росли, как грибы. Вводились в строй целые очереди на месте сноса старых поселков и ветхого жилья. Красноярск не был исключением из правил.
* * *
У Владимира Петровича и Елены Алексеевны Раткевичей была просторная четырехкомнатная квартира на первом этаже в новом панельном пятиэтажном доме, расположенном в микрорайоне «Первомайский». Три комнаты были разделены и сообщались с четвертой - залом, который площадью был больше любой из трех комнат. Одну из комнат занимала Галина Раткевич, а в двух других располагались родители и средняя сестра с зятем. Младшая дочь Кристина с ребенком и мужем жила отдельно в левобережной части города, в районе нового жилого массива «Ветлужанка».
Елена Алексеевна с утра хлопотала на кухне, нетрадиционно рано подняв свою среднюю дочь Валентину, которая любила поспать утром часиков так десяти, а то и до двенадцати.
Валентина нигде не работала и, по существу, находилась вместе с Виктором, своим супругом, на иждивении своего отца Владимира Петровича. К ним уже не раз являлся участковый по поводу неработающей дочери. Детей у Валентины с Виктором не было, и статус домохозяйки у нее не получался, да и зять частенько тунеядствовал. Выгоняли сердечного с работы то за пьянку, то за прогулы.
Теща ворчала на него и все время грозилась прогнать в шею кривого бродягу – так она выражалась, когда особенно была в гневе.
Левого глаза у зятя не было. Вместо него была продольная полоса сомкнутых век. Правый же глаз был почти округлой формы, как у рыбы. Знакомые за глаза прозвали Витьку «рыбий глаз». Когда-то, до женитьбы, ему по пьяной лавочке в драке выбили его.
Теща никак не могла понять свою дочь Валентину и всегда с укором выговаривала ей: «Где ты, дочка, смогла откопать золото такое «самоварное»? Но все же ради дочери смирялась, чтобы не быть виновницей разрыва ее семьи.
* * *
В советское время все от мала до велика должны были быть заняты: дети - в школе, а взрослые - или где-то учиться, или быть трудоустроенными, или иметь статус домохозяйки, если в семье находился грудной ребенок или больной инвалид. Уволившись со старого места работы, граждане были обязаны в течение месяца трудоустроиться на новое место, иначе терялся трудовой стаж и прочее-прочее. Не буду залезать, дорогой мой читатель, в дебри трудового законодательства того времени, только скажу, что участковые милиционеры обязаны были вести учет и наблюдение за неработающими, а особо отъявленных ссылать на принудительные работы. Но вернемся к повествованию.
* * *
Как кот, почуявший валериану, не обращая внимания на ворчание тещи, Витька крутился и мешался под ногами женщин, подготавливающих праздник.
- Вечно найдешь, зятек, какую-то «шарашкину» контору, где можно в полсилы работать и пить с таким же контингентом, как и сам, - сварливо ворчала на него теща: - Если бы не моя дочь Валентина, то я бы тебя с треском выгнала отсюда. Не знаю, за что она тебя любит - ни зарплаты, ни внука от тебя, еще косой в придачу! Бедный мой муженек на кусочки разрывается, бьется, как рыба об лед, чтобы прокормить вас лодырей! А я всегда говорила и говорю - на помойную яму не напасешь и хламу!
- Опять вы, мама, со своей дурацкой поговоркой, - мило улыбался Виктор: - Все наладится, тещенька моя дорогая, ты только береги свое драгоценное здоровье!
Теща, успокоившись, послала зятя в ближайший гастроном купить хлеба, других продуктов и шампанского, предупредив:
- Смотри, Витька, не нажрись, а то я тебя знаю - встретишь какого-нибудь хмыря-собутыльника да напьешься!
Немного погодя с работы пришла Галина. Трудилась она в аптеке, окончив ранее фармацевтическое училище. Девчонки-сотрудницы по случаю помолвки сложились и поздравили ее, подарив красивый букет роз и большой торт.
Пока Витька ходил в гастроном по заданию Елены Алексеевны, дело пошло еще быстрее. Разложили складной полированный стол, к нему приставили кухонный и накрыли оба большой белой скатертью, расшитой золотой нитью по краям диковинными зверями, цветами и вензелями. Салаты, маринады, разная консервация были уложены в красивую посуду фирменных сервизов. В рыбницах из чистого хрусталя лежала нарезанная аккуратными кусочками красная рыба, морская сельдь и ряпушка, притрушенная кружочками репчатого лука. В маленьких вазочках из чешского стекла разложили красную и черную икру. Перед каждым прибором, как часовые на посту, высились фужеры и стопки из хрусталя. В центре стола Галина поставила подаренный девчатами с работы букет роз в большой китайской вазе.
- Ой, доченька! - прервала молчание Елена Алексеевна: - Зачем тебе сдался Петька? Он такой же, как и Виктор! Я его вижу насквозь! Не годится он, не пара тебе, дочка!
Валентина, достававшая сервиз из стенки, оборвала Елену Алексеевну:
- Что ты, мама, мелешь? Портишь только Галке праздник! Она взрослая девочка и сама решает, что ей надо, а что нет. Вечно со своими странными причитаниями действуешь на нервы!
- А ты бы помолчала, Валька! У тебя самой, дурехи, мужик пьяница, лодырь и дармоед! Вот где твой «галлах» шляется сейчас? Даже в гастроном сходить, как путный семейный мужик, не может! Уже два часа прошло, а его «хороняки» нет и нет, как будто гастроном находится на «Ветлужанке». Жаль моей любимой доченьки Кристиночки не будет. Звонила она - у нее ребенок болеет, а Анатолий - зять мой любимый, сообщил, что без нее на гулянку вашу чертову не поедет!
Раздался звонок. Дверь открыла находившая рядом Галина. В проеме открытой входной двери с авоськами стоял Виктор, чуть пошатываясь, с раскрасневшимся лицом. Он подал теще авоськи, а та, визуально оценив его состояние, сразу определила, что тот уже «клюнул».
- Ты зачем явился сюда, морда шаромыжная, бессовестная, бестия позорная! Ну ничего нельзя доверить придурку! Валюха, забирай своего забулдыгу подзаборного, в комнату вашу и приведи его, бродяжного, хоть в какое-то нормальное состояние, а то сейчас придет отец, да и этот Галкин артист, будь он не ладен!
* * *
Петр Баранов соскочил с подножки трамвая на остановке, где находился дом невесты, и поспешил к небольшому базарчику. Там продавалась всякая мелочь, нужная в повседневном быту. При входе несколько женщин торговали цветами.
- Что, касатик, цветочки нужны? Бери у меня. Вон какие розы - свежие да красивые и в цене уступлю немного, - промолвила визгливым фальцетом оказавшаяся рядом с Петром торговка цветами.
Петя, не торгуясь, купил букет роз, предварительно посчитав, чтобы их было нечетное количество, и довольный отправился на праздничную помолвку со своей любимой.
Петя за два года хорошо изучил вкус своей невесты. Розы были самые любимые цветы Галины Раткевич.
При входе во двор дома, где находилась квартира Раткевичей, кто-то хлопнул его по плечу. Петя обернулся. Перед ним стоял смеющийся и радостный отец Галины Владимир Петрович.
- Здравствуй, сынок! - произнес он. - Я думаю, счастье ваше сегодня удастся. А какой букет красивый! Молодец! Дочка моя обожает розы!
Галинын папа в тёмно-синем костюме, белоснежной рубашке и при галстуке имел представительный вид. В руках он держал внушительного размера сверток. Подойдя к двери своей квартиры, Владимир Петрович переложил сверток в правую руку и нажал на кнопку звонка. Дверь открыла подруга Галины Катя, которая пришла чуть раньше и в прихожей снимала босоножки.
- А вот и мы с Петей! - громко произнёс Владимир Петрович. Галя, счастливая и радостная выбежала в прихожую. Оттеснив Катю, она бросилась на шею к отцу и проворковала с нежностью:
- Дорогой папулечка, как я рада, что ты у меня есть!
- Ну-ну, задушишь меня, егоза, ты лучше своего Петра обнимай - он молодой, а с какими розами - закачаешься! – смеясь, проговорил Владимир Петрович.
Галя от смущения раскраснелась, но Петька быстро подскочил и расцеловал её в зардевшуюся, такую милую щечку, аккуратно вложив в руки любимой букет роз.
Подруга Галины Катя шумно захлопала в ладоши и выкрикнула:
- Горько! Горько!
- Ладно, успеют еще! - проворчала заглянувшая в прихожую Елена Алексеевна: - Стол сервирован и давно ждет вас всех. Проходите и усаживайтесь на свои места. Милости прошу к нашему шалашу!
Пока все рассаживались по своим местам за праздничным столом, раздался звонок. Елена Алексеевна сказала своей средней дочери:
- Валя, открой. Наверное, по моему приглашению Шура со своим мужем пришли.
Валя подошла к входной двери и открыла ее. На пороге стоял длинноволосый нарядно одетый парень в очках и с букетом гвоздик. Из верхнего карманчика пиджака выглядывал белый платок, сложенный треугольником. Парень спросил:
- Скажите, пожалуйста, девушка, здесь помолвка моего друга Петра Баранова с Галиной Раткевич?
Валентина кивнула головой и впустила парня.
- Слава богу, попал по адресу!
Не успела Валентина отойти от двери, как раздался новый звонок. Она поспешила открыть. У входа стояла пожилая супружеская пара.
- Тетя Шура, здравствуйте! - приветствовала Валентина женщину: - Заходите с дядей Васей быстрее - торжество только началось! Мама, твоя подруга с мужем! - громко объявила Валентина.
- Проводи гостей за стол, дорогая! - ответила дочери обрадованная Елена Алексеевна.
Тетя Шура с супругом жили в соседнем доме и являлись завсегдатаями в квартире Раткевичей. Они были в курсе всех семейных тайн и проблем их семьи. Семья же Раткевичей считала тетю Шуру и дядю Васю очень близкими и верными друзьями.
Друг Петра Сергей подошёл к Галине Раткевич с какой-то карикатурной церемониальностью и позерством. Вручая букетик, он поцеловал ей руку. Букет Сергея из трех гвоздик Галина поставила в вазу, стоящую рядом.
Сергея усадили по правую руку жениха, а Катю по левую руку невесты.
Праздничное торжество по случаю помолвки Петра и Галины началось с тоста, который произнес отец невесты Владимир Петрович. Он теплыми и ласковыми словами пожелал молодым наилучшей доли, счастья, любви и процветания. Все выпили шампанского. Елена Алексеевна добавила:
- Жениться - не напасть, а лишь бы замужем не пропасть!
- Весьма пессимистично, - промолвил кто-то из гостей.
Каждый воспринял её слова на свой лад, но шампанское выпили. После чего Катя снова крикнула:
- Горько! Горько!
Сергей возразил:
- Катя, сегодня торжество по случаю помолвки, а не свадьбы.
Катя ответила:
- Целоваться надо всегда, раз любят друг друга!
Петр с Галиной поцеловались под хлопки и понукание родных и гостей.
Картинно рисуясь, Сергей взялся обхаживать Катюшу. Со стороны было смешно смотреть на его пьяные кривляния и реверансы. Ел он всё, что предлагали, пил ещё больше, но особо не пьянел, разве что щеки становились краснее, да чаще, чем обычно, он протирал очки носовым платочком. Так называемый друг Петра Баранова Сергей Грибов был падок на дармовщинку, и если добирался до нее, то старался воспользоваться этим в полной мере.
В половине десятого появился сосед с пятого этажа - дядя Миша с баяном, и стал развлекать почтенное для него общество музыкой и песнями. Гостям давно уже было надоела мёртвая музыка магнитофона: их потянуло к живому звуку баяна, к дяде Мише - особенно женщин, которые сами хотели петь и плясать. К этому моменту, как оказалось, кончилась водка. Красного вина мужчинам дамы категорически отказывались наливать. Оставшуюся бутылку водки Елена Алексеевна припрятала, заявив при этом:
- Хватит мужикам пить! Дай им палец - так они всю руку откусит!
Хозяин дома попросил у общества минуточку внимания:
- Успокойтесь мужики: будет вам и белка, будет и свисток!
Он сходил на кухню и вынес целую двухлитровую бутыль прозрачной жидкости. Владимир Петрович объяснил гостям, что в ней, то есть в бутыли, находится чистейший спирт самого высокого градуса, а бутыль с вензелями выпуска еще царских времен досталась ему от дедушки по отцовской линии. После такого объяснения дядя Миша на баяне заиграл «Камаринскую».
От музыкальных переливов баяна и пляски подгулявших гостей в своей комнате проснулся Валентинин муж Виктор. Он вышел, точнее, выполз в зал, пошатываясь, то ли с похмелья, то ли спросонья.
- Валька! - заверещала теща: - Почему не уследила за своим шаромыгой непутевым? Начнется теперь концерт по заявкам!
- Да я ж поручила его мамане - глубокоуважаемой свекрови моей Марии Федоровне, а она там на кухне пляшет под баян дяди Миши!
Елена Алексеевна тяжело вздохнула и выпалила:
- Какие сани - такие и сами. А мой дурачок-муженек выставил огромную бутыль спирта. Теперь точно перельются мужики! Ой, что будет, что будет...
- Не сглазь, мама, смотри, как весело! А Галька со своим Петром, как голубки, сидят за столом счастливые! Не стони, мамуля, а иди лучше спляши - составь компанию Марии Федоровне. Вон как она «Камаринскую» откалывает под музыку дяди Миши!
Вдоволь наплясавшись, гости стали рассаживаться за столом, чтобы выпить на посошок, да пожелать молодым счастья, благополучия и много-много детишек. Дядя Миша поднялся из-за стола уже с покрасневшим от спирта лицом и толкнул речь:
- Петька! Держи хвост пистолетом, а свою жар-птицу за ее красивый хвост, чтоб не улетела!
Дальнейшую речь он не смог произнести из-за женщин, зашипевших на него со всех сторон. Дядя Миша был вынужден сесть на свое место, не забыв опрокинуть в рот рюмку с неразведенным спиртом, закусив соленым с зеленцой помидорчиком и крякнув от удовольствия. То же самое сделали все мужчины за исключением жениха, которому невеста не разрешала пить спирт. Но, увы - вездесущая Мария Федоровна сумела незаметно, пока Галина отлучилась на минутку по своим делам, сунуть Петру фужер с вином.
Муж Валентины Виктор уже успел клюнуть, как выражалась Елена Алексеевна, энное количество спирта и нацеливался хлобыстнуть еще одну рюмку, стоявшую рядом с ним на столе. Но здесь гневной орлицей налетела шустрая теща и выхватила рюмку из рук пьянеющего зятя, разлив половину спирта из нее на пол. Виктор, нецензурно выругавшись, стал ковырять вилкой студень, отправляя его кусками себе в рот.
Друг Петра Сергей старался ближе познакомиться с Катей. Под влиянием спиртного, выпитого за вечер, он начал вести себя с ней смелее и после совсем обнаглел. Когда они вышли на улицу покурить у подъезда, Сергей попытался облапать Катю, положив свою руку на то место, которое женщины больше всего охраняют от незнакомых и малознакомых мужчин. Прижав Катюшу, он умудрился поцеловать ее в пухленькие губки. Катя резко вывернулась из объятий наглеющего парня и нанесла ему ладошкой по шее смачную затрещину.
- Что за моветон? - схватившись за шею, воскликнул Сергей Грибов и быстро ретировался в квартиру Раткевичей.
Между тем гости начали расходиться. Дядя Миша сыграл на баяне «Прощание славянки» и, пошатываясь, удалился к себе домой на пятый этаж.
- Мама, - сказала Галина: - Я вместе с Валюшей пойду провожу Марию Федоровну, Катю и тетю Шуру с мужем, а Петя пусть остается у нас ночевать в моей комнате. Я скоро приду.
Соседи, жившие в одном подъезде с Раткевичами, потихоньку рассосались по своим квартирам.
Владимир Петрович, посидев ещё немножко с молодежью, выпил рюмку спирта и, изрядно осоловевший, поплёлся отдыхать в свою комнату под ворчание Елены Алексеевны.
- Совсем ополоумел, старый! Какой пример подаешь молодежи? Сам напился и всех споил своим спиртом треклятым!
- Изыди, сатана!- прочертил перед лицом супруги воздушный крест Владимир Петрович. - Ты мне, как зубная боль, как чемодан без ручки: и кинуть жалко, и нести тяжело.
Пока Елена Алексеевна воевала и укладывала своего крепко заложившего за воротник спутника жизни, случилось то, что не должно было случиться ни в коей мере, особенно для Петра Баранова.
Фортуна повернулась к нему боком. Известно во всем подлунном мире, что девка она капризная, ненадежная - особенно к игрокам, а игроки в данном случае собрались не за карточным столом играть в карты, а за пиршественным - с жидкостью от «бешеной коровки». Его Величество Случай в лице Виктора-сумасброда, штатного алкоголика и подлеца, перевел стрелку судьбы в другое, ненужное для Петра Баранова измерение. Не последнюю роль здесь сыграли алкоголь и друг Петра Сергей Грибов, который оказался липовым и себе на уме.
После очередной, явно лишней рюмки спирта муж средней сестры Валентины понес какую-то несусветную ахинею. Сначала он повел пространную речь о невесте, что Петр женится на девке не первой свежести, что кого только не было с ней и на ней до него, то есть до Петьки. После этих слов, хлебнув спирт прямо из бутылки, он добавил:
- Знаешь, Петька, если бы я не был Гальке родственником и женат на Валюхе, ее сестре, то я и сам бы снял с нее пробу. «Мавр сделал свое дело», но вот уйти ему Петька не позволил.
- Ах, ты подлый «рыбий глаз», раскрыл свой поганый язык на мою невесту!
Слова Витьки все больше и больше распаляли изрядно выпившего Петра Баранова, а сам «рыбий глаз», как точно определил его кличку Петр, действовал на него, как красная тряпка на быка. Он ухватил правой рукой голову ненавистного говоруна и с маху макнул ее в тарелку с винегретом, из которой закусывал скандальный пьяница.
Зная неустойчивый характер Петьки, когда тот находился под «шафе», Сергей вместо того, чтобы вмешаться и прервать скандал в самом зародыше, просто покинул квартиру Раткевичей, прихватив бутылку водки, припрятанную Еленой Алексеевной. Сергей был парень наблюдательный и заметил, где Елена Васильевна припрятала бутылку водки, а уж где что плохо лежит, он не пропускал и быстро прибирал к рукам, не брезгуя при случае ничем.
Между тем Витька, во всеуслышание обзываемый Петром «рыбьим глазом», старался вырвать из его цепких рук свою голову. Смахивая со стола на пол находящуюся рядом с ним посуду с остатками яств, Витька что есть силы рванулся от тарелки винегрета, опираясь на стол руками. Стараясь привстать с табурета, он всей массой тела подался назад, что после неимоверных усилий ему удалось. Петька резко отпустил руки с головы своего противника и тот по инерции влетел всем своим телом в сервант с ценной посудой Раткевичей. К производимому шуму прибавился страшный звон разбитого стекла и посуды, разлетевшейся на куски по сторонам. Петька кулаками и ногами в каком-то умопомрачительном остервенении стал наносить удары по лицу и телу зятя Раткевичей.
На шум выскочила из комнаты Елена Алексеевна. Увидев сцену драки, она дико завизжала. На её крики и визг прибежали соседи по площадке и стали увещевать дерущихся, в то же время остерегаясь разнимать их. Кто-то из соседей поспешил вызвать милицию.
Петька, поддавшись уговорам со стороны соседей, перестал месить лежащего на полу Витьку. Плюнув на лежащего с многочисленными порезами и кровоподтеками противника, он произнес:
- Дерьмо собачье!
В порванном в нескольких местах костюме он пошел замываться в ванну от остатков еды и крови.
- Я говорила! Я предупреждала олуха своего небесного Петровича, чтобы не связывал судьбу Галки с уродом моральным в полном смысле этого слова! Его место на нарах в тюряге, а не в приличном обществе! Полез со свиным рылом в калашный ряд, голь перекатная, пьянь несусветная, - провожала Елена Алексеевна Петра Баранова до ванной комнаты.
Она открыла комнату, где спал Владимир Петрович, и начала тормошить его:
- Смотри! Смотри, что наделал твой будущий любимый Галкой зятек, старый болван!
Но Владимир Петрович только мычал и отмахивался от нее, как от мухи.
Петька обмылся, привел себя и растрепанную одежду в кое-какой порядок и перешел из ванны в туалет, чтобы справить по маленькому нужду.
Тем временем поднялся окровавленный Витька. Под вновь начавшийся визг своей тещи он сорвал шпингалет, на который была закрыта дверь туалета, и толкнул на унитаз своего обидчика. Петька извернулся, схватил зятя Раткевичей за голову и начал макать ее в унитаз, приговаривая:
- Тебе мало? Тебе мало, «рыбий глаз»? Получай! Получай! Может, отрезвеешь, гад ползучий!
Теща ухватилась за ремень спущенных Петькиных брюк, оттаскивая его от зятя с каким-то волчьим завыванием. Петька отбивался от нее левой рукой, а правой сильно мотанул головой по унитазу упирающегося нецензурно ругающегося зятя. Край унитаза лопнул и белый кусок, окропленный красным, вывалился на плитку цементного пола.
- Да отвяжись от меня, трещина ты старая! - зло процедил сквозь зубы Петька.
Бросив окровавленную голову зятька, он повернулся и резко оттолкнул Елену Алексеевну от себя. Теща, выдернув из Петькиных брюк ремень, с большой скоростью, не без Петькиного участия, бухнулась на противоположную стенку коридорчика, ведущего на кухню.
Она завизжала еще громче:
- Караул! Убивают! Спасите! Помогите!
Прибежавший сверху дядя Миша припозорил мужиков-соседей по площадке за трусость и бездействие, обхватил Петьку двумя руками и постарался его успокоить.
Елена Алексеевна с помощью одного из соседей стала вытаскивать из туалета окровавленного, в синяках и порезах зятя. Она вывела его под руки и усадила на стул. Поручив соседу и соседке по площадке своего Витька, Елена Алексеевна, причитая и кляня Владимира Петровича, Петьку и всю эту сумасшедшую помолвку, взяла тряпку и стала убирать в туалете.
Через пять минут после последних событий к подъезду, где находилась квартира Раткевичей, подкатил «бобик» - так называли в народе транспортное средство производства Ульяновского завода, а попросту «УАЗик». Корпус его был обшит листами из металла. Сзади была оборудована открывающаяся дверца с небольшим зарешеченным оконцем. За дверцей располагалась тесная конура во всю ширину кабины с двумя маленькими сиденьями по бокам. Спереди находилась кабина водителя. В середине «бобика» во всю ширину располагалось мягкое сидение, на котором, потеснившись, могло поместиться три человека. «УАЗик» был выкрашен в темно-синий цвет с красной полосой посредине.
Чуть раньше, до приезда «бобика» дядя Миша вытолкал Петьку из квартиры.
- Знаешь, Петруша! - говорил он, - уходи скорее, а то эти товарищи вызвали милицию. Нельзя тебе здесь находиться. Парень ты хороший, но горячий, невыдержанный. Понимаю - занесло, что поделаешь. Бывает с нами, мужиками. А Витьку отметелил ты правильно - нехороший он человек, дурной, уж я-то знаю!
- Нет, дядя Миша! Мне надо дождаться свою Галину и с ней решить возникший вопрос дурнопахнущего фактора, так не вовремя случившегося со мной.
- О чем ты говоришь? Беги, пока тебя не повязали опричники в синих мундирах! А, впрочем, поздно - вот оно, «явление Христа народу»!
Хлопнула передняя дверца «бобика». Из нее выскочил младший лейтенант с красной повязкой на правой руке, за ним два сержанта. Шофер остался в «УАЗике». Офицер поспешил в подъезд на площадку первого этажа и, увидев полуоткрытую дверь квартиры Раткевичей, вошел в нее. С порога приложив руку к козырьку фуражки, он представился:
- Начальник дежурного патруля по микрорайону «Первомайский» младший лейтенант милиции Величко! Кто здесь дебоширит и дерется?
Елена Алексеевна бросила тряпку и выскочила из туалета.
- Товарищ лейтенант, вот он! Вот он! - показывала она пальцем на прижавшегося в углу прихожей Петра Баранова. - Вот он, скот безрогий, перебил у меня здесь все и избил моего зятя и меня. Человек, сидящий на стуле, весь разукрашенный и есть мой зять Витюша.
- Товарищ младший лейтенант! - заговорил с начальником дежурного патруля дядя Миша: - Может, обойдемся малой кровью? Ведь у парня праздник - помолвка. Хотя бы надо дождаться Галину Владимировну - его невесту. Она ушла провожать гостей и скоро должна вернуться.
Мнение свидетельствующих по этому делу разделились. Одни ратовали, чтобы Петра, как дебошира и пьяницу, быстрее изолировали отсюда. Другие возражали, что надо разобраться детальнее, с чего вдруг внезапно возник весь этот сыр-бор. Третьи говорили, что надо дождаться Галину, что здесь какой-то темный лес, да и Виктора - побитого парня они хорошо знают, ведь он тоже фрукт добрый, наверно, своим языком спровоцировал жениха на такие неадекватные действия.
Лицо Елены Алексеевны от гнева налилось каким-то неестественным пунцовым цветом:
- Да как ты смеешь, Мишка, здесь, в моей квартире что-то против меня вякать? Убирайся к себе! Ишь, какой защитничек выискался! Забирайте быстрее дебошира, а то гляделки мои на него б не смотрели! Все здесь перебил, чуть меня не убил и зятя моего.
Начальник патруля приказал сержантам увести Петьку и посадить в зарешеченный задний «собачник» «бобика», а сам остался составлять протокол непосредственно на месте происшествия, записывая показания хозяйки и добровольно нашедшихся свидетелей.
Дядя Миша подошел к заднему окошечку «бобика» и поддержал словами Петра Баранова:
- Мужайся, парень! Желаю тебе благополучно выкрутиться из неприятного положения, в котором ты оказался.
После слов, сказанных Петру для поднятия его духа, дядя Миша по ходу к себе снова заглянул в квартиру Раткевичей. Подойдя к Елене Алексеевне, он сказал:
- Зря вы так, хозяюшка! Я, конечно, умываю руки, но попортили вы будущность и своей дочери, и, безусловно, очень хорошему парню!
- Нечего меня увещевать здесь! Без твоих соплей разгребем эту проблему! Напился - так бреди в свою хибару, а не то вон лейтенант быстро отвезёт тебя в вытрезвитель. Составишь компанию этому пьянице и бандиту. Будешь вместе с ним «куковать» на нарах.
Дядя Миша, не промолвив ни слова в ответ, удалился прочь, да и что мог сказать сварливой злобной тетке.
Младший лейтенант заканчивал оформлять бумаги, когда появились Валентина и Галина Раткевичи.
Галя подскочила к матери и встревожено спросила:
- Что случилось, мама? Почему здесь милиция и где Петя?
А Валентина подбежала к мужу и, увидев его жалкое состояние, всплеснула руками.
- Твой суженый-ряженый устроил зверское избиение моему зятьку - твоему родственнику, ни за что ни про что, да и мне на орехи досталось. Вот отправляю его в места не столь отдалённые. Там ему точно кулаки прочешут!
Офицер откланялся, забрал подписанные свидетельские показания и быстро вышел.
На улице хлопнула дверца и завелся мотор милицейского «УАЗика».
- Может, нельзя было так с Петькой, мама? - рыдающим голосом промолвила Галина.
Неожиданно она быстро выбежала из квартиры и было слышно, как громко хлопнула входная дверь подъезда. Но было уже поздно - милицейский «бобик» заворачивал за угол соседнего дома.
Галина, вернувшись в квартиру, неожиданно проговорила:
- Как я вас всех ненавижу! И убежала в свою комнату, захлопнув дверь.
На этом мажорном и нелицеприятном моменте закончилась хорошо начавшаяся и плохо закончившаяся неудачная помолвка Петра Баранова и Галины Раткевич, а вместе с ней история, так и не воплотившаяся в семейные узы казалось бы такой крепкой любви.
Автор.
"Есть на свете и черная жесть,
Беды,горе,большие печали,-
Негатива на свете не счесть,
Чтоб его навсегда мы убрали."