Московскими тропами

Владимир Островитянин
                Наверное, не только у меня есть любимые московские тропинки. Но вот они - мои.               
               
       Маршрут  начинаю с нижнего вестибюля  станции метро «Сухаревская».  Поднимаюсь  по эскалатору наверх от колонн-снопов в скирдах бывшей станции «Колхозная». Забираю от выхода наверху вправо и вот она - чебуречная «Дружба».
   Пожалуй, последнее такое заведение в Москве.  Достаточно просторный зал. Раковины-умывальники справа при входе. За перегородкой касса и раздача. Из пищи кроме чебуреков ничего более нет. Их приносят в больших алюминиевых решетах с дырочками прямо из кухонных недр - с пылу, щс жару. Напитки в ассортименте всякие. И, конечно, присутствуют стограммовые «мерзавчики» с водочкой и коньячком. На раздачу всегда очередь, но движется  она быстро. По любому, больше десятка минут не простоишь. Места в "стояка" за высокими столиками. Под столешницами крючки для курток и сумок.
 
   На раздаче давно знакомые тетушки. Обычный мой набор три-четыре чебурека, стограммовый «мерзавчик» и запивка. Чебуреки невероятно вкусные! Хожу сюда уже более 30-ти лет, а они все того же превосходного качества. Давным-давно они стоили  14 копеек и ели их при помощи ложек. Двумя зажимали горячий чебурек, а третью подставляли под вытекающий из них сок-отвар при откусывании. Сейчас ложек нет, и поглощают их исключительно при помощи рук.
  Чисто, уютно. Никакого шума и гвалта. Нет побирушек. Столики быстро убирают от использованной посуды и протирают. Публика благожелательная. Часто замечаю одних и тех же. Иногда можно наблюдать в уголке пару седеньких интеллигентных старушек с чебуречками и пивком.

    До 1972 года здесь была пирожковая, а потом стало вот так как сейчас. По воспоминаниям старожилов здесь вкушали чебуреки Олег Ефремов, Олег Даль и другие артистические знаменитости сюда заходили. Конечно, в те времена, кроме чая и лимонада здесь ничего другого не было. Выпивку приносили с собой. И персонал на это глядел сквозь пальцы. Как, впрочем, и сейчас.

      Потом, если погода позволяет, немного отдыхаю здесь же в скверике у мемориала русскому флоту. Ранее неподалеку стояла Сухарева башня, где была первая навигацкая школа. Та самая, основанная Петром Первым, где обучались персонажи из известного фильма «Гардемарины».

  Жду троллейбус девятку, что выворачивает на Садовое с проспекта Мира. Кстати, выходит он из-за углового трех этажного дома со своей историей. Летом 1957 года во время московского молодежного фестиваля по маршруту от ВВЦ (тогда ВСХВ) к парку культуры двигалось грандиозное шествие. Колонна из многих десятков грузовых автомобилей с откинутыми бортами.

   Это были движущиеся сцены с  экзотическими музыкантами и танцорами. В общем, невероятно красочный карнавал. И на всем пути его  следования было громадное скопление зрителей. Много их расположилось и на крыше упомянутого дома, где на первом этаже был универмаг, а остальные два этажа жилые. И в момент прохождения колонны крыша не выдержала веса зрителей и рухнула, продавив чердачное перекрытие и потолок верхнего этажа. К счастью, никто серьезно не пострадал, а за ночь (!) дом восстановили полностью!

   Сажусь в девятку.  Она, с Садового через пару остановок поворачивает на Мясницкую, а мне туда и надо.  Перед поворотом на противоположной стороне Садового  между проспектом Сахарова и Орликовым переулком стоит  мощный броненосец красно-коричневого цвета. Это министерство сельского хозяйства. Автор- архитектор Щусев. Его же творения Казанский вокзал и мавзолей на Красной площади.
 
   Но я о другом. Любой может вполне свободно войти в это здание минсельхоза с центрального входа. Там перед  пропускными турникетами достаточно просторная площадка, откуда можно наблюдать в вестибюле четыре огромные колонны из светлого мрамора. К одной ближней даже можно прикоснуться. Это колонны из того первого храма Христа Спасителя.  Семь  поддерживали его  главный купол. Перед взрывом сооружения в 30-х, их демонтировали  и применили при строительстве здания минсельхоза (тогда еще народного комиссариата земледелия).
 
  Четыре колонны в главном вестибюле проходят через все восемь этажей и поддерживают уникальную лифтовую систему. Там открытые кабины друг за другом идут непрерывно наверх, а в соседней шахте опускаются вниз по закольцованной схеме. Пассажиры заскакивают на ходу и так же выходят-выпрыгивают на нужном этаже.
  Работники минсельхоза, привыкшие к этой технике, заходят и выходят вальяжно и плавно. А новичков заметно сразу – они скачут натуральными козликами.
 Таких лифтов в этом вестибюле  раньше было два, но один сейчас законсервирован. А другой, пожалуй, последний   в Москве работает ДО СИХ ПОР! И его может увидеть каждый! Другие три колонны находятся в правом малом вестибюле этого здания.

     Перед поворотом на Мясницкую слева просматривается высотное здание за углом которого северный вход на станцию метро «Красные ворота».
  Малоизвестно, что при отделке станции  был применен уникальный темно-красный мрамор из карьеров Кавказа и Лабрадорит с Украины. В них были природные вкрапления  из полудрагоценных камней-самоцветов. Они такого же темного цвета и их гнезда-друзы смотрелись на полировке совершенно изумительно. Только вот в начале 50-х, когда общая дисциплина ослабла после смерти вождя их (камни) стали потихоньку из плит выколупывать.

      По рассказам моего дядьки, что работал на гранитном заводе в Долгопрудном и изготавливал плиты для ремонта облицовок станций метро, делалось это так  -  Человек стоял на платформе и под пальто прятал молоток и зубило.
    Если здесь не было много людей, он под шум приходящего-уходящего поезда быстро выколачивал намеченное гнездо с камешками. Были в то время на них в Москве покупатели.  Потом этот скол ремонтировали - замазывали эпоксидной смолой под цвет панели. Еще в 80-х  на верхних плитах  можно было видеть сохранившиеся гнезда тех камней.
   А как наступила перестройка и полная  вседозволенность, станционный же персонал добил-добрал там все окончательно. И сейчас вид тех мраморных стен ужасен. Все  в неровной замазке бурой эпоксидкой.

  А от поворота к площади трех вокзалов перед зданием  МПС (министерства путей сообщения) было такое! Но об этом мало кто знает. В сентябре 1941-го Садовое кольцо от этого места до Сухаревской (Колхозной) площади (там, где сейчас упомянутая чебуречная) было перекрыто для движения транспорта. Со столбов сняты троллейбусные провода и заблокированы выходы-выезды с окрестных улиц. Во дворах Мясницкого проезда ( за южным вестибюлем станции метро Красные ворота) стояли под маскировочными сетками транспортный самолет Дуглас и с ним два истребителя МИГ сопровождения.
  Это на случай, если будет непоправимая угроза взятия Москвы немцами и блокирования ими московских аэродромов. Отсюда, в самой критической ситуации, должен быть эвакуирован Сталин. Благо подземное помещение генштаба  было на станции метро Кировская (ныне Чистые пруды), а это всего лишь один перегон.
   Сквозное движение по Садовому восстановили только весной 1944 года. А до того на этом месте был автополигон для  обучения фронтовых водителей. Как говорят, там было много девушек-добровольцев. А летом 44-го по садовому до Курского вокзала провели колонну пленных немцев. Другую их часть на Маяковской повернули направо по Садовому и Якиманке и она  прибыла на станцию Канатчиково для отправки в сибирские лагеря.

     Дальше у меня два варианта маршрута. По одному я на «девятке» еду до конечной остановки, что на Мясницкой напротив большого Златоустинского переулка. Далее пустой троллейбус выходит на Лубянскую площадь. Огибает  известное здание и начинает новый  маршрут  по Большой Лубянке, Сретенке и проспекту Мира в сторону Останкино.
 
      А я  поворачиваю назад и дохожу до Кривоколенного переулка. Левую сторону его занимает массивное здание постройки 1900 года.  Поначалу там были офисные помещения известных торговых и прочих коммерческих фирм.
   Именно здесь  была управленческая контора шотландских коммерсантов Мюра и Мерилиза, что еще в середине 19-го века основали в Москве первый универсальный магазин. Ныне ЦУМ. Кстати, их же постройки. А в вестибюле этого здания по адресу Мясницкая 20 на полу керамической плиткой выложен квадрат с зубчатыми краями, а в середине его – Мюръ и Мерилизъ.
 В 1946 году комплекс этих зданий отдали под министерство химической промышленности.

 По роду своей деятельности в 80-х я здесь был частым посетителем. Особенно мне запомнилась кофейня в подвальном помещении.  Там заправлял моложавый и шустрый армянин по имени Алик. На противнях с раскаленным песком, в металлических джезвах-котелочках с длинными деревянными ручками он готовил фантастический кофе.  Очередь к нему не иссякала никогда. Для нас это кофе поутру приносило почти полное излечение после «вчерашнего».

      А на самой верхней площадке лестницы главного вестибюля был закуток, где отмечались  командировочные удостоверения и выдавались направления в гостиницу. Там сидел сухонький и очень строгий дедок. Фамилия его была Садэ.
   Рассказывали, что еще при Сталине он разоблачил в министерстве какого-то крупного иностранного шпиона.
    Весьма интересным было объявление на дверях его кабинетика – Оформление командировочных удостоверений и прикрепление(!) печатей от… и до… Вот так! Прикрепление печатей!

      Ну, а с направлениями на жилье он командировочный народ особо не баловал. Направлял в Большой Козловский переулок в филиал ведомственной гостиницы.
  Это за южным входом на станцию метро Красные ворота, тогда она  была еще Лермонтовская. Старинное здание. Полуподвальные комнаты-палаты со сводчатыми потолками. В каждой комнате по десятку, а то и более кроватей. Из удобств - сортир под лестницей и рядом титан с горячей водой.
  Ну, совсем то самое натуральное общежитие студентов–химиков имени монаха Бертольда Шварца (из книги 12 стульев).
   Но большой плюс то, что рядом бесперебойно функционировал винный магазинчик, а во времена Горбачевских  запретов это было очень удобно.
 
     А я сворачиваю  в Кривоколенный и погружаюсь в сплетение тихих переулочков, что ограничены Мясницкой улицей, Чистопрудным бульваром и Покровкой. Это места детства и юности моего любимого писателя Юрия Нагибина.
         
   Однажды в ближайших гаражах как-то совершенно  случайно я напал на знакомую компанию, что "поправлялась" в одном их боксов. Пригласили. Настроение и состояние было подходящее. Вошел в долю и подсел к мужикам. Разумеется разговоры всякие обо всем и ни о чем. И один из них, ранее человек малознакомый, как ни странно, зацепился за мимолетную зацепку о литературе и... Тут-то мы с ним нашли полное взаимопонимание. Отношения Шаламова и Солженицына, проза Высоцкого и много чего другого...

    Ну, вот не подумал бы, чтобы  такой достаточно  простецкий мущщинка так легко и со знанием дела ориентируется в  литературном мире. Причем, поведал он мне весьма интересные вещи.
   Жил он в детстве в Марьиной роще в собственном доме. Тогда в 60-х в некоторых достаточно близких к центру районах Москвы еще оставались островки частных владений. А отец его работал в то время слесарем в автомастерской. Как он сказал, батя был очень большим спецом, а мастерская была, конечно, государственная.  А  в то время других-то и не было.

   Так, вот однажды пришли к ним домой двое мужчин и спросили отца. Мать сказала, что он подойдет через 30-40 минут и предложила подождать. Но ждать они не стали и попросили передать отцу, что приходили Дыховичный и Высоцкий.
    Рассказал, что в числе клиентов его отца было и много других известных людей. На памяти Гафт и Ефремов.  Он их видел, но в то время  был совсем мелкий пацан.
 
     А потом дошли мы с ним в разговоре и до Нагибина. И он сказал, что в гараже у него (только нет сейчас ключей, а домой не пойду) есть изданный недавно "Дневник" Юрия Нагибина. Сам он не помнит, как к нему попала эта книга, но готов отдать ее мне, как приятному и интересному собеседнику. А я давний почитатель этого великого писателя про это издание и не слышал.

    Конечно, на следующее утро я разыскал эту компанию на том же месте и за тем же занятием. И книга мне была приготовлена. Увесистый том, совершенно новый в хорошем оформлении.

 Начал читать и оторваться не смог. Это совершенно другое, что как мне казалось, я хорошо знал.
   Дневник он и есть дневник. Без оглядки на цензуру, коньюктуру, рецензентов и критиков, что пускают струи строго по ветру. Хотя, Нагибин и в те годы и при всех царях был достаточно независим, волен и оригинален в своих произведениях, но здесь...
  Тут настолько точные и пронзительные, практически физиологические определения его человеческого окружения и самого себя. Они удивительно  кратко отлиты, как  выпавшие из контекста,  и как заметки на полях для памяти.

   И про войну, и про литературу, и про великих, и про евреев, и про женщин, и про баб (они отдельно от женщин), и про водку и пр., пр. Не причесывая и не приукрашивая ничего. Для себя и только для себя.

 Щ И отдал-то он его в печать за 15 дней до своей смерти, написав предисловие, где и объяснил что и почему.
    И столько я оттуда узнал и про прежних  "героев" и про ныне здравствующих известных и «великих»!
    И под огромным  впечатлением  прочитанного,  навещаю иногда  его родные места, описанные в "Московской книге".  Брожу по тихим переулкам - Кривоколенному, Армянскому, Сверчкову, Потаповскому. Через Девяткин выхожу на Покровку. Далее по Маросейке  иду на станцию Китай-город и еду домой по желтой ветке в Коньково.

 ЩА другой  мой маршрут идет через Чистопрудный бульвар. Выхожу из 9-го троллейбуса на Тургеневской и иду к трамвайной остановке в начале Чистопрудного бульвара.

 Как-то еще 50 лет тому назад я договорился там о встрече  со своим двоюродным братом. Он был старше меня на десяток лет. Из семьи ушел уже давненько «на вольные хлеба», но изредка появлялся у своей матери на Гранитном. (этот поселок сейчас входит в состав города Долгопрудного).

  Так вот встретились мы с ним около старого здания ресторана на Чистых прудах. Направились к трамвайной остановке, и где-то в районе Большого Харитоньевского переулка он завернул к небольшой дощатой палатке.
    В этой точке благообразный дедок торговал вином в разлив. Мой братик подошел к окошечку, поздоровался и назвал свою фамилию – Сущев.  Дед глянул на него, кивнул и снял с верхней полки бутылку, обернутую бумагой на которой была написана фамилия брата.
   Налил из нее нам два стакашка портвейна, выставил их  на доску-прилавок. Добавил две конфетки, а бутылку вернул на верхнюю полку в ряд других.

  Мое удивление  брат удовлетворил так:
    - «Понимаешь, когда есть деньги, я стараюсь в разных районах Москвы сделать по подобным палаткам такую закладку. Бывает, что проснешься у какой-то малознакомой бабешки. В горле «сухи», в глазах «черны», а в кармане только пятак на метро.  И тут вспоминаешь, что есть  недалеко палатка-аптека с заначкой. Поправляешься на прежний аванс и  готов жить дальше».

  А я дожидаюсь трамвая. Любого.  Вдоль пруда, через Покровские ворота, мимо безобразного заброшенного котлована с торчащей арматурой в начале бульвара. Дальше по Покровскому и, внимание! После остановки Воронцово поле надо  смотреть вправо.
   Трамвай еще не набрал скорость и в ущелье Подколокольного переулка открывается удивительная панорама куполов Кремлевских соборов. А прямо за ними кучно небоскребы делового центра Москва - Сити. Лучше всего это смотрится в ясный день поутру, когда солнышко за спиной.

   Купола сверкают невероятно. Это, пожалуй, единственный ракурс, где старое и новое смотрятся очень органично.
    Приезжал потом пару раз с фотокамерой, но все не мог застать хорошей погоды и нужного освещения. Но надежды не теряю.

     А далее Яузский бульвар, Большой Устьинский мост и по Сыромятническому проезду прибываю к станции метро Новокузнецкая.
    Здесь рядом с трамвайной остановкой на скамеечке постоянное место моих  знакомых лабухов.
   Так во времена  моей юности на принятом в определенной молодежной среде слэнге, называли музыкантов.
  Там были определяющие слова на все основные жизненные случаи.  Кирять –пить,  бирлять – есть, башли – деньги, хилять – идти, сурлять..., жмур - покойник. И т.д., и всякие производные от этих определений.
    Например – Чуваки лабали жмурика, получили башли, хильнули к чувихам и накирялись.
   Переводим – Ребята оркестранты играли на похоронах, получили деньги, пошли к девчонкам и напились.

     А здесь мои ровесники. Валера, Женя и Юра. Бас гитара, синтезатор и барабан. И глубоко ностальгические композиции нашей молодости.
    Но умеют они великолепно исполнять и мелодии на современные темы. А когда в настроении, то Женя на ударных выдает этакое  фантастическое и  длительное соло! Слушатели вокруг в полном изумлении.

    Вот так сижу и наслаждаюсь. Вечер к концу. Бумажечку ребятам в сумку. Прощаюсь и спускаюсь в нижний вестибюль станции Новокузнецкой.
   Там я должен обязательно посидеть на  красивом беломраморном диване с высокой спинкой. Их здесь десять во внутреннем вестибюле и по несколько на платформах. Они тоже из того первого НАСТОЯЩЕГО храма Христа Спасителя! Потом перехожу на Третьяковскую и еду домой по желтой ветке.