Случай – псевдоним Бога, когда Он
не хочет подписываться своим
собственным именем.
А.Франс
1.
В жизни Татьяны, как и в жизни многих женщин её возраста (27 лет), к моменту, когда произошёл тот единственный Случай, который в корне меняет судьбу, уже многое было: первая влюблённость и скоропалительная свадьба с мужчиной на десять лет старше её. Ей тогда было всего 18, а у мужа уже было двое маленьких деток четырёх и двух лет, девочка и мальчик. Он был воскресным папой, так как бывшая жена бросила его, познакомившись с преуспевающим (а, главное, неженатым) бизнесменом на курорте, куда он, дуралей, отпустил её отдохнуть от детей.
Татьяна была ещё слишком молодой, чтобы полюбить этих детей, которых муж частенько приводил погостить, да и муж оказался слишком требовательным, особенно в постели, всё хотел, чтобы она тоже от него родила, а она к этому была совершенно не готова, материнские чувства ещё не проснулись в ней, и неизвестно было, проснутся ли вообще. Поэтому однажды, когда супруг уехал в соседний город навестить больную мать, она ретировалась. Сумка была заранее приготовлена, она держала её в шкафу в передней. И только сев в такси, Татьяна облегчённо вздохнула. Она считала, что ей ещё повезло – ну, то, что ей удалось улизнуть, не «влипнув» - всё-таки полтора года совместной жизни в законном браке кое-что значили.
Муж Павел не искал её - потому, наверное, что она написала ему записку: «Не ищи. Зря потратишь время. Уезжаю в Ч-ск». Сама же при этом подумала: оставаясь в большом миллионном Н-ске, можно и не пересечься – и попала в точку.
На два года после этого Татьяна, уже востребованный дизайнер одежды, с головой ушла в работу и ни с кем в это время постель не делила.
Подруги (коллег она в свою личную жизнь не посвящала) говорили: «Так нельзя, Таня. Это в конце концов и для здоровью не на пользу – ты женщина, без любви жить нельзя, да и неприлично как-то, что люди подумают – что Татьяна, видно, нездорова, раз мужики от неё шарахаются? А, может, и не нужны они ей вовсе? Ты это дело брось, до добра не доведёт».
Пудрили они ей мозги, пудрили – и, наконец, она сдалась: поехала в санаторий в Сочи и отхватила там себе 36-летнего неженатого мужика. А подругам опять не угодила: «Да ты совсем с ума сошла?! Он же на четырнадцать лет тебя старше! Помоложе надо было найти».
Сама же Татьяна была довольна: Анатолий Игоревич с утра до вечера пропадал на работе в какой-то фирме, замуж не звал – жили в «гражданке», что её очень устраивало: зачем же привязывать себя к кому-то, если человек рождён быть свободным?
Анатолий не был равнодушен к ней, а насчёт любви она не знала и даже не спрашивала, в постели был даже горяч, детей, как и она, не хотел – ей рановато (как она считала), а для него (как он говорил) – поздновато. Короче, консенсус. Но длилась такая благодать недолго.
Как-то пришлось Татьяне уехать на недельку по делам службы. Да так вышло, что приехала раньше, чем планировала и обещала, а позвонить не смогла: мобильник, хороший, навороченный, его, Толика, подарок, кто-то спёр в аэропорте, когда она пребывала в объятиях Морфея, ожидая свой рейс. Поэтому из родного аэропорта - сразу на такси и домой. Дверь своим ключом открыла, думала, спит. К спальне подошла – а там дым коромыслом и скачки на их широкой кровати, как на ипподроме.
Татьяна деликатно постучала – минут через десять из спальни пулей выскочила девочка лет семнадцати и шмыг к наружной двери. А уже потом и сам показался.
- Прости, Танюша, сама приклеилась. Что ж, не мужчина я, что ли?
А позже оказалось, что это дочка его же секретарши, и, как ещё потом выяснилось, секретарше, замужней женщине, надоело его обслуживать, так она ему дочку свою, скороспелочку, подсунула.
Жаль было расставаться с Анатолием Игоревичем – всё ж три года прожили – но нужно. Как донесла разведка, он шибко до молоденьких охоч был, и якобы две всё-таки родили от него. «Зачем мне это?» - подумала Татьяна и прервала ни к чему её не обязывающий союз.
Два года в свободном полёте пребывала она. Но вот она решила с размахом отметить в ресторане своё 27-летие. За это время она уже стала ведущим менеджером крупной пошивочной фирмы и теперь крепко стояла на ногах.
Коллеги с мужьями и друзьями пришли. Ползала было снято Татьяной, а на другой половине гулял международный симпозиум физиков-ядерщиков, собравшийся несколькими днями ранее в этом городе. Сначала научные мужи сидели чинно, спокойно продолжая обмениваться мнениями о том, что не успели обсудить в конференц-залах. Среди физиков было и несколько женщин. Музыка на две собравшиеся компании была одна, но живая.
За большим, составленным из маленьких, столом Татьяны было весело. Все её чествовали, хотя и не юбилей, речи говорили – кто на какие был способен – ели, пили, а там и в пляс пошли. Физики тоже перешли из стадии продолжения конференции в стадию телодвижений под музыку. И как-то так получилось, что музыканты на сцене заиграли что-то рокенролоподобное, и оба больших стола оказались почти пустыми.
А Татьяна как раз-то без пары и оставшаяся, сидела во главе своего стола в не очень гордом одиночестве – только сейчас она ощутила его горьковатый привкус.
2.
А ведь видная женщина была Татьяна наша: красивая, молодая, самодостаточная. И вот решил Его величество Случай внести коррективы в её судьбу. Взглянула она в ту сторону, где растянулся стол учёных мужей и увидела, что оттуда направляется к ней импозантный мужчина лет тридцати пяти, до сих пор так же, как и она сидевший в одиночестве спиной к ней. Лицо мужчины оказалось весьма приятным, даже, можно сказать, благородным, что говорило о его интеллигентности и о том, что пьёт он умеренно. Действительно, учёный подошёл к Татьяне и попросил её не зажигалку ему одолжить, а следующий танец ему пообещать.
А после рокенролла все за стол вернулись, но зазвучало танго. А уж танго она танцевать умела и знала, что не уронит себя перед иностранцем - то, что он не наш, она почувствовала по акценту. На танцполе он заговорил на ломаном, но вполне понятном русском, и оказалось, что он Пьер – стало быть, француз. Танцором месье оказался замечательным. После танца он усадил партнёршу на её место, а сам куда-то испарился, но вскоре вернулся с букетом белых роз, так как узнал (но не от неё), что героиней второй половины ресторана была именно она, Татьяна.
Когда физики организованно покидали ресторан, а у Татьяны всё ещё было в разгаре, он снова подошёл к ней, поцеловал руку и на прощание сунул ей свою визитку. «Мы в вашем городе ещё три дня будем, на визитке от руки написан телефон отеля и мой номер», - проговорил он вполголоса.
На другой день визитка выпала из Татьяниной сумочки, куда она её машинально запихнула в ресторане. «Как же это я забыть могла про неё!» - удивилась сама себе Татьяна, которую месье Пьер впечатлил с первых па того танго. И она набрала номер гостиницы.
Пьер проалёкал по-французски, а узнав голос Татьяны, перешёл на свой гортанный русский. И вскоре Татьяна уже собиралась к нему в гости.
Села она в машину и полетела на крыльях надвигающейся на неё новой любви: чем-то пронял её этот симпатичный марселец, но чем, она пока ещё не могла сформулировать, а, впрочем, и не пыталась.
Столик был сервирован прямо в номере. Пьер оказался галантным кавалером, в чём она нисколько не сомневалась. Номер был не из дешёвых, музыкальный центрик имелся в наличии, а на столике уже лежала приготовленная заранее пара дисков. Песни, разумеется, были французские, а диск самодельным. «Видать, собственная подборка», - подумала и оценила Татьяна, узнав среди певцов знакомые ей голоса Милен Фармер и Патрисии Каас, а остальных не знала. Но вдруг среди незнакомцев она услышала «Парижское танго», и под картавое пение Мирей Матьё повторилось то, что было позавчера в ресторане. А потом и кое-что новое случилось: к концу танца Пьер, взяв её за плечики, мягко так к кровати развернул. Покрывало на нём было откинуто, и Татьяна обомлела: простыня вся сплошь лепестками роз усыпана, только на сей раз красными.
То, что произошло потом, было похоже на фантастику: Пьер взял её руку в свою и посмотрел в глаза. И, как только он это проделал, Татьяну охватил пожар. Он воспламенил сначала лоно, потом постепенно поднялся выше, охватил всё тело… Лицо её вспыхнуло, стало тяжело дышать. Неизъяснимая нега разлилась по всему её телу. Ей хотелось кричать от восторга, какой-то неведомой доселе нежности и постепенного погружения в нирвану, но ценой огромного напряжения воли она сдержалась. Однако ей было так хорошо, что когда он отпустил руку, Татьяна лихорадочно вновь ухватилась за неё.
«Что же будет, если он продолжит? - подумала она. – Я просто не выдержу такое, сгорю в собственном огне».
Но Татьяна не сгорела. Пьер вошёл в неё тогда, когда она ещё только ощущала блаженную истому. «Чувственное воздействие всё-таки сильнее телесного», - успела подумать она и окончательно погрузилась в чудесный, фантастический мир утончённой страсти, когда внутри тебя словно кто-то водит смычком по тончайшим струнам и тело откликается на эти вибрации одному ему ведомыми импульсами и мелодиями.
Пело Татьянино тело и взрывалось, горело и пробуждалось к новой жизни, сама же она пребывала в состоянии, до той поры ни разу ею не испытанном, полной растворённости в другом теле, проделывающем с её чудеса, вызывающие сладчайшую негу, истому, боль, щемящую нежность и что-то уж совсем невыразимое.
Только после того, как всё это закончилось и Татьяна медленно стала возвращаться к реальности, она подумала: «Оказывается, всё это может быть, когда рядом с тобой настоящий мужчина! Неужели хоть раз ещё со мной повторится подобное?!»
Повторилось. Но уже во Париже, в отеле «Георг V”.
А после той, первой ночи в Н-ске Пьер не сводил с Татьяны влюблённых глаз и уже на следующий день, перед отлётом, сделал ей предложение. Он улетел пока в Москву и пообещал Татьяне задержаться там на два-три дня (больше не мог), чтобы она успела заказать транзитный билет до Марселя через Шереметьево и Орли (номера рейсов он сообщит ей смс-кой), а, главное, чтобы она успела собраться и уладить самые неотложные дела. Хорошо, что у Татьяны имелась непросроченная Шенгенская виза (как в воду глядела, оформляя её для пляжных дел на Коста-Браво!).
Два дня Татьяна улаживала свои дела, а вечером третьего уже летела в Москву. Пробыв в Москве несколько часов, они уже вместе вылетели в Париж. Во французской столице Пьер переоформил билеты до Марселя на день вперёд, чтобы показать своей невесте главные достопримечательности Парижа. Отметившись в самых знаменитых местах, знакомых Татьяне по картинкам и фильмам, они продолжили путь на юг Франции. Перелёт был недолгим, - и вот они уже в доме Пьера, который теперь должен стать и её.
В первую же ночь в доме Пьера с ней произошло то же, что и тогда, в гостинице её родного города. Теперь они оба убедились, что всё, случившееся с ними в течение каких-то десяти дней, - вовсе не случайность, а перст Божий. Они идеально подходили друг для друга, у них идеальные биоритмы. Даже то, что Пьер худо-бедно, но владел русским – лучше, чем английским, на котором большинство даже интеллигентных французов по вполне понятным причинам (ищите их в истории), говорит либо плохо, либо неохотно, давало определённый сигнал в пользу их союза. Небольшой дисбаланс в духовном развитии Татьяна поклялась себе ликвидировать в течение первого года совместной жизни.
Года через два с половиной, уже с годовалым сыном Жан-Клодом, они приехали в Н-ск. Татьяну встречали подруги. Пьер с сыном на руках оторвался от них шагов на десять, чтобы дать им поговорить.
- Как же это Пьеру удалось так приручить тебя? Ты же и детей не хотела, и от мужей сбегала… - спросила одна из приятельниц.
- Видно, тогда не моя пора ещё была. А вот сейчас я в неё, в пору эту, и вошла.
- Случай помог? – полувопросительно, полуутвердительно поинтересовалась вторая подруга.
- Ну, если ты знаешь, что такое Случай, тогда – он! – откликнулась, улыбаясь, Татьяна.
27.04.2014