Слава Бахусу!

Александр Халуторных
         В молодости мне пришлось почти пять лет провести в командировках в Казахстане на космодроме Байконур. Командировки наши длились по три месяца, так как более длительный срок затрагивал уже другой сезон года и требовал возить с собой дополнительную кучу одежды и обуви. Жизнь вдали от родного дома в чисто мужской компании оказывает сильное влияние на человека. Из-за отсутствия прекрасного пола в повседневной жизни и общении мужики, по моим наблюдениям, деградируют уже к началу второго месяца, превращаясь в свой первоначальный, черновой, вариант человеческой породы, то есть, практически в обезьяну. Примитивный быт скрашивали книги, карты, шашки-шахматы и, разумеется, выпивка. Последний вариант проведения досуга требовал известной осторожности, так как при жаре в 56 градусов по Цельсию или при 45 градусном морозе с ветром спиртное, особенно в серьезных объемах, явно не идет на пользу  организму. Закаленные ветераны космодромных посиделок, как правило, методом проб и ошибок находят золотую середину в отношениях со спиртным.
 
         Пьянство, безусловно, настоящий бич человечества. Можно долго анализировать причины этого печального явления, но оно как было, так и осталось неизбежным спутником цивилизации.

        Среди сотрудников монтажно-наладочной организации, в которой я тогда работал, был молодой парень по имени Игорь. Однако, так его никто не называл (уж не знаю почему), все величали его Гошей. В советские времена уровень образованности и, соответственно, интеллекта людей, даже в рабочей среде был гораздо выше, чем сейчас. Гоша отличался начитанностью, остроумием, незлобивым и покладистым характером, а также житейской практической сметкой, сильно облегчавшей наш быт. Гоша в короткое время установил полезные знакомства с несколькими жуликоватыми прапорщиками, заведующими продовольственными складами задействованных на космодроме военно-строительных частей, что позволяло нам иметь значительный приварок к столу в виде мясных и рыбных консервов, растительного и сливочного масла, круп и картошки (в СССР тогда был хронический дефицит продовольствия). При всех своих достоинствах Гоша имел один серьёзный недостаток – он был откровенно жаден до выпивки и никогда не покидал окрестностей пирушки, пока на столе была хоть капля спиртного. Водку он заталкивал себе в глотку насильно, несмотря на явное сопротивление организма, а потом отключался от действительности и падал бесчувственный, как труп.
 
      «Послушай, Гоша!» - как-то сказал я ему: «Есть возможность добиться такого же сильного эффекта, какой получается от употребления привычного для тебя литра водки, но без каких-либо финансовых затрат!»

      «Это каким же способом?» - поинтересовался он, весьма заинтригованный.

      «Способ прост, как отечественная матерщина. Есть такая штука, которая называется рауш-наркоз. Её применяли в старину к раненым солдатам при проведении медицинских операций, когда ещё не было анестезии. На макушку пациенту клали доску и с размаху били по ней увесистым молотком. Результат тот же, что и при сильном опьянении: полное беспамятство, а наутро – головная боль. Заметь, при этом не надо тратиться на выпивку и закуску. Сплошные плюсы!»

      «Нет, это не для меня!» - отверг предложение Гоша: «Мне нравится сам процесс постепенного провала памяти, когда мягко нарастает ощущение непрочности и зыбкости материального мира и земная твердь начинает плясать под тобой, как застоявшаяся лошадка, а избыток чувств, переполняющий тебя, заставляет смеяться и плакать одновременно над  совершенством природы! В пьянстве нужно видеть истоки человеческой мудрости и величия. Любой, даже самый последний отечественный алкаш в душе настоящий философ и поэт. Именно этим отличаются наши советские алкоголики от всех прочих иностранных. Нужно ценить романтику опьянения, не опускаясь до вульгарной физиологии! Где же, я тебя спрашиваю, духовная исступленность употребления, феерическое волшебство алкания?! Молчишь?! Так-то, заскорузлая душа, застрявшая в материализме! Не в деньгах счастье!»
        «Затухни, балаболка!» - только и сумел сказать я, уже мало что соображая под ошеломляющим потоком этого цветистого красноречия.

        Близился Новый год, и срок очередной командировки подошел к концу. В последний вечер перед отъездом мы сели за стол, не дожидаясь Гоши, который застрял где-то у своих военных друзей на продовольственном складе. У нас ещё оставалась заначка из бутылочки водки и бутылки крепленого вина местного розлива с цветистой этикеткой. Винцо оказалось дрянное, как и большинство крепленых напитков, выпускавшихся в СССР, но мы его все равно выпили, а водку решили употребить на следующий день перед отъездом.

       Убирая со стола, чтобы сыграть в карты, я обратил внимание, что винная бутылка открыта так аккуратно, что ни пробка, ни полиэтиленовый колпачок на ней остались неповрежденными. Решение пришло внезапно, как озарение. Мы налили в бутылку чайной заварки, заткнули пробкой и осторожно, чтобы не порвать, надели на горлышко пластиковый колпачок. На внешний вид ёмкость ничем не отличалась от фабричной. Она опять отправилась в холодильник, как будто и не покидала его.

          Гоша пришел уже ближе к полуночи, пьяный, в сопровождении такого же пьяного прапорщика и мрачного долговязого складского солдата, несшего на плече половину коробки свиной тушёнки в смазанных техническим вазелином больших жестяных банках. От щедрого Гошиного предложения выпить мудрый прапорщик благоразумно отказался. Он приказал солдату оставить у порога тушёнку и, пожелав нам счастливо встретить дома Новый год, величественно удалился, поддерживаемый под локоть своим клевретом. А Гоша в нетрезвом запале попытался один осилить приготовленную на завтра водку, но увял уже после половины стакана. Мы его раздели и уложили спать. Потом, проклиная Гошину ненасытность, прикончили остатки водки, чтобы не досталась ему и не пропала зря.

        На другое утро мы уже позавтракали, когда похмельный Гоша, наконец, проснулся, и, едва продрав глаза, сумрачно поинтересовался: «Нет ли чего-нибудь выпить?»

- «Вон в холодильнике остался пузырек вина. Возьми, если хочешь».
Мученик благоговейно вынул бутылку из холодильника, явно предвкушая предстоящее блаженство от лечения утомленного организма, и уже не торопясь, с основательностью потомственного крестьянина принялся готовить закуску.
«А вы сами-то будете?» - вдруг вспомнив о нашем присутствии, всполошился он.
«Да нет, Гоша, пей один. Что тут делить на четверых?» - успокоили мы его.

         Гоша просиял. Он аккуратно возложил закуску на тарелку, нарезал хлеба, приготовил любимый тонкий стакан, вмещавший более 300 грамм жидкости, и взялся за бутылку. У нас было опасение, что он может заметить какие-то следы вскрытия, но Гоша откупорил её без малейших подозрений.

         Пьянство – безусловное зло, не подлежащие никакому сомнению, но то, как наливают спиртное в стакан мучающиеся с похмелья мужики в России нужно обязательно видеть. Никакие слова не могут передать этот пронизанный нежной лирикой процесс перемещения целебной жидкости из нейтральной тары в близкую душе пьяницы, почти родную, такую доступную и желанную, спасительную ёмкость стакана.

         Гоша благоговейно, стараясь не пролить ни капли, наполнил стакан доверху так, что над его краями образовалась горка из янтарной жидкости. Держу пари, что донести приготовленную дозу до изнывающих от алкогольного сушняка губ в полной сохранности не сможет ни один похмельный мученик, кроме отечественного.

        Наконец, краешек стакана оказался захвачен присоской гошиных губ, глаза его блаженно закрылись, и чай, сначала медленно, а потом бурным потоком влился в Гошину утробу. Мы ожидали, что подмена содержимого бутылки обнаружится сразу же после первого глотка, и уже приготовились злорадно посмеяться над страдальцем, но стакан опустел, Гоша с трудом оторвался от него, причмокнул и сказал не то с восхищением, не то удивленно: «Ух ты! А вино-то, оказывается, сухое!» Мы недоуменно переглянулись, не понимая, что происходит, а Гоша с аппетитом закусывал, время от времени подливал в стакан чай и смаковал его с явным удовольствием. Вскоре щеки его зарделись, а глаза заблестели. «Ну как?» - ошарашено спросили мы его: «Как здоровье?» «Отменно, мужики!» - весело ответил он: «Когда целебный эликсир из благословенной виноградной лозы поднимает тебя из мучительных глубин преисподней, снова возвращая на белый свет, остается только воздать хвалу Бахусу. Этот греческий бог понимал толк в радостях жизни!»

       Я до сих пор не могу разгадать, что это было. Знакомый врач, когда я поведал ему об этой истории, сказал, что это, скорей всего, феномен самовнушения, благодаря чему и по вкусу и по воздействию на организм выпитое показалось Гоше виноградным вином. Потом он улыбнулся и добавил: «Или же это древний бог сжалился над ним, а заодно и посмеялся над вами-дураками, превратив холодный чай в продукт виноделия. Слава Бахусу!»