КНИГА ПЕРВАЯ. АНДРЕЙ ГРАФ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. МЕЛКАЯ НЕПОЛАДКА
...в мире мало по-настоящему страшного
и вытерпеть можно почти всё. Каждому
посылается по силам, а слабому
даруется избавление - смерть.
Далеко внизу под плоским днищем глейсера стремительно уносилось назад зелёное буйство перелесков, разноцветные цветочные поляны, белопенная кипень гроздьев агадуса. Горьковатый аромат его снежно-белых чаш проникал даже сюда, в кабину.
Скоро на краю поляны блеснул купол хроноблока. Глейсер беззвучно опустился на круглую, залитую чёрным стеклопластом площадку. Кабина раскрылась, и на Андрея хлынула одуряющая волна запахов. Сегодня они были куда острее обычного, так всегда перед грозой. И птиц уже не слышно – затаились, притихли в зарослях. Вдали прокатился глухой рокот. Небо потемнело, налилось свинцовой тяжестью, и шпиль энергоприемника, что венчал купол, казался нестерпимо белым на фоне густо фиолетовых туч.
Андрей набрал на панели личный код, и створки двери бесшумно утонули в пазах. Лифт скользнул в бездонную шахту – недра планеты надёжно оберегали чуткую аппаратуру хронотрансаторов. В длинном коридоре одинокие шаги отзывались гулким эхом, – сегодня в царстве разведчиков не было ни души.
Ребята теперь далеко. Андрей мог быть с ними, если бы вчера, при консервации блока не обнаружилась досадная неисправность. Разумеется, можно было бы тут же и заняться наладкой системы. Но сеанс из которого только что вернулся Стефан, оказался нелёгким, Стеф был никакой, да и Андрей не намного лучше. А Линда ждала всех на ужин, который должен был знаменовать начало их отпуска. Не хотелось портить его из-за дурацкой поломки. Поэтому Андрей отложил работу на завтра.
Вечером, между шутками и смехом Граф обронил, что свой вылет перенёс на следующий рейс. И почувствовал лёгкую досаду, убедившись в очередной раз, что лучше и не пытаться морочить ребятам головы, его беспечный тон никого не обманул. Они уловили главное – не часто Андрей меняет свои решения в последний момент, для этого нужна Причина. Разведчики молча ждали, и только Стефан поддержал беззаботный тон командора:
– А я-то мучаюсь, как тебе сказать! Мне тоже надо. Знаешь, Хроносы запарились с материалом одного моего перехода, ну из этих, из последних. Один день только, а? Позволишь?
– С какой бы это стати? Есть приказ по отряду, и никто не собирается его отменять. Вы все покидаете планету в восемь ноль-ноль.
– А тебе, конечно, можно! – возмутился такой несправедливостью Стеф.
– Мне – можно. Ещё вопросы?
– Ты не имеешь права! Между прочим, завтра я уже в отпуске и в своё личное время что хочу, то и... могу вообще здесь остаться! Ну полдня, Граф, разреши.
– Стеф, мне кажется, ты даже не догадываешься про мои права насчёт тебя. Это раз. Второе – я в курсе твоих проблем, не беспокойся, всё будет чики-пуки.
– Андрей, – негромко позвала Линда, – ты действительно хочешь, чтобы мы летели, а ты остался?
– Линда, ещё и ты! Ребята, всё, никаких прений. И потом, кто говорит про «остался»? Всего–то несколько часов задержки.
И всё же градус настроения упал. Они не любили случайностей со знаком минус. Разведчики-хронотрансаторы слишком хорошо знали про глубинные причинно-следственные взаимосвязи. Случайностей нет. Ничто не возникает сиюминутно и не обрывается во времени. Каждое событие – звено бесконечной цепи. К звену «неожиданность» присоединится следующее, такое же непредсказуемое, непредусмотренное, незапланированное.
* * *
У входа в камеру Андрей остановился. Сюда, в святая святых хронотрансаторов доступ был разрешён немногим – практически, только членам отряда. Несколько секунд мозг контрольно–пропускного устройства считывал его и идентифицировал чуть ли ни до молекул. Потом тяжёлая экранированная заслонка медленно отвалилась и, опустившись, стала наклонным трапом. Андрей поднялся в камеру. Она была невелика – не больше рубки малогабаритного орбитального корабля типа "Челнок", для их работы этого хватало. Основная группа историков-прикладников (на профессиональном сленге – Хроносов), работала с пространством раз в пять побольше.
От общей энергетической системы базы хроноблок отключили ещё вчера, работала только внутренняя, автономная сеть, но Андрею больше и не надо было. Он привёл систему в рабочий режим, ввёл команду трансляции. Ну да, как раз то, что он предполагал – у блока фиксации координат съехала крыша: пространственные позиции он держал мёртво, а вот временные текли – на экране медленно переменялись цифры.
Андрей переключил координатор на стенд, выпустил микрокиберов–наладчиков, задал программу. Пальцы с привычной лёгкостью сновали по клавишам, будто жили и даже мыслили отдельно от него, Андрея; мысли шли двумя руслами, не смешиваясь и не мешая друг другу.
Они всё же доработались до того, что отряд в приказном порядке отправили отдыхать, – эксперт из Независимой Ассоциации по охране труда представил в администрацию анализ условий работы Разведчиков и свой вывод, что обстоятельства не требуют столь напряжённого режима. Впрочем, Андрей и без эксперта знал, что отряду пора дать отдых – в ребятах ощущал нарастающую усталость, да и по себе чувствовал. Нервы не выдерживали нагрузок, бунтовали. Даже их психика, Разведчиков, запросила пощады: начались бессонницы, по утрам голова была тяжёлой, ломило виски. Они, разумеется, сразу снимали эти неприятные ощущения, но их же совсем не должно быть. Любой пустяк провоцировал вспышки раздражительности – такие сбросы они себе позволить не могли и отрицательным эмоциям не давали прорваться, загоняли их внутрь. Всё это опять-таки давило на нервы и груз уже стал чрезмерно велик. Почему он, командир, позволил такое? Да вот... позволил. Работа их вошла в период, что у каждого возникло ощущение моральной неправомерности всё бросить и отправиться отдыхать.
...Крошки–киберы светлячками ползут по схеме на экране, замирают время от времени, словно принюхиваются. Вот замигал один призывно. Подчиняясь команде Андрея, схема наплыла на экран – компьютер дал увеличение узла. На помощь первой рубиновой точке с периферии устремилось ещё несколько киберов...
...Отдых и покой быстро приведут всё в порядок. Только в самом начале надо будет время от времени делать над собой усилие, чтобы не вспоминать. Думать о солнечном янтарном побережье, о ласковом, в игристых бликах море, о горячем песке и изумрудной зелени. Наслаждаться воздухом, напоённом целительным запахом водорослей, ароматом цветов и фруктов (и гнать внезапно вспомнившийся запах крови и гари пожарищ). Да какие там воспоминания, когда сорвёшься с глейсера, и весь необъятный мир под тобой, весь мир и капризная опора – доска аэросерфера. Ветер упруго бьёт в лицо, относит все заботы, оставляя азарт борьбы с ним и упоение победой. А когда опустится ночь, и ребята соберутся у костра (весёлый танец его пламени так не похож на безумное буйство погребальных костров, на которых горят живые). И в ночи будет звенеть гитара, и звезды осыпят небо, и вплотную за спиной встанет темнота – ласковая, добрая. Но вдруг пробегут мурашки от ощущения нацеленной в спину смерти...
Они умеют держать свою память в узде. Но когда нервы бунтуют, тогда с памятью сладу нет, – вдруг, в какой-то, вроде бы самый неподходящий момент, по неуловимой ассоциации, такое вытолкнет из памяти... Только не скажет никто. А что говорить, когда они давно умеют понимать молчание друг друга и даже ТИССа – Телепатической Индивидуальной Системы Связи не требуется.
Они и большую часть отпусков давно уже вместе проводят, вместе им лучше – слишком многое отличает их от других. Каждому из них знакомо чувство какой-то неловкости по отношению к тем, кто вне отряда. Профессия необратимо изменила их. Обычной рабочей ситуацией Разведчиков был экстрим, поэтому они знали цену мгновениям, поступкам, умели ценить дружбу и минуты радости. Они бывали бескомпромиссными и жестокими в оценках, не прощали двуличия, лжи, необязательности – человек с такими "достоинствами" переставал для них существовать. Но при этом сознавали, что никто не давал им права судить. Они и не судили – просто уходили.
А как часто чьи-то устремления, проблемы, цели казались мелкой суетой, недостойной траты сил. Своего мироощущения они никому не навязывали, но им становилось скучно и неинтересно. А всенародное восхищение, преклонение перед Разведчиками-хронотрансаторами не давало им ничего кроме усталости и ощущения этой любви, как аванса. Вот себя они судили, сознавали, что необычность, необходимая для профессии, в житейских ситуациях оборачивалась недостатками. Но они уже были слишком другими.
Как много их роднило – узы кровного родства едва ли могут связывать крепче. Они, как единый организм. Андрею вдруг отчаянно захотелось оказаться среди них. Он улыбнулся. Конечно, можно было оставить эту неисправность на потом, когда вернутся из отпуска, но в таких случаях Граф становился немножко педантом. И ведь это он вёл в последнем сеансе, неисправность появилась после их работы... Да впрочем, какая проблема? Разведчики ещё не успеют разместиться в тех замечательных коттеджах, как он присоединится к ним.
...Рубиновых огоньков становится всё меньше, киберы заканчивают работу. Скоро пошёл текст: "Узел КР–154С идентифицирован. Аналогия 100%".
Андрей позволил себе ошибиться – сэкономил несколько минут на том, что не стал вводить координатор через контрольные и предохранительные программы только лишь ради проверки – сразу включил в рабочий режим трансляции, ввёл команду "Пуск".
Ослепительное пламя вспухло перед глазами, взорвалось с оглушительным сухим треском. Андрея отшвырнуло от пульта, бросило на твёрдое и острое. От боли в боку перехватило дыхание.
Хронопереход http://www.proza.ru/2015/04/22/783