Какие красивые открытки продают сейчас на почте! На них надписи - 9 мая и с Днём Победы и архивные фото, орден Славы, солдатские уголки. А вот ещё – сирень, письма, георгиевская ленточка.
Я бы купила, а посылать их некому.
Дед вспоминать войну не любил, хотя домой вернулся лишь через год после победы.
Братишка в чёрном бушлате, в бескозырке с надписью «Погранвойска НКВД», служил он на катерах Северного флота погранвойск НКВД. Кареглазый, черноволосый. Воевал он где-то в Заполярье, где-то на Карельском фронте. И всё у него было как-то шито, крыто, хоть и был он балагур, любитель анекдотов, а ни разу, ни звания своего воинского не упомянул, ни части, в которой служил. А был бравый и всегда весёлый, шёл, точно танцевал, мог внезапно чечётку отбить, под пение лампового радиоприёмника. О подвигах геройских никогда дед не рассказывал.
И непонятно мне было, как с катеров он на берег попал, а потом снова на катера вернулся. И почему моряки временно стали лыжниками? И кто он всё-таки мой дед – моряк или пограничник? И почему отслужил дольше, чем все остальные? Да и чем хвастаться, на войне получил он лишь пару медалей, а у других вся грудь в орденах. Правда орден ему дали всё-таки при Леониде Ильиче Брежневе, орден Великой Отечественной Войны, и он этим орденом очень дорожил. Но ведь после войны, это не то, что на войне, а Леонид Ильич, он фронтовиков любил и не скупился на награды. А вот медаль «За оборону Заполярья» бюрократы как-то закрутили. Очень дед о той, неполученной медали, горевал, хотя бюрократы на него тоже обижались, надо было в архивах ещё запросить документы, а сам он не хотел почему-то запрашивать. Бюрократы по должности не должны были запрашивать, а фронтовик по гордости или скромности не захотел, не был он приучен - награды выпрашивать.
Очень дед любил рыбалку и охоту, из любимой бельгийской двустволки подстреливал уточек, а иногда косуль. И всегда от него пахло порохом. В детстве я просила, и он давал мне подержать в руках патроны на крупного зверя и свинцовую дробь, и даже само ружьё, отливавшее на солнце золотом. После рыбалки или охоты дед любил выпить одну рюмочку, но только одну. Удивительная в русском человеке черта, пил он мерою, не больше и не меньше, чем наркомовские сто грамм.
А как выпьет дед наркомовские сто грамм, всё вспоминает кукушку проклятую. Та кукушка в зимнем лесу куковала и офицеров, стреляя с дерева, убивала. И никто не мог догадаться, что стреляют с деревьев, с двух разных точек, два замаскированных финских снайпера. Одеты они были в белые халаты, кто их среди белого снега и рябых берёзовых стволов заметит? А криком ку-ку они друг другу знаки подавали. Но не кукует кукушка зимой, а дед он сибирский стрелок, до войны тоже в лесу бывал, охотничьи укрытия на деревьях видел. Увидел он и финских снайперов раньше, чем они его заприметили, потому не успели они прострелить ему голову, остался дед в живых.
А ещё ругал он командира, за безграмотность, за четыре класса образования, тот не мог писать без ошибок. А у деда было целых семь классов и двухгодичный курс обучения в учительском институте, до войны дед работал учителем начальных классов, потому все бумаги за командира заполнял он. И удивлялся, как можно поставить командиром, хотя и преданного Советской Власти, хорошего человека, но всё-таки безграмотного. Вначале обучить надо и лишь, потом привлекать к руководству.
И вот другой случай был, и тоже зимой, когда весь их взвод мог погибнуть. Ходили наши бойцы по зимнему лесу, охраняя линию, по глубокому снегу на лыжах и немало за день проходили. И так наши бойцы уставали, что на снегу и спали, постелют лапник на снег и спят. Выставляли, конечно, часового, чтобы финны не подошли и не застрелили их сонных. И так как-то умаялись все, и крепко очень заснули. И часовой тоже заснул. А финские лыжники они рядом были. И вот на рассвете шум, треск и стрельба. Наши бойцы глаза продирают, а финнов уж и след простыл. Хотели за ними гнаться, а все лыжи прострелены.
По глубокому снегу пешком без лыж, не побежишь, а побежишь, провалишься в сугробы. А когда очнулись бойцы от полусонного, полуобморочного состояния, поняли, что не должны они были проснуться. Должны были финны их застрелить спящих, но почему-то не сделали этого, только лыжи изуродовали, а бойцов и часового пощадили. Командир тогда чуть под трибунал не пошел, никто ему не поверил, что такое могло быть. Да и дед мой не мог понять, почему враг не убил их, а проявил великодушие и жизнь подарил. Нацисты на такое неспособны и случаев таких больше не было. Наверное, эти финские стрелки, не были фашистами и фанатиками, а такими же мобилизованными охотниками, не могли финские простые мужики стрелять в спящих людей. Наверное, воевать их нацистские власти силой заставили.
Так я мало, что из скупых рассказов деда поняла, а теперь и не спросишь. Деда нет давно на белом свете. Да и во всём нашем райцентре, нет уже ни одного ветерана Великой Отечественной Войны.