Мне тогда было 14. Родился я уже после Катаклизма, и знал о нем только по рассказам старших. Во времена этой истории уже все в достаточной степени успокоилось, жизнь была размеренной, если не сказать рутинной. Работать приходилось много – я помогал в поле уже с шести лет, но голода мы не видели. Мы жили в небольшой общине – три с половиной дюжины кибиток, кочевали вместе со своими стадами, летом уходили на север – ловили форель в речках, зимой спускались по Реке южнее – в степи.
В тот день был Праздник. Говорят, когда-то люди жили иначе, праздников было много, и они имели разные имена. Бабушка читала мне книги про «Новый год» и про «Рождество», «Суббота», «Пасху», «День благодарения», «День Победы» - и про многие другие. Непонятно, как люди раньше работать успевали – судя по всем этим праздникам, ни на что другое у них времени не оставалось. Но те времена прошли, и я о них не жалею, хотя Бабушка Тома каждый раз плакала, вспоминая прошлое. Теперь же все стало намного проще, праздник был один и назывался он просто – Праздник. Вообще-то когда-то мы называли его Праздник Жизни, и означал он тот день, когда наши бабушки и дедушки поняли, что им, людям той эпохи, удалось выжить после Катаклизма. Но, поскольку других праздников у нас не было, название само собой сократилось и упростилось, как и вся наша жизнь. Или вот – Река. Раньше ее называли Волга, теперь же, когда мы не видим других рек – смысл в названии потерялся, и мы говорим просто – Река. Все это мне тоже рассказала Бабушка Тома, а я запомнил. Она часто мне что-то рассказывала, говорила, что у меня «цепкий ум», хотя я не понимал, что это значит. Но все что она говорила – я запомнил, может быть, она и права, это когда-нибудь пригодится другим людям, хотя мне и не пригодилось. Впрочем, мне всегда были интересны ее сказки – про города, машины, самолёты – это такие стальные птицы, люди когда-то летали на них. Бабушка рассказала, что люди летали внутри, но когда я спросил про то, как же людям удавалось выживать, если их склёвывали такие громадные птицы – она долго смеялась. Уже тогда она у меня была старенькая, многое путала, поэтому я думаю, они летали на птицах верхом, как мы сейчас скачем на лошадях – только в небе. Может они еще живут где-то в горах? Вот бы когда-нибудь приручить такую…
Но, возвращаясь к рассказу – в тот день был Праздник, и мы приехали на своих кибитках в Священный лес. Поставили кибитки полукругом и взрослые ушли гулять в лес - собирать грибы и праздновать . Нас, детей, оставили на полянке. Мне, конечно, было обидно, ведь в свои четырнадцать я считал себя взрослым. По крайней мере, по уму я далеко обогнал Грэга, которому исполнилось 18. Поэтому, надувшись, я сидел в стороне от других детей, игравших в догонялки. Тогда я и увидел его впервые. Это был паренек примерно моего возраста, в белой грязной футболке и синих шортах. Ростом он был с меня, но с виду гораздо сильнее. Мышцы на непропорционально длинных руках у него были больше чем у Грэга – а ведь Грэг мог бы целый день тащить кибитку вместо лошади и даже не вспотеть. Паренек этот сильно сутулился, и, словно опасаясь нас, перебегал по краю опушки от кибитки к кибитке, оглядываясь по сторонам. Кстати бегал он ужасно быстро – ни до, ни после я не видел, чтобы кто-то мог с такой скоростью перемещаться. Я не успел окликнуть его, даже подняться с земли не успел – а его и след простыл. Прямо как призрак.
Я побежал к остальным – появление этого паренька обещало, что день пройдет не столь рутинно как обычно. Нужно было немедленно найти его и расспросить, а один я не решался – все же было что-то неприятное в нем. Я не хотел звать всех ребят, только Джеки и Катарину, моих лучших друзей и спутников во всех начинаниях. Но, конечно же, упустить такой шанс не пожелал никто, и все, даже самые младшие отправились искать того парня. «Призрак» - детская кличка прилипла к нему мгновенно, хотя никто, кроме меня его не видел, да и я лишь мельком.
Мы рассыпались цепью и двинулись в сторону леса, в котором скрылся паренек. Хотя мы и были детьми, но неоднократно видели, как ищут кого-нибудь потерявшегося, и знали, что нужно всегда видеть своего соседа справа и слева, не расходиться слишком далеко. Время от времени кто-нибудь из детей кричал что-то вроде «Эгегей!» или «Призрак!», иногда «Не бойся, выходи!». Но отошли мы совсем недалеко, когда слева от меня цепь прекратила движение и начала стягиваться к одному месту. «Нашли!» - обрадовался я, позвал тех, кто шел дальше и побежал к группе ребят, плотно сбившихся вокруг какой-то цветастой тряпки, лежащей на траве.
Подбежав ближе, я увидел, что это вовсе не тряпка. Это была девочка, лет восьми, кажется, ее звали Эльзой. Ее родители присоединились к нам совсем недавно, а до этого очень долго находились где-то в бункере в лесу, прячась от всего и всех. Лишь когда у них закончились припасы, они вышли из бункера, и им повезло – они встретили нас. Ее Родители быстро адаптировались, влились в нашу общину, а ей было тяжело. С самого рождения она ни разу не видела других детей, и не знала, как вести себя с нами. Мы понимали это, не дразнили и не травили ее, но и навязывать свое общение никто не пытался. Поэтому почти все время она проводила или со своими Родителями, помогая им, или – в одиночестве, погруженная в какие-то свои мысли.
И сейчас эта Эльза, а точнее ее мертвое тело лежало на траве, одетое, как всегда, в древнее, ветхое, но разноцветное платье, так не похожее на нашу простую, но теплую и надежную одежу. Ее голова была свернута набок, как будто она очень сильно захотела посмотреть, что же делается сзади, не разворачиваясь, и упала от такого движения. Вот только она не просто упала, она была мертва. Ее голубые остекленевшие глаза отражали облака, проносящиеся над нами, но жизни в них не было.
Дети столпились вокруг, вначале перешептываясь, а затем замолчали. Мы часто видели смерть – кого-то забирали болезни, чаще всего детей, иногда люди гибли в конфликтах между общинами – чаще всего взрослые. Иногда случались несчастные случаи, как тогда, во время урагана, когда старый высохший тополь упал на трехлетнего Ваню. Но в каждом из этих случаев смерть была простой и понятной – понятна была причина этого, будь то людская корысть или необузданные силы Природы, стремительно отвоевывавшей то, что человек считал уже по праву своим. Но не в этом случае. Бессмысленность этой смерти угнетала – что можно было забрать у этого ребенка? Машинально я отметил огромную силу, с которой нужно было так повернуть ее шею, чтобы она не успела и вскрикнуть. Перед моим мысленным взором встали мощные бицепсы Призрака, и это вывело меня из оцепенения.
- Это сделал Призрак! – воскликнул я, и от моего окрика все ребята очнулись от оцепенения, затравленно осматривая окрестности. Не помню, у кого первого сдали нервы, но вскоре мы все как стадо ланей неслись в сравнительную безопасность опушки.
Спустя несколько минут я и еще несколько старших ребят собрались на совет. Практически все вооружились – кто-то взял дубину, кто-то притащил столовый нож из кибитки. Джеки сунул мне в руки свою рогатку, сам вооружившись лопатой. Рогатка у него превосходная, очень мощная, и я слыл лучшим стрелком из нее, с двадцати метров мог тяжелой металлической гайкой сбить ворону. Малыши столпились рядом, все испуганно осматривали окрестности.
Основным вопросом было – что делать дальше, ждать Родителей или пойти к ним навстречу. В целом, никто ждать не хотел – все знали, что каждая минута ожидания покажется вечностью. Вопрос был лишь в том, куда идти, как не потеряться в лесу? И тут нас выручил один из младших, трехлетний Стив. Он вспомнил, что видел Грэга с подружкой уходящих в сторону реки. Сейчас, спустя много лет я уже не могу вспомнить ни имени, ни лица подружки Грэга – она умерла от оспы года два спустя от тех событий. Тогда многие умерли.
Новость о Грэгори всех обрадовала. Хотя он и был тупым громилой, но это был наш тупой громила, и если кто и смог бы противостоять Призраку по силе – это был Грэг. Поэтому, без лишних слов, мы построили мелких в неровную группу, сами встали по периметру со своим импровизированным оружием и двинулись к реке, в поисках Грэга.
Нашли мы его довольно быстро – они с подружкой и не думали прятаться. Мне кажется, в тот момент они вообще ни о чем не думали, были слишком заняты – Грэг проверял, что же там находится у подружки под майкой. Сказать , что он был не слишком рад нас видеть – значит ничего не сказать. Он слышать ничего не хотел ни о каких мертвых девочках и призраках, орал, что не собирается участвовать в наших дурацких детских играх, и велел нам сию же секунду проваливать. Как сейчас помню тот момент, Грэг орет на нас и слюна брызжет с его толстых уродливых губ.
Думаю, большая часть детей Грэга боялись даже больше, чем Призрака, поскольку незадолго до того, когда он официально числился ребенком, он терроризировал всех остальных детей, пользуясь своей чрезмерной акселерацией, и почти все присутствовавшие это еще помнили. Поэтому сначала медленно, а потом все быстрее дети развернулись и направились обратно на полянку, переходя на бег. Но боялись его не все, Грэг был братом Катарины, а я ее другом, и часто бывал в гостях в их кибитке. Именно поэтому я знал, что Грэг панически, до ужаса боится пауков и скрывает это. Когда я услышал об этом в первый раз – я не поверил. Как такой амбал как Грэгори может бояться маленькое безобидное насекомое? Конечно же – я проверил это, притащил самого крупного паука, которого нашел и разместил так, чтобы паук был первым, что увидит Грэг проснувшись. Вознаграждением мне стал дикий вопль, на который сбежалась вся община. Грэг тогда чуть со стыда не сгорел, рассказывая, что ему приснилось, как на его сестренку напал пещерный медведь. На то, чтобы врать правдоподобно ума ему тоже никогда не хватало. Вроде бы это его и убило, много лет спустя, уже когда появились постоянные города, он получил пулю от шерифа в корчме, потому что не смог быстро придумать что же ему понадобилось за винной стойкой в отсутствие хозяина корчмы. Шериф был очень метким стрелком, согласно легенде, хотя я склоняюсь к тому, что одной пулей не обошлось и шериф потратил с десяток, но теперь уже ему было стыдно рассказывать о том, что он потратил патронов в размере своего месячного заработка на какого-то проезжего бродягу.
Для меня же выводом из той истории с пауком стало то, что я перестал бояться Грэга. Почувствовал себя сильнее его, ведь я-то пауков не боялся. Я, можно сказать, уважал его силу, но не трепетал, как другие дети. Вероятно, и Грэг это чувствовал, предпочитая не замечать меня. Именно поэтому, когда большая часть детей убежали, я, Катарина и, конечно же, верный Джэки только отошли на несколько метров. Грэг вернулся к своему прерванному занятию, предпочитая не замечать «надоедливую мелюзгу». Подружку его мы тоже не смущали, она всегда была немножко не в себе, а проще говоря – она была еще тупее Грэга, если это только возможно.
Я не хотел уходить просто так. Все дело в том, что на совершеннолетие Грэг, как и почти все другие члены нашей общины, получил Оружие. Не жалкие нож, дубинку или рогатку, доступные детям, а настоящее, огнестрельное двуствольное ружье. Порох мы делать сами не умели, но всегда могли купить его на мельнице Билла в низовьях реки, или в лаборатории Гилберта в верховьях. Порох Гилберта был качественнее, зато Билл продавал в два раза дешевле. Вместе с оружием Грэг получил с полдюжины латунных гильз, порох и дробь. Не думаю, что у него хватило бы ума самостоятельно отмерять нужный объем пороха, поэтому ему наверняка помогал кто-то из Старейших. К счастью для него у нас в Общине всегда было принято помогать друг другу. Не знаю, зачем он в итоге ушел – вероятно, был бы жив и сейчас.
Вот это ружье и стояло невдалеке от Грэга с подружкой, слишком занятых друг другом чтобы замечать что-то еще. Патроны принято хранить в непромокаемом мешке на поясе, но Грэгори был «крутым парнем», а это, по его мнению, означало, что он готов выстрелить в любой момент – патроны он держал в стволе всегда. Конечно никто не дал бы ему стрелять просто так, но само присутствие заряженных патронов в ружье значительно повышало его и без того чрезмерно завышенную самооценку. Это был мой шанс, и я воспользовался им.
Несколько минут спустя мы возвращались на полянку к остальным ребятам, и я держал в руках свой драгоценный трофей. Меня немного беспокоило, как Грэг воспримет потерю ружья, когда узнает, что это я украл его. Но это была проблема, которую нужно было решать потом, а вот Призрак – Призрак был проблемой, которую нужно было решить именно сейчас. Еще я немного боялся, что от долгого нахождения в стволе порох намок, и ружье совсем не выстрелит, да и патронов было всего два – остальные были в поясной суме Грэга, и подобраться к ним незамеченным не было никаких шансов.
В таком состоянии мы ожидали Родителей, и, поскольку ничего не происходило, мы
несколько расслабились. Кажется, я смог даже задремать, впасть в некоторое забытье, поскольку крик Стэф застал меня врасплох. Стэфани потом прожила хорошую жизнь, родила несколько сыновей и дочерей, спокойно состарилась и умерла, оплакиваемая внуками. Достойная во всех отношениях женщина, но в то время Стэф, долговязая девчонка лет десяти стояла между кибитками и кричала, глядя в сторону леса. Ее крик постепенно перешел в визг, и я кинулся к ней. В долю секунды обернувшись, я увидел, что вместе со мной кинулись Джэки и Ката, еще пара старших ребят. Их поддержка немного прибавила мне уверенности, но при этом я успел заметить, как другие бросились врассыпную в лес в противоположную сторону, потеряв голову от ужаса. Потом их, потерявшихся, искали два дня, но всех нашли. Еще кто-то пытался организовать малышей, но получалось у него плохо. В этот момент я влетел между кибитками, больно ударившись локтем о фургончик Романа Повара, но почти не заметив это.
Предо мной стояла ужасная картина. Как я узнал позднее, малыш Иггирь захотел в туалет, но стеснялся делать это при всех, и уговорил сестру отойти вместе с ним за пределы видимости остальных. Это была его последняя ошибка – и теперь младший брат Стэфани, шестилетний Игги, лежал мертвый, со свернутой шеей, так же, как ранее лежала Эльза.
Но на этот раз Призрак не бросил тело, он пожирал его, впившись своими челюстями в разорванный живот мальчика. Когда он поднял голову и посмотрел на нас, я смог хорошо разглядеть его лицо. На самом деле это была скорее морда, с выдающимися вперед мощными челюстями и обнаженными длинными клыками, с которых потоком лилась кровь, пятная красным его грязную футболку. Лицо было покрыто очень короткой, почти незаметной шерстью, а его глаза – они были желтые, с вертикальными зрачками. Я видел, как эти немигающие глаза сфокусировались на мне, и я почувствовал исходящую от них угрозу – «ты будешь следующим». Именно это парализовало меня в тот момент, но именно это заставило действовать меня, как только паралич пропал. Другие ребята появились в просвете между кибитками, что-то крича и размахивая своими ножами. Не думаю, что Призрак испугался, но, будучи охотником, в тот момент он, вероятно, решил подождать более удачного момента. Вскочив на ноги, он долго и протяжно завыл, как какой-то хищный зверь, а потом развернулся и, в долю мгновения, одним прыжком отскочил метров на пять. Еще бы два-три таких прыжка и он мог скрыться за деревьями, но именно в этот момент страх прекратил парализовать меня, и страх же заставил действовать неразумно. Я мгновенно вскинул ружье и, почти не целясь, нажал на оба спусковых крючка одновременно. Возможно, Грэг все же снаряжал свои патроны сам, потому что отдача у ружья была убийственной. Я вывихнул плечо, отлетел на стоящих сзади друзей и упал вместе с ними, в результате чего некоторые из них получили незначительные порезы от собственных ножей.
Пространство между мной и Призраком заволокло пороховым дымом, за которым не было видно результатов. Не дожидаясь, когда порох рассеется, мы подхватили все еще кричащую Стэфани и побежали в центр полянки к остальным ребятам, где и сидели, дожидаясь Родителей. Услышав выстрел, Старшие пришли быстро и внимательно выслушали нас.
Мои выстрелы попали в цель, оба. Ружье было заряжено крупной картечью, которая с такого расстояния разорвала всю спину и шею Призраку, почти оторвав ему голову, но не затронув лица. Взрослые долго разглядывали его тело, именно тогда я впервые услышал слово «мутант». Говорили, что это был ребенок, предполагали, что бы стало, если бы он смог стать взрослой особью. Между собой они потом назвали его «Волком» и пугали им детей, когда те не слушались. Но я знаю, что они боялись ничуть не меньше, постоянно ожидая встречи с подобным существом. К счастью, больше такие - нам не встречались. К несчастью, как вы знаете, мутанты все же встречаются до сих пор, не такие, но ничуть не менее смертоносные.
Грэг, конечно, сильно отлупил меня за ружье. Сильно, но не так, как досталось ему за то, что не помог детям и позволил украсть свое оружие. А его подружка смотрела, как его бьют плетьми и хихикала - всё-таки она была круглой идиоткой.