…Всё начинается с того, что Монстр идёт по Пустому Городу. А может, и не начинается: если спросить об этом самого Монстра, он всё равно не сможет дать внятный ответ. А всё потому, что и сам не помнит, когда впервые оказался в Пустом Городе, почему, что это за Город, и отчего он пуст. Монстр ничего об этом не знает, и всё, что он может, это неторопливо идти по его узким и совершенно безлюдным улочкам.
Память подбрасывает ему бессвязные слова и воспоминания. Как же там было? То ли "город-сад", то ли "город-ад", теперь уж и не вспомнить. Город стоит на Реке, и Монстр помнит, как иногда эта Река бывает скована льдом, а иногда беззвучно несёт свои воды по каменным каналам Пустого Города.
Пустой Город, Пустой Город… Будто некто незримый стёр с его улиц всех жителей, заглушил все голоса и звуки… Не осталось даже запахов. А ведь совсем недавно, кажется Монстру, Город был совсем другим. Совсем недавно на его улицах цвела и оглушительно пахла белоснежная сирень, и откуда-то доносился радостный детский смех, и на душе было потрясающе легко. Почему? Почему пропали звуки? Почему обледенела Река и почернела сирень? И почему в Пустом Городе снова не осталось никого, кроме него?
Ответ на все вопросы зреет в его груди. Он чувствует: там, где у людей находится сердце, у него растёт тугой колючий шар, и каждый шаг отдаётся болью, потому что иглы колют его изнутри. Словно кровеносные сосуды от сердца, от шара во все стороны тянутся длинные колючие плети, пронизывая всё его тело, пронзая руки, ноги, проникая болью в каждую клеточку его некрасивого тела, а одна плеть, самая толстая и сильная, змеится в его правой руке. Там, пробив огрубелую кожу длиннопалой ладони, она исходит из него живым зелёным ростком, увенчанным единственным бутоном.
Монстр помнит: бутон раскрывается, и миру является Роза. Каждый раз. Каждый раз…
В первый раз, вспоминает Монстр, Роза была белой, — точь-в-точь как те сирени. Незнакомое, незабываемое чувство.
Потом, во второй раз, Роза была нежно-розовой, — и он удивлялся: как то, что причиняет столько боли, может быть таким прекрасным?
А ныне она — ярко-алая, как свежая кровь. Его кровь?..
Монстр идёт по Пустому Городу. Из его руки растёт Алая Роза.
Почему она растёт из его ладони? Он не знает. Он знает только, что где-то здесь, в Городе, должен быть кто-то ещё. Кто-то, кому он подарит Розу, — иначе для чего она нужна? Кроме того, подсказывает память, каждый раз, когда он дарил Розу прежде, его вечная боль стихала, на какое-то время становясь практически неощутимой…
…А она стоит на перекрёстке, там, где в погожий солнечный день можно увидеть море. Глаза её видят море, глаза её - словно затерянные моря, что снятся кораблям в незнакомых гаванях. Волосы её меняют цвет, словно кленовая листва, плечи соревнуются с белизной лёгкого льняного сарафана. Руки её пусты. Худенькая, хрупкая девочка, — кто она? Что делает она здесь, в этом Пустом Городе, совсем одна?
Она смотрит вокруг и видит Город. Что это за Город, думает она, и почему я здесь? Это место выглядит таким чуждым, незнакомым. Но порой ей кажется, что она уже бывала здесь. Ей кажется, что она уже видела обледеневшую Реку, безлюдье узких улиц, вымощенных брусчаткой, и старые дома, в которых никто не живёт…
Она, конечно же, встретит его. Он выскользнет тенью из едва заметного переулка, и, изумлённый, застынет перед ней в немом восхищении. Она будет испуганно глядеть на его нескладную фигуру, закутанную в рубище, и витые рога, венчающие лохматую голову, его длинные руки с когтистыми ладонями, и — чудо! — ярко-алую Розу, которую он протянет девочке молча, словно всю жизнь мечтал преподнести ей этот странный дар.
И когда она, решившись, примет цветок с его руки, Роза пребольно уколет ей пальцы, по которым тотчас же потечёт кровь цвета Розы — её кровь, так похожая на его кровь, что будет струиться из раны на его ладони, там, откуда рос этот невиданный цветок.
Сердце Монстра будет с ней, покуда с ней будет Роза. Сердце Монстра — и частичка его боли. Кровь их будет на их ладонях, кровь их смешается, и тогда…
Алая Роза даст корни в её ладонь, и стебли дойдут до её сердца, и всюду расцветёт сирень, и зазвенят где-то детские голоса…
Их Пустой Город никогда больше не будет пустым.
Ладышкино, 21.04.2015