Есть в Грузии политик, о котором отзываются как о весьма неприятном субъекте. Его пренебрежительное отношение к публике стало причиной того, что собственные соратники посоветовали ему сделать паузу и не появляться на экранах ТВ.
Облик этого политика анализировал наш сотрудник, психолог-любитель. С его лёгкой руки в обиход вошёл перл – «доморощенные смердяковы». Этакие народофобы, с внутренними проблемами. Ванико (так звали помянутого субъекта) психолог причислял к этой когорте.
Сотрудник хвастался, что раскрыл тайну американской политической селекции. Среди её фаворитов в Грузии преобладают именно такие типы как Ванико. Селекционеры спускали ему то, что тот не выдержал и семестра в одном из европейских университетов, вставал в 12 часов и имел привычку опаздывать. Даже рейсы самолётов из-за этого пропускал.
- Американцам кадры с детскими травматическими переживаниями подавай, - с многозначительным видом заметил психолог.
- Ванико можно понять, - продолжал людовед, - травму ему нанесли, когда он ещё находился в чреве матери.
Он рассказал историю. Мать будущего политика – известная шахматистка. Он вспоминал милую хрупкую девочку, в школьной форме на турнирах. Мужчины- любители шахмат болели за неё, умилялись её непосредственности, особенно когда она, проиграв, пускала слезу. Она долго ждала своего звёздного часа, и вот, когда он был близок, дорогу ей перебежала 16-летний подросток-вундеркинд, на 15 лет установивший свою гегемонию.
- Помню её беременность, - продолжал психолог, - она была в интересном положении, когда я встретил её на стадионе в сопровождении мужа и друзей. Перехватив мой заинтересованный глаз, молодая женщина улыбнулась и поздоровалась со мной. Спутала меня с кем-то из шахматистов.
Здесь рассказчика отвлёк мессидж, поступивший на его мобильник, затем продолжил:
- На следующий день по городу прошла молва, которая огорошила меня. Она умерла при родах. Погибли и мать, и ребёнок. Об этом я узнал в очереди в магазине. Женщины, чуть не плача, передавали друг другу новость. Те же разговоры я застал по месту жительства. Через день поспело опровержение – по ТВ показали молодую маму, на руках у неё был младенец, впоследствии политик, апологет западных ценностей.
- Не хочешь ли ты сказать, что сплетня повлияла на стилистику поведения Ванико-депутата? - спросил я у нашего ведуна.
- Почему бы и нет,- ответствовал тот, - народная молва убивает мать и его самого. Он, может быть, не знает о данном обстоятельстве его рождения, и его ехидство - черта приобретённая. Но подсознание всё вбирает. Человек ещё не родился и уже знает, как его встречают.
- Вообще, что за манера такая! – вступилась в разговор сотрудница, - одно дело, когда распространяешь слухи о смерти какого-нибудь ненавистного врага, другое дело отправляешь на тот свет роженицу. Что интересно, судачили по поводу смерти молодой женщины, а не шахматистки.
- А вдруг народная мудрость дала о себе знать. Через астрал информация пришла, что должен родиться будущий циник-политик, - полушутя-полу-всерьёз заметил одна дама.
- Ерунда! Некрофильные тенденции в действии, - вынес диагноз психолог-любитель, - люди плачут и получают удовольствие. Чем не творческое развитие всепоглощающей страсти к сплетне, охоте за чужой репутацией? Происходит такое просто из любви к искусству, без каких-либо соображений пользы.
- На самом деле, всё проще. Как помню, этот тип вообще не хотел на свет появляться. Его щипцами доставали за голову. Как реакция на эти осложнения - сплетня, - подключился сотрудник.
Был у нас коллега. Он говорил тихим голосом, приходилось напрягаться, слушая его. Между тем, тот говорил дельные вещи. Как и в тот раз:
- Ванико стал таким под влиянием домашних. Представьте себе вся семья болеет за своё чадо, а оно вечно второе,"underdog" говорят англичане. Дома коллективно ненавидят соперников чада, "этаких выскочек", даже до народофобии доходит, дескать, в этой стране их дитятке проходу нет. Вот в таком негативе и рос Ванико.
Коллегу выслушали без должного внимания. Мямлил что-то.
Наступила пауза. Вдруг один из нас захохотал. Все на него посмотрели, и психолог тоже.
- Вчера я Сулико К. встретил на улице, - говорит повеселевший вдруг коллега.
- Что тут смешного? – удивились все. По молодости лет не все знали Сулико. К. Он когда-то был певцом, исполнял тбилисские городские песни. Сотрудник рассказывает:
- Я тогда журналистом работал, хаживал в дом культуры, где Сулико был директором. Уже 40 лет прошло. Захожу как-то я туда и вижу: сотрудники в смятении, некоторые женщины принимают валерьянку. Спрашиваю про шефа, а они мне говорят, что только-только им позвонили и сообщили, что Сулико умер. Я тоже разволновался – вчера ещё мужик здоровым, приветливым был, а тут такое. «Теперь к нему домой хотим позвонить, выяснить. Только не знаем, с каким текстом обратиться к домашним, кому звонить!» - суетились подчинённые. Вдруг дверь прихожей стукнула. Все замерли в ожидании, только директор с таким стуком открывал дверь. Действительно, на пороге появился Сулико. Его подчинённые не знали, как реагировать. Тем более, что «воскресший» находился в очень плохом расположении духа. Видно было, что уже знал о своей преждевременной кончине.
- Работайте! – скомандовал он сотрудникам, а меня пригласил в кабинет.
Некоторое время мы сидели молча. Потом он сказал:
- В транспорте люди говорили обо мне. Что было делать, старался оставаться незамеченным. Узнать бы, кто меня в гроб положил!... Последовал добротный трёхэтажный мат.
Все мы обратили взоры на психолога-любителя.