К чёрту всё золото мира,
которого у нас никогда не было,
и не будет – мы живём радостью,
которую мы дарим людям!
Анчишкин «Арктический роман»
В это с трудом верится, но, в моей жизни было два случая, когда я проспал встречу Нового Года. Первый раз это было ещё в студенческие годы, когда нужно было сдавать курсовой проект. Целый день в институте, а ночи напролёт чертишь чертежи... и так целую неделю!
Только тридцать первого декабря удалось успешно защитить проект, поэтому, когда я на радостях вернулся домой, то сразу завалился спать и отоспался за всю неделю. Как ни пытались в полночь разбудить меня — всё было напрасно.
Второй случай заслуживает более пристального внимания.
***
В советские времена важной графой характеристики было «участие в общественной работе». «Активное» же участие в ней особо приветствовалось.
Тут каждый старался проявить себя в меру своих сил и способностей.
Я неплохо рисовал, и посему ни одна стенгазета не обходилась без моего участия. Так было в школе, так было в институте, так продолжилось и на работе после распределения. Членов редколлегии чуть ли не на неделю освобождали от трудов на своём рабочем месте для создания стенной нетленки, и мы старались выложиться по полной.
Нам выделялась какая-нибудь каморка, где мы творили на широкомасштабных полотнах. Периодически к нам заглядывали члены профсоюза, интересуясь, как идут дела, и успеем ли к празднику. Дело привычное!
Но вдруг, к нам заявилась представительница женсовета, и с мольбой в глазах обратилась почему-то именно ко мне (хотя бороды в ту пору у меня не было и в помине) со странной, понимаете, просьбой — поработать Дедом Морозом. По неведомой причине «штатный» Дед Мороз не смог исполнять свои обязанности, и требовалось немедленно найти ему замену.
А я и ума не приложу, почему именно ко мне, обратились с таким нелепым предложением?! Ведь я сроду никогда подобными делами не занимался. И в художественной самодеятельности никогда не принимал участия, и талантами артиста, как полагал, вовсе не обладал. А будучи застенчивым по характеру, на школьных новогодних утренниках то завсегда прятался за елку так, что меня и клещами не вытащишь в хоровод! А тут, представьте себе - Дедом Морозом!
- Вот ежели чего намалевать вам, то запросто! Но Дедом Морозом?! Нет уж! Увольте, пожалуйста…!
Она давай заливать, что-то в том роде, что, мол, талантливый человек талантливый во всём, и всякое такое прочее… Но, я не поддаюсь на уговоры, твёрдо стою на своём. Тогда она с другого боку решила подступиться, и так уже соблазнительно обрисовывает формы и все округлости снегурочки — Венера, да и только. Но я и на это не клюнул. Меня, однако, на мякине не проведёшь! Воробей стреляный! Раз уж так фигура хороша, так рожу видать то к фигуре наверняка в нагрузку пристегнули! Не соглашаюсь…, и всё тут!
Она тогда - в слёзы... и чуть ли не отдаться обещает за эту пустяковую услугу... Тут моё сердце дрогнуло: ну, не выношу я женских слёз! Заметила она зорко, что дал я слабинку, и навалилась с новой силой.
- Да вы не беспокойтесь, - говорит, - ведь это всего на один вечер, а завтра мы другого Деда подыщем...!
Выделили нам машину, обрядили соответствующим образом, снабдили мешком с профсоюзными подарками детворе и списком с дюжиной с лишком адресов наших сотрудников. Фотографом без труда я сосватал своего приятеля и сослуживца Володьку на тех условиях, что проявлять плёнки и печатать фотографии буду я, а ему выпивка «на халяву» - хоть залейся. Снегурочка, кстати, сверх ожидания, и лицом оказалась весьма миловидной, но мне тогда было не до её фигуры и лица.
Меня терзали мысли и сомнения, как себя вести, чтобы угодить детям! В таком амплуа выступал я впервые, и у меня не только никаких заготовок и подсказок не было, но и вообще, как нарочно, ни одной путёвой мысли на сей счёт. Вот, едем мы, значит, в машине, а у меня на душе, будто бы меня не детей поздравлять везут, а на плаху!
Первый визит нанесли моему соседу по лабораторному столу народному умельцу Васе — уникальнейшей личности. Хотя по должности он был старшим инженером, и в его соломенных волосах уже заметна была проседь, но никакой заносчивости соответствующей занимаемому служебному положению и возрасту у него не было и в помине. В отношениях он был по-деревенски прост, и по виду скорее смахивал на подвыпившего слесаря-сантехника.
Наша лаборатория занималась разработкой устройств управления нулевой ступени межконтинентальных баллистических ракет, и весь коллектив был поделен на несколько групп. Во главе каждой стоял ведущий инженер, а под его началом трудились несколько инженеров-разработчиков и техников.
Вася же был «кустарём одиночкой», резервом главного командования, и не входил ни в одну из групп. Так как мой лабораторный стол соседствовал с Васиным, то я был в курсе всего его творчества, тем более что он не делал из этого секрета.
Так одной из его разработок было противоугонное устройство для автомобиля какой-то «большой шишки». Устройство это блокировало систему зажигания и постороннему запустить двигатель не представлялось ни малейшей возможности. Свои устройства Вася сам разрабатывал, сам их собирал, паял и испытывал. Вот такой гений-самородок, наш Кулибин..., наш Левша!
Едва успели мы со Снегурочкой переступить Васин порог, только вручили детям подарки, как он немедленно потащил нас за сервированный специально по такому случаю стол. И представьте себе, протягивает мне двухсотграммовый гранёный стакан до самых краёв наполненный водкой.
- Вася! – изумился я – ты шутишь?! Мне же детей поздравлять! Да и не пил я никогда из эдакой посуды, и в таких количествах!
- Это тебе для вдохновения и для лучшего вхождения в свою роль. Ну, оч-чень способствует импровизации...
Куда было деваться?! Аргументация железная! А в голове промелькнула шальная мысль, а чем чёрт не шутит - может и действительно поможет!
Ну, значит, опрокинули мы по стакану. Моя роскошная борода без труда, как китовый ус планктон, профильтровала водку…, но вот с закусом вышла неувязочка, напомнившая мне деяния малолетних изуверов из детства. Так они измывались над котёнком, дав ему проглотить привязанный за ниточку кусочек сала, и потом безжалостно медленно вытаскивали его обратно из кошачьего желудка, и потом издевательство над котёнком повторялось снова.
Только успел я закусить шпротиной, как почувствовал першение в горле. Вместе с рыбкой в горло попали длинные волосы моей роскошной бороды. Извлечь их оттуда удалось только вместе со шпротиной. Повторять эксперимент у меня не было ни малейшего желания.
Отказавшись от надежды на закуску, я поспешил к ожидающим меня Васиным детишкам.
Старался я вовсю, используя все свои умения и «таланты»! Детей очень радовало, что я не вёл себя как традиционные Деды Морозы: не расспрашивал, слушаются ли они папу и маму, не заставлял их рассказывать стишки, и петь песенки, а самое главное - не интересовался, какие у них оценки в табеле и как они ведут себя в школе. Всё это и мне самому в детстве отравляло праздничное настроение, и потому я поступил иначе.
Припомнив развитый в детстве дар звукоподражания, я лаял собакой, мяукал котом, заливался петухом и мычал коровой. Я гарцевал и ржал как конь, возил детей верхом на себе по комнате. Мы играли в прятки, лазили под столом, забирались под кровати. В общем, я вошёл в такой раж, что дети были просто в неописуемом восторге.
Снегурочке, водителю и фотографу с трудом удалось унять нас. Мне напомнили, что впереди ещё более дюжины поздравлений. Не без обоюдного огорчения пришлось расстаться с детьми, и мы поспешили к выходу, но дверь мне широкой грудью заслонил Вася, протягивая новый полный стакан водки.
- На по-со-шок!
- Вася!!! – взмолился я – ведь мне ещё больше десятка поздравлений!
- А ты больше нигде не пей! - отрезал он.
Пока я развлекал детей, Вася с фотографом изрядно набрались и теперь он был неотступен. Что поделаешь, пришлось подчиниться... Эх, где наша не пропадала?! Закусывать я уже и не пытался.
Мы вышли на улицу и пока добирались до машины, я весело направо и налево поздравлял всех встречаемых людей с наступающим Новым Годом, они искренне были рады оказанному им вниманию и отвечали взаимностью. И тут я поймал себя на мысли, что ведь, когда полчаса назад мы шли к Васе, у меня и в мыслях не было поздравлять прохожих, хотя они и тогда улыбались нам и, верно, обрадовались бы нашему со Снегурочкой поздравлению.
Моё угнетённое состояние, вызванное неуверенностью в своих силах, напрочь исчезло и, приближаясь к новому адресату, я был спокоен и улыбчив. Меня уже совсем не терзала мысль, как поздравлять детей. Нет, в этом теперь уже не было проблемы!
- Главное, - теперь твердил я себе, - не поддаваться на выпивку, но сделать это надо так, чтобы не обидеть хозяина!
По второму адресу проживал наш старший инженер, уже лысеющий и несколько комплексующий по пятому пункту Миша Грузд. Кстати сказать, начальниками отдела и нашей лаборатории были тоже евреи — изумительно умные и талантливые специалисты. Я с большой теплотой и благодарностью вспоминаю своего первого начальника Эрлена Александровича (Ошеровича) Вольфовского, соединяющего в себе ум, такт, выдержку, утончённое воспитание и поразительную вежливость, не мешающую, впрочем, ему поддерживать в лаборатории жёсткую дисциплину. Кроме него в лаборатории единственным евреем был Миша Грузд. В последние годы представителей этой национальности старались держать в стороне от оборонки.
Конечно же, по сравнению с Вольфовским, Грузд не обладал особенными человеческими и профессиональными достоинствами, но был не глуп и достаточно интеллигентен.
В отличие от рубахи-парня Васи, Миша преподнёс мне крошечную рюмочку коньяку, и нисколько не обиделся, когда я, чуть пригубив, отставил её в сторону. С детьми всё шло как по маслу.
Менялись квартиры, менялись адреса... Родители и детвора были в восторге от нашего посещения. Мы были просто в ударе, причём мы нигде не повторялись, всё было построено непосредственно лишь на импровизации, в соответствии со складывающейся ситуацией. Как оказалось, для Снегурочки это тоже был дебют, и она поначалу была просто ошарашена нетрадиционным поведением Деда Мороза и несколько сторонилась, но потом освоилась и неплохо подыгрывала. Мне же до конца вечера хватило «Васиной заправки», а «огонь на себя» принимал мой приятель — фотограф, кстати сказать, этот удел ему был отнюдь не в тягость.
Всё шло просто замечательно, и мы были страшно удивлены и раздосадованы, когда нас не пустили в очередную квартиру.
- Да вы с ума сошли! Посмотрите на часы! Уже второй час ночи и дети давно спят — огорошила нас хозяйка.
Счастливые и впрямь часов не наблюдают, сообразили мы.
На следующий день нам полагался законный отгул за отработанный в поте лица вечер, чем и воспользовался мой закадычный приятель Володька, бывший при мне фотографом на этом мероприятии, и принимавшем на грудь всё то, что предназначалось выпить и мне.
Я же собирал отгулы для традиционного майского байдарочного похода, да к тому же и стенгазету нужно было заканчивать.
После вчерашнего успеха, о котором уже растрезвонили во все колокола, родители недопоздравленных детей ни о каком другом Деде Морозе, не хотели даже и слышать. И хотя я давал согласие только на один вечер, но понимал, что теперь отказа моего просто не примут. А если сказать откровенно, то я настолько вжился в эту новую для меня роль, настолько проникся, настолько был поглощён ею, что теперь уже и не представлял себя без неё. Но вот беда — как можно лишить оставшихся непоздравленных новогодних снимков?
Это теперь в эпоху цифровой техники всё фотодело свелось к элементарной процедуре — включить аппарат и нажать на кнопочку. В те же давние времена нашей молодости необходимо было определить степень освещённости объекта, расстояние до него, установить выдержку и диафрагму... Проявка плёнки и печать фотографий были громоздким и непредсказуемым заранее процессом и требовали не только специального оборудования, но и определённых профессиональных навыков. Оставшись без «выпавшего в осадок» фотографа, я осознавал, что часть вины лежит и на мне, поскольку он самоотверженно отвлекал на себя огонь «зелёного змия» предназначавшегося и мне. Посему понимал, что должен был кем-то его заменить.
Ничего иного мне не оставалось, как позвонить своему лучшему другу Юрику и уговорить его выручить меня - выпивкой «на халяву» его не прельстишь. На что он возражал что, мол, он не профессионал, хотя я доподлинно знал, что фотографией он серьёзно увлекался уже не первый год.
- Для родителей главное, чтобы «блымнуло и щёлкнуло!» - говорил я ему, - а то, понимаешь, для них будет оскорбительным, что одних поздравляли с фотографом, а других без, - уговаривал я его, зная, что он достаточно опытный фотограф.
В конце концов, всё-таки мне удалось уломать его и в этот вечер мы поздравили не только всех оставшихся в списке, но и детей своих знакомых, не имеющих никакого отношения к нашей службе.
На вчерашние «дрожжи» уже не понадобилось двух стаканов для вдохновения, а приобретённый опыт поздравления ребятни позволил
провести мероприятие на самом высшем уровне. Правда, я выложился в эти два дня настолько, что до новогодней полуночи не дотянул, свалившись в такую мертвецкую спячку, что как ни старались, но добудиться меня не смогли. И хотя я, самым бессовестным образом проспал именно саму встречу Нового Года, но надо признаться, никогда ни до того, ни после, не было у меня такого счастливого новогоднего праздника! Да прав был один из героев «Арктического романа» Анчишкина: «К чёрту всё золото мира, которого у нас никогда не было, и не будет – мы живём радостью, которую мы дарим людям!»
Без конфуза, однако, всё же не обошлось. На следующей неделе наши сотрудники стали донимать что, мол, пора бы осчастливить их новогодними фотографиями. Я проявил плёнки и ужаснулся: почти все фотографии, что делал Юрий, были не в фокусе.
- Сукин ты сын, - ругал я его, - ты что, не мог выставить расстояния?
- Так ты же сам сказал: «Главное — чтоб блымнуло и щёлкнуло» - не моргнув и глазом, отпарировал он.
Ну, что с него возьмёшь!