День сегодня был какой-то полусонный, оттого хотелось просто лежать на диване и бездельничать. Так я продремала почти до вечера. Сын увлечённо собирал детали конструктора ЛЕГО, одним глазом поглядывая на экран планшета, а муж сидел за кухонным столом, зарывшись в деловых бумагах и переговариваясь по телефону с клиентами.
Наконец, я захотела есть и, преодолевая зевоту, решительно пошагала на кухню. Заметив вслух, что в воскресенье не подобает так много работать, я уселась за стол, подперев голову руками и вопросительно глядя на мужа.
- Ну что, пришла мой праздник отмечать? - загадочно произнёс он, сдвинув на кончик носа очки.
- А какой у тебя праздник? - удивилась я.
- Как это какой? День Геолога!
Я тупо посмотрела на календарь и сказала:
- Значит будем пить чай с бутербродами.
И пошла наполнять водой из под крана электрический чайник.
- Ну-ка, подвинься, - деловито произнёс супруг и. встав ногами на табурет, принялся что-то искать в глубине антресоли. Вскоре он вынырнул оттуда, держа в руке пол-литровую бутылку с коричневато-янтарной жидкостью и стряхивая с неё пыль. Бумаги моментально перекочевали на этажерку, а на столе появились две гранёные стопки и банка с маринованными огурцами.
- Ты специально к празднику сделал кедровку? - спросила я, поднимая наполненную стопку.
- Подожди, не пей, - сказал муж, - знаешь, сколько лет этой бутылке?
И подняв вверх указательный палец, торжественно изрёк:
- Она пролежала на антресоли двадцать лет.
Я удивлённо округлила глаза:
- Неужели ты её специально приберёг для этого дня?
Он стукнул своей стопкой о мою:
- Нет, я просто забыл её там. Но важно не это, а то, что кедровые орешки, на которых настояна водка, я когда-то собственноручно собирал в долине Нижней Тунгуски.
После задумчивой паузы он предложил тост:
- За новые открытия!
Я спросила:
- И в каких же недрах ты собираешься их делать?
Муж посмотрел поверх меня затуманенным взглядом:
- Знаешь, жизнь не ограничивается полевыми исследованиями и геологическими поисками. Надо копать глубже, - и опрокинув содержимое рюмки в рот, стал пережёвывать пролежавшие на дне бутылки, размягчённые от долгого времени орешки, но не растворившиеся крепкой сибирской водкой двадцатилетней выдержки.