Маленький Лёва лениво позёвывал в кровати.
По цветочным обоям, уютным розовым гардинам и паркету метались солнечные зайчики. Самый смелый зайчик прыгнул на одеяло и начал подкрадываться к Лёве. Он был такой весёлый и яркий, что мальчик зажмурился.
За окном трепетала свежая, побитая дождём, зелень. Пахло молодым тополем, прелью и горячим солнцем. Небо было синее-синее, а облака, плывущие по нему торжественно и величаво, казалось, явились из какой-то доброй волшебной сказки.
- Сыночка, вставай! Погляди, как на улице хорошо!
Мама ласково потрепала Лёвину макушку. День взаправду хорош, и мама сегодня какая-то особенная – не строгая, но приветливая и весёлая, как весеннее солнышко.
- В церковь пора! – прогремел в коридоре властный отцовский бас.
Солнечный зайчик заметался по паркету, как маленький рыжий котёнок. Он то прыгал на мамино платье, то взлетал под потолок; танцевал на широкой скатерти, вспыхивал на дверных ручках; тонул в хрустальном графине и, наконец, скользнул под комод.
За окном бранились бойкие воробьи, трещали без умолка сороки, а на ветке акации качалась синица и о чём-то вещала на своём стеклянном птичьем языке.
- Мама, о чём синица поёт? – спросил зачарованный Лёва.
- О том, что Христос воскрес! День сегодня особенный. Пасха. Одевайся скорее…
Мама ушла, а Лёва скосил глаза на книжный шкаф, который, как неуклюжий великан, ютился в дальнем углу. Там, на полках, грозно поблёскивали медными окладами бабушкины иконы. Спас, Богородица, святой Серафим Саровский, архиепископ Лука и множество других угодников Божиих, чьи имена Лёва ещё не успел выучить.
Святые, нахмурив брови, глядели на озорника Лёвку. Бабушка частенько жаловалась угодникам на непоседливого внука. Оттого-то – думал Лёва - и лики их были черны, и глаза пристально наблюдали за маленьким шалуном, где бы тот ни прятался: под столом ли, под плюшевым пледом, за креслом или за шторой.
Но сегодня Лёве показалось, будто святые глядят на него не так строго. Солнечные зайчики играли в чехарду прямо на книжных полках и как будто вовсе не боялись Божьих угодников.
Лёвушка несмело заглянул в глаза святых и к великой радости заметил, что и старец Серафим, и архиепископ Лука с умилением любуются игрой солнечных зайчиков, а Спаситель благословляет их перстами.
- Ну что же ты, Лёва? Почему до сих пор не одет? – изумилась бабушка, заглянув в комнату внука.
- Баба, а чему святые радуются? – спросил тот.
- Так ведь Христос воскрес, Лёвушка! Светлую Пасху не только на земле, но и на небе празднуют!
Лёва недоверчиво поглядел на облака, но солнце в этот миг вспыхнуло так ярко, что по лицу мальчика потекли слёзы.
«Правильно бабушка сказала, - подумал Лёва. – Пасха – светлая". Светлая до слёз…
В гостиной уже был накрыт огромный стол. На белой льняной скатерти стояли тонкие фарфоровые тарелки; блестели вилки, ножи; жёсткие накрахмаленные салфетки были красиво сложены лебедями. В середине стола над всем праздничным великолепием возвышалась вазочка с разноцветными перламутровыми яйцами. Одни – серебристые - были похожи на гигантские жемчужины; другие – зеленоватые, красные – на морские камни.
- А почему… - замирая от восхищения, прошептал Лёва. – Почему так красиво? Зачем?
- Так ведь Христос воскрес! – слегка покашливая, прошамкал беззубым ртом Лёвин дед. – Забыл, что ли? Пасха сегодня!
Мама зачем-то собрала яйца в корзинку и накрыла их чистой салфеткой. Потом завернула в полотенце кекс, похожий на аккуратный детский кулич, и положила его в чистый пакет.
Лёвке хотелось есть. Он протянул руку к румяному яблоку, но мама сказала:
- Сперва освятим кулич и яйца, причастимся, а после я дам тебе всё, что захочешь.
- Как это – освятим? – не понял Лёва.
- Батюшка Николай окропит их святой водой. Теперь понял?
Лёва представил, как хмурый, неулыбчивый отец Николай станет брызгаться водой и засмеялся…
На улице, несмотря на ранний час, было многолюдно. Мужчины и женщины, дети и старики спешили на трамвайные остановки. Лица у всех светились великой, чудной и какою-то неземной радостью. И Лёва уже не спрашивал у мамы, отчего незнакомые дяди и тёти улыбаются друг другу, желают счастья и плачут, глядя на безмятежные чистые облака.
Христос воскрес, оттого и радостно.