Военное лихолетье

История Малой Родины
   О жизни в годы Великой Отечественной войны в своих воспоминаниях пишут многие жители Электроуглей. Ведь тяжелейшее испытание, выпавшее на долю нашей страны в 1941–1945 годах, не обошло стороной ни одной семьи. Вот история Марии Алексеевны Морозовой.


***
   Нас было четверо у мамы: три дочери и сын. Растила она нас одна. В 1936 году из деревни Стишь Орловской области семья переехала в Подмосковье. Поселились на Ивановской улице в бараке № 2, где размещались 29 семей: Задонские, Борисовы, Петрухины, Николины, Шустиковы, Маслобойщиковы, Ауловы…

   Когда началась война, мама работала на сафоновской хлебопекарне. Однажды мама не удержалась и принесла домой нам, голодным детям, буханку хлеба. «Доброхоты» донесли куда следует, и маму арестовали. Больше её никто не видел, только фотография чудом сохранилась до сегодняшних дней. Нам, четверым круглым сиротам, жить стало просто невозможно – теперь мы не просто голодали, а уже умирали с голоду…

   Соседи по бараку жалели нас, подкармливали, кто чем мог. Рядом с бараком стоял дом Засыпкиных. Однажды, когда от голода темнело в глазах, я остановилась у их ворот и стала ждать бабу Катю. Хозяйка вышла, увидела меня и позвала в дом. Налила тарелку пустых щей, приободрила тёплым словом. С тех пор я часто заходила к ней. Ребятня побаивалась строгую бабу Катю, но Екатерина Ивановна была доброй, попусту никогда не ругалась. Когда созревала смородина, разрешала зайти в сад и наесться с куста.

   Мой брат Митя, ему в ту пору было 10 лет, брал меня шестилетнюю с собой «на куски» – просить милостыню. На товарных поездах мы добирались вплоть до Украины. Митя сажал меня в «собачий ящик» между колёсами, сейчас думаю: и как я там помещалась? Иногда лежали на крыше вагона. Когда по составу пробегала шпана, тряслись от страха: лихие подростки ногами спихивали малолеток с идущего поезда.

   На детей-побирушек устраивали облавы, отправляли в детские дома. Однажды и мы попались, но стояли последними в колонне и сбежали. Сначала спрятались в туалете, потом забрались в товарный вагон. Да поезд пошёл в обратную сторону, пришлось прыгать на ходу. Пересели на другой поезд и вернулись домой…


***
   Ольга Валентиновна Парийская поведала о трагической встрече своих дядей в Ярославле.


***
   Мой дядя, Фёдор Иванович Засыпкин, сын Ивана Ивановича, родился в 1917 году в селе Сафоново Московской губернии Богородского уезда Васильевской волости. По окончании шко¬лы он пошёл работать на завод Моссиликат, где за был награждён наручными часами и па¬тефоном с двумя пластинками. Фёдора призвали в армию в начале лета 1941 года. Он не отслужил и месяца, как началась война. Первый бой Фёдор принял в Прибалтике. Почти все его однополчане тогда погибли. А красноармеец Засыпкин с тяжёлым ранением в живот был отправлен в ярославский госпиталь, где, не приходя в сознание, скончался.

   В это время младший брат Фёдора Юра обучался в Ярославле в школе связистов. Однажды Юрины товарищи в увольнении гуляли по городу и зашли на Леонтьевское кладбище поклониться погибшим воинам. На одной из свежих могил увидели крест с надписью «Красноармеец Засыпкин Фёдор Иванович, умер 17 октября 1941 года». Вернувшись в часть, товарищи рассказали о скорбной находке.

   Узнав причину, по которой боец Засыпкин просится во внеочередное увольнение, командир отпустил Юрия в город. Может совпадение, просто однофамилец? У молодого связиста ещё теплилась надежда. Он знал, что в Прибалтике шли ожесточённые бои, знал, что от брата нет вестей, но всё же надеялся, что беда обошла их семью стороной…

   Даже увидев надпись на могиле, Юра не хотел верить, что Фёдора нет в живых, хотя и дата рождения, и отчество совпадали. Побежал в госпиталь уточнить. А там подтвердили: красно¬армеец Фёдор Засыпкин из Сафонова умер от ран…

   Горьким было Юрино письмо матери и сёстрам: «В Ярославле встретил брата Фёдора, а тот – в сырой земле лежит…» 


***
   Валентина Алексеевна Чебуткина, в девичестве Гордеева, 1929 года рождения, так вспоминает военное лихолетье:

***
   24 июня 1941 года отец ушёл на Великую Отечественную войну. С мамой, ожидавшей четвёртого ребёнка, остались мы, три дочки. Мальчик, мечта моего отца, родился 14 августа, но, не дожив до годика девять дней, умер. Папа в это время должен был в тылу готовить бойцов-новобранцев, но подал раппорт и добровольцем ушёл на фронт. Воевал под Ленинградом, где и погиб в период жестоких боёв за снятие блокады.

   Мама осталась вдовой, приняв на себя все тяготы дальнейшей жизни. Семье колхозников карточки на хлеб и другие продукты не полагались. Земли в пользовании почти не было – следующий за папой председатель отрезал землю в колхоз. Пенсию за отца не платили, т.к. он не успел выслать денежный аттестат. А налог за участок, и продналог (молоко, мясо, яйца) обязаны были платить…

   Окончив 4 класса, в 5-й я не пошла, год пропустила – всю зиму работала в колхозе,  перебирала картофель в овощехранилище. За это давали кусок хлеба, и я несла его  голодным сёстрам. Летом мы окучивали картошку, пололи и поливали грядки. Воду в бочке подвозил старенький дедушка. Ещё мы косили, сушили и убирали сено, обмолачивали зерно.

   Работа на электромолотилке была особенно тяжёлой. Председатель колхоза Семён Васильевич Гордеев к агрегату никого не допускал, сам отправлял сноп в жерло. А я и моя родственница Галя Гордеева разрезали серпом сувясло (жгут из соломы, которым перевязывали сноп) и подавали ему снопы.

   Вдруг тревога – в яме утонула лошадь. Семён Васильевич молотилку от¬ключил и приказал его ждать. Посидели недолго, а потом мы с Галей решили поработать самостоятельно. Включили молотилку, Галя подавала мне снопы, а я отправляла их в жерло. Нашему председателю в то время было около 70 лет, а нам с Галей по 14-15. Работа у нас получалась гораздо быстрее. Сначала женщины, убирающие граблями обмолоченную солому, справлялись, потом закричали: «Сумасшедшие, мы за вами не успеваем!». Когда Семён Васильевич, возвращаясь, услышал шум молотилки, прибежал бегом и дал нам полный разнос за самовольство. Мы не обиделись, поняли: он боялся несчастного случая.

   В 1942 году рядовые колхозники потребовали у руководства поставить маму бригадиром, а кроме того она была избрана депутатом райисполкома. Одной поднимать трёх дочерей маме было очень трудно. По субботам она ездила в Москву, убиралась в квартирах, за что ей платили, кто чем мог: кто старую одежду даст, кто – стакан пшена. Однажды мама пропустила день уборки. В следующую субботу её спросили, почему не приехала. Мама ответила, что ездила на сессию. Хозяева удивились: какую сессию? «Да я,– сказала мама,– депутат райисполкома». Лица москвичей изменились до неузнаваемости. С тех пор маме уже не предлагали, как раньше, поесть прокисший суп.

   У мамы образование было – два класса. Поэтому замерять площади (пашня, жатва и др.) приходилось мне. Вечером я ходила по полю с шагалкой, полевым метром, а потом заполняла трудовые книжки для счетовода. Через год я вернулась в школу. Но зимние и летние каникулы я, Галя Гордеева и Галя Зубарёва работали в колхозе. Денег за работу не платили, осенью мы получали овощи в таком количестве, что я сама приносила их домой. Это был мизер по сравнению с затраченным трудом.


***
   Фрагмент рассказа Татьяны Сергеевны Топилиной рисует более радостную картину.

***
   В 1941-м году, когда началась война, мой папа, Сергей Иванович Топилин, ушёл на фронт. Командовал взводом 211-й отдельной роты спецминирования. С днём Победы его служба не закончилась: нужно было освобождать родную землю от мин и неразорвавшихся снарядов. Главная из многих военных наград отца – Орден Красной Звезды.

   В годы войны, чтобы выжить, мама ездила на товарных поездах во Владимир, меняла одежду на продукты.

   Отец вернулся домой в 1946 году. Семья жила тогда на улице Советской в четырёхэтажном доме, в коммунальной квартире на первом этаже (нынешний адрес дома – ул.Советская, д.4/17). Во дворе папа увидел шестилетнего сына Виктора, подошёл к нему и сказал: «Здравствуй, сынок, я твой папа». Мальчик, никогда не видевший своего отца, не поверил. Тогда Сергей Иванович достал из рюкзака хлеб и дал ребёнку. Тот схватил и жадно ел, приговаривая: «Теперь верю, что ты мой папа, чужой бы не дал». Так встретились отец и сын после пятилетней разлуки.


***
   А вот удивительную историю, подобную той, что поведала Надежда Александровна Томилина (Шмелёва), вряд ли вы найдёте в других источниках.

***
   В 30-х годах прошлого века мой отец, Александр Иванович Шмелёв, с женой и тремя детьми поселился в селе Каменка на Большепрудной улице. Отец из столичного ателье, где работал закройщиком, перешёл поближе к дому, в пошивочную мастерскую посёлка Горки. Постигать профессию отец начал в шестилетнем возрасте: родители отдали его на обучение к хорошему портному. Папа оказался способным учеником и пронёс любовь к швейному делу через всю жизнь.

   К началу Великой Отечественной войны в нашей семье росли шестеро детей. Мне, младшей, исполнилось шесть месяцев. Сразу после объявления всеобщей мобилизации отцу пришла повестка из военкомата. Моя мама, Александра Михайловна, потом рассказывала такую историю.

   На сборный пункт в Ногинск приехали всей семьёй. На площади играл духовой оркестр. Женщины, обнимая мужчин, голосили. Прямо на улице за столом сидел военком и делал пометки в списках. Помощник военкома выкрикнул папину фамилию. Папа вышел из толпы. Вместе с ним к столу подошли плачущие жена и дети. «Мы же с голоду помрём»,– причитала мама. Но начальник военкомата, не поднимая головы, продолжал писать. Я сидела на руках у матери. И моё внимание привлекла начищенная пуговица на военном мундире. Я дотянулась до сверкающей игрушки и ухватилась так, что не могли отнять. Военком будто очнулся, посмотрел на ораву ревущих детей и спросил, кем папа работает. Отец ответил: работает портным. Тогда военный напротив фамилии Шмелёв размашистым почерком написал – «бронь».

   В годы войны папа работал на глуховской фабрике, день и ночь шил военную форму. Рабочие спали в цехах, выходной полагался один раз в месяц. Но на фабрике давали хлебные карточки, отоваривая которые мы могли выжить. После войны отец вернулся домой. К 1947 году в нашей семье было уже восемь детей.


***
   Вера Васильевна Воронина (Батракова) ждала своего будущего мужа, Виктора Михайловича Воронина, всю войну, писала письма стихами. Вот фрагмент этой трогательной истории.

***

   Когда началась Великая Отечественная война, мальчишек, не достигших призывного возраста, отправили на трудовой фронт, копать противотанковые рвы под Нарофоминском. Перед расставанием молодёжь собралась на своём любимом месте, у пожарного сарая, в последний раз. Виктор Воронин подошёл ко мне и тихонько спросил: «Будешь меня ждать?». Пересохшими губами я прошептала: «Буду…». Было мне тогда 15 лет.

   В 1943 году после трудового фронта Виктора призвали в Красную Армию. После трёхмесячной учёбы в школе авиационных специалистов в Ижевске младшего сержанта Воронина направили в Ставрополь, в 43-й гвардейский штурмовой авиационный полк, входивший в состав 230-й штурмовой авиационной дивизии 4-ой воздушной армии СССР. Виктор участвовал в освобождении Керчи, Севастополя, Минска, Могилёва, Кёнигсберга.

   Мы переписывались. И одно письмо я написала ему стихами:

Вернись живой,
Я небом заклинаю,
Вернись живой,
Я так устала ждать,
Я каждый день как сказку вспоминаю,
И не могу тебя я потерять.
Идёт война,
И в жуткой круговерти
Я об одном всегда молюсь –
Моя любовь спасёт тебя от смерти,
А за себя, родной, я не боюсь.

   Прогремела Победа. Но полк перебросили в Польшу…

   Наша встреча произошла лишь через пять лет, когда гвардии старшина механик авиавооружения Виктор Воронин приехал в отпуск. С орденом Отечественной войны 2-ой степени и множеством других наград.

   Я дождалась его, как и обещала. Десятого июня 1950 года председатель электроуглинского поссовета Надежда Григорьевна Бадулина зарегистрировала наш брак…


***
   Вот лишь малая толика того богатейшего материала, который собирает наша выставка. У нас есть рассказы о судьбах городских художников, поэтов, учёных, инженеров, истории о наставниках молодёжи, медиках, просто любимых и любящих папах и мамах. Есть фотографии этапов застройки города, спортивных команд и секций, есть хроника соревнований и городских праздников и многое-многое другое.

   Радостно видеть, что наши выставки НУЖНЫ, что городские дети активно включаются в краеведческую работу, что жители без опаски доверяют для копирования единственные экземпляры старинных фотоснимков. Люди хотят знать историю родного края. Люди пишут свои родословные, передают потомкам семейные реликвии. И на них надо равняться.

   Когда мы привозим экспонаты в Ногинск и Электросталь, то посетители выставки часто спрашивают: «А почему такой выставки нет у нас?». Если в других населённых пунктах появятся заинтересованные в подобном проекте люди, то мы готовы рассказать о наших наработках. А если после прочтения моего сочинения с множеством цитат из рассказов наших уважаемых авторов, вы захотите увидеть нашу выставку в вашем городе, пишите, и мы обсудим детали сотрудничества.

   В конце приведу два отзыва гостей нашей выставки.

   13 января 2013 г. Большое спасибо! Очень приятно увидеть такую удивительную выставку! Проведённая работа вызывает восторг и уважение. Весь представленный материал имеет историческую и музейную ценность. Можно сказать: как хорошо, что нашли такие семьи! Продолжайте организовывать выставки. Очень интересно! Замечательно! Я рада за вас! С уважением, главный хранитель фондов Ногинского музейно-выставочного центра С.В.Назина.

   15 декабря 2011 г. И для души, и для ума. Материалы, хорошо и грамотно оформленные, интересны не только электроуглинцам. В них – судьба не просто отдельных семей, это ведь всё из истории России. Спасибо за такое трепетное отношение к простым благородным людям. Дай Бог, чтобы дети и внуки наши так же любили свою малую родину. Елена Шенгелия, газета «Волхонка».