Всё было, как обычно. И это «обычное» приходилось на лето. А случилось это в далёкие семидесятые годы, прошлого столетия. Тогда всё было по-другому, но самое главное – мы были молодыми!.. И этот факт очень сильно влиял на наши мироощущения. Никто из нас в те годы не умирал с голоду, и не было безработных. Все учились, при этом ещё успевая как-то работать, обеспечивая этим свой прожиточный минимум. Находилось достаточно времени для встреч и общения, – собирались, как правило, на кухнях, при свечах и гитарах, но самые знаменательные встречи проходили всё-таки летом, на даче… А это уже отдельный разговор...
Каждый из нас начало лета проводил по-своему: кто-то отрабатывал практику в институте, кто-то ехал в стройотряд, – ведь надо было хоть немного пополнить свой бюджет. На заработанные деньги можно было купить, к примеру: магнитофон или сменить старую гитару на новую, при этом пристроив свою «старушку» в хорошие руки. Ну, а когда дела заканчивались, все, по возможности, собирались на даче... Это была традиция, идущая ещё с детства.
Там-то, на даче, мы чувствовали полную раскрепощённость, сбросив с себя путы условностей и предрассудков. Нет, мы не были подростками, бросающимися из огня в полымя, – мы стали уже серьёзными людьми: нам было по двадцать пять. Кто-то ещё учился в институте, кто-то пришёл из армии, а другие уже работали вовсю. Но нас объединяло одно – ностальгия по детству, пожалуй, по отрочеству, - так вернее будет. Этим мы были спаяны намертво. Хотя «женатики» потихонечку выходили из нашей коалиции, обосабливаясь в своей тихой семейной жизни. Были и такие, что сгоряча уже успели хлебнуть семейного счастья, а теперь возвращались на «круги своя» ...- в холостяцкую жизнь.
Муж и жена, Громовы, были нашими друзьями. Они относились к той породе молодых людей, для которых брак совершенно не менял главные устои добрачной жизни. Лучше друзей, чем они трудно себе представить!.. Вернее сказать, общей подругой для всех была Лариса, а её супруг, Виктор, был «пришлый». Но они с Ларой учились в одной группе в институте, и поэтому мы считали его своим. Виктор легко и просто влился в наш коллектив, спокойно принимая наши условия, – хотя многое в нашем поведении ему не нравилось, но вида он старался не подавать.
Как раз они и стали тем «энергетическим центром», вокруг которого мы собирались, как замёрзшие путники у костра. Громовы хорошо знали нашу проблему, которую нам каждый раз приходилось решать, – а сводилась она к одному: где проводить очередной вечер?.. Костёр с сосновыми сучьями, под открытым небом, в лесу, где тебе и дождь, и сырость, и надоедливые комары… – это давно ушло в прошлое... Нас теперь тянуло под крышу, в тепло. Нам стало ясно – всему своё время.
Супруги Громовы предложили свой стопроцентный вариант – собираться у них. Дом, по меркам тех времён, был довольно большой, но главное, - отец Лары постоянно пропадал в Москве. На даче он появлялся редко, по причине постоянной занятости, что нам было только на руку.
Бабушка Ларисы, которая в основном и хозяйничала в доме, не имела определяющего голоса. Её влияние распространялось только на кухню, да на годовалого правнука Диму, которого Лариса родила год назад, в июле. Тогда у внучки «пропало лето» – с ребёнком пронянчилась... Теперь, – надо наверстать упущенное. Ведь сейчас Димку можно и на бабушку повесить, а самой хоть немного плечи расправить. Вот и придумали они вместе с Виктором проводить раз в неделю подобные встречи. Сначала только среда была, потом – пятница прибавилась, а дальше – третий… и четвертый вечер присоединился…
То, что бабушка в доме, и что ребёнка надо укладывать, – никто уже на это не обращал внимания. Воспринимали гостеприимство Громовых, как само собой разумеющееся. Иногда заваливались к ним без особого приглашения. Бывало, что и днём приходили. Виктору вскоре эта бесцеремонность стала надоедать... – Ну, что с него возьмёшь?.. Он же не наш – «чужой» … – Лариса, наоборот, гостям всегда была рада. Хотела хоть так из домашней рутины вылезти.
Но какие бы размолвки не происходили у них в семье, к вечеру они были солидарны и ждали гостей на специально для этого оборудованной, террасе. В оформлении интерьеров дачи участвовали оба. Подручного материала для этого было предостаточно: старинная мебель и канделябры, огромный круглый стол, накрытый зелёным сукном, и старинные бархатные занавески с тяжёлыми кистями. Но главным украшением всего этого пиршества старины - был самовар.
Все эти приобретения появились в доме благодаря стараниям Ларкиного отца, большого любителя старины. Когда в шестидесятые годы люди избавлялись от всего старого и ненужного, отец всё тащил домой. Правильней сказать, - на дачу. Здесь всё пригодится, да и как можно выбрасывать красоту такую?! Так и превратил он свой загородный дом в антикварную лавку.
Было лето. За окном благоухал июль. Солнце, запутавшись в ветвях соседнего леса, постепенно сползало за деревья. Самовар, «раскочегаренный» ещё час назад, начал остывать. Пахло дымком и вечерней свежестью. «Народ» медлил: в другие вечера, бывало, уже за столом сидели, а сейчас только я, уставший ждать всех, бродил по полупустому дому в ожидании гостей. Я всегда приходил первым, чтобы поболтать с хозяевами. Мне нравилось у Громовых. Интерьеры дома несли утончённый привкус старины. Казалось, что когда-то в них обитали персонажи Бунинских рассказов...
Как же это прекрасно, когда тебя ничего не связывает и ты никому и ничего не должен. Лето... дача, – ну что ещё нужно усталому студенту, сбросившему с себя груз последних экзаменов!
Появился Никита со своей женой Анной, – они поженились только год назад, а неженатым, пожалуй, оставался только я один. Но это не мешало мне быть со всеми на одной ноге, так как мы все дружили с самого детства, – были всегда вместе и прекрасно проводили время.
Сели за стол, когда уже совсем стемнело. На столе красовались: нарезка колбасы, сыра, две вазы с фруктами; к ним прилагались хрустальные фужеры, из коллекции отца. В общем, всё то, что отлично подходит для хорошего красного вина и весёлой вечеринки. Вино было самодельным, но это ни в коем разе не умоляло его достоинства. Хозяин дома выделывал его из яблок, вишни, слив – он пробовал всё, что произрастало в саду... Лара, тайком от отца, выносила из его подвала – то бутылочку, то две, а иногда, сколько придётся... Но пропажи никто не замечал. Запас вина, пополнявшийся каждый год, делал исчезновение этих бутылок совсем незаметным.
– В конце-то концов, пора начинать! – не выдержал Виктор, – а то мы так до утра сидеть будем!.. Мало ли, у кого какие неотложные дела… Кому надо, подойдут! – логично подытожил он.
– Вот! – восторженно произнесла Лара, выставляя на стол две бутылки вина. – Смородинное!.. Вы, до сегодняшнего дня, навряд ли такое пробовали, – ему уже года три будет… Давай, Витюш, наливай! – сегодня, пожалуй, ждать больше некого, а подоспеет кто, будут воду из колодца пить!
Застолье началось, как всегда, дежурно. Были произнесены тосты за Громовых, – а как же по-другому: они «благодетели» наши!.. За Димку – их сына..., за бабушку и отца..., а потом пошло и поехало... Незаметно, принесённое вино закончилось. Разговор становился всё более свободным и развязанным. На столе появлялись новые бутылки, но их ждала та же участь, – и они опустели… за рекордно короткое время…
Бродского и Окуджаву вспомнили только в начале застолья. Прошлись по новым фильмам Тарковского и спектаклям Захарова..., возникла дискуссия о Владимире Высоцком…– все отметили, что он уже далеко не тот, да и гитара у него постоянно расстроена.
Лара «царствовала» за столом. Она хорошо понимала, что является лидером и главным центром компании, а все остальные приходят только на неё посмотреть. Но как долго мог терпеть, весь этот «театр» … Виктор?.. Об этом не знал никто… Поговаривали, что после таких вечеров, когда все расходились по домам, он устраивал ей хорошую взбучку, даже до рукоприкладства доходило. А её на следующий день, видели на улице, тщательно прячущую следы побоев под толстым слоем макияжа.
Виктор ревновал её ко всем, как говорится, даже к фонарному столбу..., а что уж говорить о мужской составляющей нашей компании. Да и сейчас, чувствуя, что Лара начинает перегибать палку, он решает что-нибудь предпринять...
– Ребята, а поехали купаться на озеро?! По-моему, водичка сейчас в самый раз, как парное молоко!.. – вдруг без всякой на то причины, предлагает он. – А ты Лар, заканчивай со своим позёрством, – всё, концерт окончен. Душно тут! – так на воздух хочется… Всё..., все на воздух... – выходим! выходим…
Виктор начинает поднимать Никиту. Анна, жена Никиты, пожалуй, единственный трезвый, на тот момент, человек – уже стояла у выхода на крыльцо. Лара, недовольная, натянуто улыбаясь, следила за действиями мужа.
– Витюша, ты сегодня, как чужой… Ну, что ты волком на меня смотришь?.. Осторожней, а то я так и свалиться могу!.. – заплетающимся языком произнесла Лариса, осторожно спускаясь со ступенек террасы.
– Я не чужой, просто надоело… И твоими выкрутасами я сыт по горло! Так хоть прокатимся с ветерком!.. – сквозь зубы процедил муж.
Глаза Виктора горели дьявольским светом, и казалось, что его осенила какая-то идея, воплощению которой он решил пожертвовать собой, да и нами тоже...
Все высыпали на воздух. Мы были хоть и пьяны, но идею Виктора – куда-нибудь поехать, – поддержали с энтузиазмом. Сменить обстановку, в данном случае, было просто необходимо и лучший выход из этого – прокатиться на машине. Куда ехать, а самое главное, - как?.. – никто не представлял. Ведь, кроме Ани, все были пьяны и не отдавали отчёта, что делают. Но процесс пошёл, - назад дороги не было.
Мы все залезли в новую, ещё пахнущую краской, «шестёрку». Виктор уселся за руль, рядом сел Никита, который недавно получил права, а до этого, в основном, гонял на мотоцикле. На заднем сидении был я, рядом со мной плюхнулась Лара, – её близость, в тот момент, мне была очень приятна. Анна наотрез отказалась ехать, как она выразилась: «в катафалк, набитый дураками, она садится не намерена!» Такой категоричный вердикт она вынесла, глядя на наши пьяные физиономии.
– Ладно, – насупившись, влезая в машину, произнесла она, – не бросать же вас! Разобьётесь, а я потом одна виновата буду, что не остановила безумных!.. Погибать, так уж вместе…
Машина рванула с места, выбрасывая куски дёрна из-под колёс. Стали петлять по узким проулкам дачного посёлка. Главное, не запутаться и постараться вырваться на ближайшую асфальтированную дорогу. Виктор хорошо знал местность при дневном свете и, будучи трезвым..., – но в таком состоянии, в котором он находился сейчас, ему бы лежать в тёплой кровати и смотреть телевизор.
Витя был зол на всех и, прежде всего, на самого себя. Почему он так долго терпел весь этот «цирк», который разыгрывался у них дома чуть ли не каждый вечер! Это хорошо ещё, что сегодня гостей мало! Обычно приходили – в два, в три раза больше. А особенно злило его то, что такая жизнь нравилось Ларе: она ждала каждого вечера, – весь день только и думая о том, кто к ним сегодня придёт, что приготовить и как развлекать гостей, чтобы никто не скучал.
Но сейчас она сидела рядом, прижавшись ко мне и смотрела в окно. Находиться втроём, на заднем сидении «Жигулей», довольно затруднительно, и я использовал это, как мог, прижимаясь к Ларе, как можно ближе. При этом я старался делать вид, что ничего собственно не происходит, а она перебрасывалась с Анной ничего не значащими фразами, но тела наши существовали сами по себе.
Наконец, колёса автомобиля коснулись гладкого асфальта. Теперь можно было «пришпорить коня», и Виктор не замедлил это сделать, нажимая вовсю на педаль газа...
В темноте казалось, что машина стоит на месте и только пронзительный свист ветра указывал на её скорость. Мы мчались «под сто» !.. И это в непроглядной мгле, где только свет фар вырывал из темноты фрагменты шоссе и то, не более пятидесяти метров впереди машины. А там каждая рытвина или камушек, лежащий на поверхности, мог бы стать роковым препятствием!.. Эта скорость для дороги местного значения, да ещё ночью, была чрезмерной... Как-то, проскакивая очередную бугорок и, не сбросив скорости, мы подскочили на сидениях так, что довольно сильно ударились головами о потолок машины. Только будучи пьяными, мы не придали этому особого значения, хотя Никита не выдержал и вскипел:
– Всё, хорош! Теперь я поведу!.. Витёк, глаза открой, посмотри, куда едешь! Не картошку везёшь!.. С нами дамы, в конце концов… Уважать надо!..
– Дамы – в девятнадцатом веке остались, Никит, а с нами просто пьяные бабы, которые лыка не вяжут или, по крайней мере, одна из них. Спроси у Ларисы, – она тебе всё в подробностях расскажет, как я её у магазина с местными парнями застукал: там такой мат стоял, что уши вяли!..
Виктор дёрнул машину, и мы поехали дальше.
– Ладно, ладно... Всё, едем купаться на Чёрное озеро! – выпалил Виктор. – Едем, чёрт дери!..
Мы развернулись, при этом въехав в ольховый куст, стоящий у дороги. Наверное, поцарапали машину… но кто об этом сейчас думал, – все веселились. Лариса пела «Всё могут короли». Никита барабанил пальцами по стеклу, - изредка и невпопад, стараясь подпеть Ларке. На обратном пути вновь подскочили на злосчастном бугорке, – но на этот раз никто не обратил на это внимания…
– Ура! На озеро! – радостно кричала Лариса.
Все были солидарны с её призывом. Только одна Аня, вжавшись в сидение и припав к окну, всматривалась вдаль, пытаясь, хоть что-то отыскать глазами в этой непроглядной мгле. Она уже абстрагировалась от этого пьяного психоза, который охватил всю нашу компанию. Он стал ей просто невыносим, но она терпела, хорошо понимая, что по-другому никак нельзя.
Виктор и Никита на озере купались голышом. Я не отважился, а может, попросту начал трезветь, сейчас трудно вспомнить. Лариса была в купальнике. Анна вообще не раздевалась, – она стояла на берегу, скрестив руки на груди, и смотрела в сторону от озера… Ребята резвились, то уплывая так далеко, что их становилось не видно, то, как ошпаренные, с какими-то первобытными криками, выскакивали из воды, пробегали в лучах фар автомобиля, блестя белыми телами на фоне мрачного озера...
– Пора! – выкрикнул Виктор, натягивая на себя джинсы.
– Наконец-то!.. – вырвалось у Анны.
Такое впечатление, что весь вечер она только и делала, что ждала этих слов. Действительно, пора было собираться, и это понимали все. Хмель прошёл, оставив нервную дрожь и слабость в коленках, а редкое постукивание зубов, дополняло это удручающее состояние. В таком виде вести машину было ещё тяжелее, чем в пьяном...
– Слушай, Никит, лучше ты порули, а то у меня что-то руки трясутся… Ненароком в канаву угодить могу!.. А ты тот ещё Шумахер!
Виктор похлопал Никиту по плечу.
– Идёт? Ну, вот и ладушки! Я хоть с женой, любимой посижу, а то все сидят, кроме меня. А? Ларчонок?..
Он ехидно посмотрел в мою сторону...
Назад ехали молча. Говорить было не о чем, и каждый думал о своём. Никита вёл машину плохо: то рвал с места, то, наоборот, тормозил, причём очень резко – там, где этого и не требовалось… Подъезжая к дачам, вообще свернул не на ту дорогу… которая увела нас в лес, в сторону другого посёлка. Виктор попросил остановить машину и поменяться с Никитой местами… Сел за руль, повернул машину, но не полностью, а так, что она стала поперёк дороги… – нажал на газ и рванул в лес…
– Так короче будет..., – как бы оправдывался Виктор.
Но по его поведению было видно, что делает он это назло, – но только кому?.. Наверное, всем нам: я представляю, как мы его достали. Машина проехала ещё метров сто и остановилась. Ехать дальше по бездорожью было нельзя, тем более – неделей раньше прошли сильные дожди, и земля была наполнена влагой. Виктор жал и жал на педаль акселератора, закапываясь задними колёсами в податливую почву. Всем стало ясно – сели...
– Витя, ты сволочь! Зачем ты это сделал?.. – взмолилась Лара. – Ведь ты знал, куда ехал… Ты это всё специально устроил!.. Откройте дверь! Я пешком до дома дойду, – а вы оставайтесь здесь, с этим сумасшедшим, – пусть он вас в болоте утопит!.. У него ума хватит...
Она выскочила из машины и бросилась в лесную чащу, – её фигура то тут, то там мелькала среди стволов деревьев.
– Остановись, дура!
Виктор сначала решил бежать за ней, но потом, оценив свои силы, - а он был ещё достаточно пьян… – вернулся к машине.
– Ребята, давайте вытаскивать! – и вновь занял место за рулём. – Ну, давайте, толкаем! Ань, а ты отойди лучше: без тебя справимся...
Он начал газовать, зарываясь в землю всё глубже и глубже, а мы с Никитой всё толкали и толкали автомобиль. Через некоторое время, осознав бесперспективность этой затеи, мы отошли от машины и уселись под деревом. Наступила гнетущая тишина. Виктор сидел, опустив голову на руль.
– Он, что, заснул там? – забеспокоился Никита. – Пойдём, посмотрим. – Эй!.. Ты чего? Уснул что ли?..
– С вами заснёшь!.. Вы мёртвого поднимете… Как же вы все мне надоели..., – выдавил из себя Виктор, выходя из автомобиля.
Он начал ключом закрывать двери, при этом предварительно погасив фары.
- Всё, финита ля комедия… я – домой, а вы..., как хотите?!.
Фары погасли. Наступил полный мрак. Затем глаза стали привыкать к темноте и появились первые силуэты, - это были стволы деревьев, кусты... Рядом стояли Аня с Никитой, Виктора с нами не было… Он, словно растворился в предрассветной мгле…
Домой шли молча. Настроение было подавленным. Наверное, каждый из нас хорошо понимал, что детство уже закончилось, да, и дружба висела на волоске. А то, что нас ещё сближало, кроме как безрассудством не назовёшь. Мы держались за любую ниточку, которая связывала нас с прошлым, но видно, что это было уже бесполезно: не успевали мы связать нить в одном месте, как она рвалась в другом, – надо было осознать это и принимать действительность, как она есть. А действительность состояла в том, что мы стали взрослыми, хотя поступки наши чаще напоминали детские шалости. Взрослость – это уже совершенно другая жизнь. Жизнь, в которой нужно отвечать за каждое своё действие, брать на себя ответственность за каждый свой поступок.
В полдень, когда я ещё спал, ко мне пришёл Никита и позвал помогать вытаскивать машину, которая так и простояла в лесу целую ночь...
2015 г.+к