Идею этого произведения подсказал А. Михельман.
ПРОЛОГ
Я – мизантроп. Предпочитаю одиночество многолюдному сборищу. Мои друзья часто сердятся на меня, когда устраивая в городе вечеринку с танцами, музыкой и угощениями и приглашая меня, получают категорический отказ. Они частенько тратят немало стараний, чтобы я провёл с ними приятный вечер. Но для меня это немыслимо. Чего ради идти на вечеринку и там танцевать с другими девушками, раз ЕЁ не будет рядом? Стоит ли пить и угощаться, а после петь с друзьями под гитару, раз ОНА этого не услышит? И зачем портить настроение приятелям своим унылым видом и пессимистическим настроем, от которого я в последнее время не могу отделаться, всё чаще вспоминая о НЕЙ. И почему время не лечит? Почему с каждым годом становится только больней?
Пошёл уже седьмой год, как её нет рядом… До свадьбы оставалось всего пять дней, когда она позвонила. Мы долго болтали по телефону, смеялись, обсуждали планы на будущее, она обещала приехать… Её сбил в тот же вечер какой-то негодяй, который скрылся с места аварии. Судя по траектории движения – следам, которые оставили на дороге колёса машины, водитель находился в сильном алкогольном опьянении… Так для меня всё кончилось, а мечты мои растаяли, как дым, вместе с надеждами и планами на будущее с НЕЙ. Потом был морг, опознание, её окровавленное обезображенное тело. Хоронили Евгению в закрытом гробу…
Куда мне теперь идти? Зачем? Слушать утешения своих друзей? Господи! Уж лучше бы они злились на меня, когда я пью вечерами без перерыва. А не жалели с утра до позднего вечера, беседуя только с моим пьяным телом, в то время, как душа не слышит их, потому что бродит с НЕЙ по небольшой сельской дороге рядом с заброшенной церквушкой, недалеко от места той, произошедшей некогда аварии, изменившей всю мою жизнь.
С тех пор, как погибла моя невеста, я стал замкнут и нелюдим. И всё чаще ловлю себя на мысли, что ненавижу всё человечество. Ненавижу живых, в то время, как она мертва.
Я часто сижу в одиночестве вечерами в раздумьях о том: почему всё в жизни так нелепо? Её нет, а убийца на свободе. Возможно он, полный жизни и сил, наслаждается радостями этого мира. Он ест, пьёт, веселится и не мучается угрызениями совести. Я же, как живой труп, влачу своё жалкое существование, сам не зная зачем… Но сегодня всё будет по-другому. Я пригласил к себе в дом гостей, потому что мне есть что им сказать…
- Серия загадочных убийств буквально захватила наш город и близлежащие окрестности, - вещал корреспондент с экрана, - Убийца неуязвим и не оставляет следов. Никаких улик. Никаких зацепок. Полиция абсолютно сбита с толку.
- Альфред! Альфред! – позвал я слугу, выключая телевизор, - Всё ли готово к приёму гостей?
Уже вечереет. Сумерки сгущаются в комнатах этого унылого строения, за последние годы ставшего свидетелем моего уединённого отшельничества. Некогда этим загородным домом владел мой дядя. Мне же усадьба досталась в наследство после его смерти. В своё время данная постройка была собственностью князей Потоцких – моих предков. Дядя Юрий, упомянутый мной, выкупил её в 90-е годы прошлого столетия и отремонтировал…
Дворецкий Альфред, шаркая ногами, зажёг свечи. Я не люблю электрического освещения. Оно мне действует на нервы… Что сказать про моего слугу? Он уже совсем состарился и напоминает иссохший мешок с костями.
- Сколько тебе лет? – спрашиваю я, вспоминая россказни дядюшки, который уверял, что этот «ходячий антиквариат» служил якобы ещё его прапрадедушке до революции.
- Много, - отвечает тот, старческим скрипучим голосом, немного смущаясь.
- Не хочешь, не говори, - притворно ворчу я, про себя же посмеиваясь над упомянутой легендой о слуге-долгожителе, которая всегда вызывала у меня сильное недоверие.
Эх, дядя, дядя! Любил ты приврать в рождественский вечер за бутылкой хорошего вина… Хотя зачем вспоминать нелепости, когда тело его уже давно покоится на местном кладбище в двух километрах от данного места. Лежит он теперь в холодной могиле. А я представляю его ясно до сих пор, как будто видел только вчера…
Сентиментальный был старик! Глаза его частенько увлажнялись, а по щеке катилась слеза, когда он, вспоминая семейные хроники, рассказывал окружающим о великих деяниях наших предков. Бедный одинокий вдовец! Он сам готовил себе рождественские подарки, ведь у него не было никого, кто бы мог о нём позаботиться. Никого, кроме меня. А я частенько пренебрегал своими родственными обязанностями, заглядывая только на часок… Огни новогодней ёлки горели, как его воспоминания, пылая, словно тысячи свечей. И мне казалось, сидя у него вечерами, что он, как ребёнок радуется памятным дням и дарам прошлого.
Умер он тоже в рождественскую ночь… Когда его хоронили, мне вдруг пришло в голову, что старик, впервые за много лет, наконец, вышел на свежий воздух «прогуляться», потому что в последнее время перед смертью не высовывал носа из дома, проводя дни и ночи в душном помещении. Его повезли под звуки траурного марша по той самой дороге, по которой мы вместе частенько ходили с ним тогда, когда я был ещё ребёнком. Только в те времена, которые всплывают в моей памяти, светило солнце, а деревья радостно шевелили своей листвой. Но в день похорон стоял лютый мороз и уныло маячили перед глазами, заваленные снегом, холмы.
Да! Его повезли по той самой дороге, по которой он некогда бегал со мной наперегонки. Но только на этот раз никто не спешил, и везли его медленно. А после не так уж много плакали, зарывая его в глубокую землю. Теперь он справляет своё вечное рождество и никогда не вернётся ОТТУДА, потому что на могилу его набросали слишком много тяжёлых камней…
- Альфред! Принеси-ка из погреба несколько бутылок вина, - прошу я старого слугу.
- Ни за что не пойду, Виктор Максимович, - испуганно отзывается тот, после поясняя причину своего отказа, - уже стемнело. Я не хочу спускаться в погреб именно в этот вечер. Ведь сегодня годовщина смерти княгини Елены – вашей прабабки. Разве вы не знаете, что скончалась покойница именно в этом погребе? В этом самом месте она была зверски замучена красноармейцами во времена той далёкой и ужасной Гражданской войны. Я не пойду туда…
Ещё одна семейная легенда. Я усмехнулся, выслушав оправдания старого параноика и паникёра. Сколько уже глупых историй наплодила буйная фантазия моего дядюшки. Мало ему, ещё и слугу напугал до смерти.
- Ну пошли уже, сходим вместе, раз ты боишься. Уверяю тебя, что никаких привидений мы не встретим, - снисходительно предложил я боязливому старцу, после чего зашагал впереди него.
Дверь в погреб со скрипом отворилась. И Альфред, шаркая ногами, вошёл внутрь, держа свечу в руке. Её причудливое пламя высвечивало тени и полутени, скользя между рядами пустых бутылок.
Я несколько минут наблюдал за странным поведением моего слуги. Он то глядел на меня и откашливался, будто порывался что-то сказать, то брал с полки бутылки с вином, рассматривая и ставя их на место, как будто пытался тянуть время… Странно! Вроде бы только что не хотел сюда идти, а теперь не торопится поскорей выйти отсюда. Может решил, что представился удобный случай о чём-то поговорить?
- Ваше желание встретиться с друзьями несколько неожиданно для меня, - наконец промямлил хитрый старец.
- Ты это о чём? – задал я вопрос, действительно не совсем понимая этого человека.
- Так, не о чём, просто подумалось, - махнул Альфред рукой. - Но почему вы именно сегодня решили изменить своим привычкам, я имею ввиду ваше отшельничество?
- Есть причина, - коротко пояснил я, всем видом показывая, что не желаю откровенничать со слугой на данную тему.
В следующий миг мне почему-то стало жутковато. Наверное, просто атмосфера погреба действовала гнетущим образом. Я пристально посмотрел в лицо Альфреда. И вдруг мне на мгновение показалось, что лицо его преобразилось… только неприятным образом. Нос вытянулся, челюсть выдвинулась, а глаза загорелись странным огнём… На секунду я не на шутку испугался. Но ужас, объявший меня, вскоре сменился скептической усмешкой. Наверное, в полумраке просто разыгралось воображение.
- Идём, Альфред, забирай бутылки, а я понесу свечу, - коротко приказал я слуге.
Вскоре стол был полностью накрыт и со вкусом сервирован. Я всегда знал, что старый дворецкий князей Потоцких – истинный знаток своего дела. Теперь всё готово к приёму гостей. Для моей встречи с друзьями я выбрал отделанный в готическом стиле зал со старинными фресками на потолке и стенах – самое грандиозное помещение в здешних покоях.
Да! Обычно я отказывался от встреч с друзьями. Но только не теперь. В этот вечер я сам позвал гостей. И ожидал их с нетерпением, потому что мне было что им сказать…
Продолжение здесь http://www.proza.ru/2015/03/30/2252