По-разному мы относимся к лесу, по-разному чувствуем, воспринимаем его, по-разному используем в своих интересах. Одни видят в нём один лишь источник обогащения и безжалостно вырубают леса – легально или нелегально. Другие (их большинство) наслаждаются грибной и ягодной «охотой». Третьих (их сейчас немного) находят в лесной экосистеме наилучшие условия для морального отдыха и душевного успокоения.
И с теми, и с другими, и с третьими я постоянно встречаюсь в лесу. Радуюсь за тех, кто боготворит природу, ничего не могу сделать с лесными грабителями и глубоко сожалею о несовершенстве нашего лесного законодательства и какой-то тайной невозможности придать ему реальную действующую силу. Бывают у меня в лесу и совсем необычные встречи – с людьми, для которых лес был намного ближе, чем для нас, остальных, и для которых он стал чуть и не естественной средой обитания. Я писал об этих людях ранее в рассказах «Своя обувка», «Гроза кусачего гнуса», «Таинственная доска», «Леший» и др.
Конечно, эти встречи не убедили меня в наличии неких колдовских чар у отдельных знатоков леса. Но встречи в последующие годы давали повод для серьёзных раздумий на эту тему. Где добывают некоторые деревенские старожилы отличные белые – в пору, когда таких грибов (да и иных тоже) в округе и «в помине нету»! Тайну свою они никому не выдают, даже своим деревенским соседям. – «В лесу, – говорят. – Лес большой. В нём всегда всего хватает. Только знать его надо, почаще встречаться с ним, любить его. Он и раскроет тогда свои тайны.»
Мне доводилось иногда встречаться в глухом лесу и с такими знатоками леса. Идут с полными корзинами, а у меня ни одного гриба нет. Все леса в округе за день обошёл, километров двадцать накрутил, – всё везде пусто было. Что они (знатоки) выращивают грибы, что ли, подкармливая каким-то питательным зельем, прикрывают их ветками и листвой, чтобы не видно со стороны было? Может, – так и происходит. Только иные, деревенские, говорят, что всё же «наколдовывают» они грибы, «заговоры грибные» знают. Ходят, «наговаривают», а потом полные лукошки и носят, на зависть остальным, несведущим.
То, что в лесу можно вырастить свою собственную плантацию, в этом я несколько раз убеждался, странствуя по сечам и непроходимым дебрям в Лежневском районе, за Пежей. В 70-е годы я ещё довольно свободно перемещался по лесу и мог проходить за день десятки километров по лесным завалам и бездорожью. На огромной «молодой» сече, площадью в несколько квадратных километров, я ожидал больших сборов земляники, поскольку отдельные очажки её в какой-то год начали появляться среди разросшейся травы. Но ни в тот, ни на следующий год земляники там почему-то не было. По крайней мере, все мои скитания по травяному пространству не дали результатов.
И не только я пытался испытать здесь счастье ягодного сбора. Встретилась мне и целая группа сравнительно юных любителей земляники из Кохмы, направлявшаяся на эту сечу через Якимово. Пришлось их тоже разочаровать в ожиданиях. Но они всё же пошли на поиски. Может, им больше, чем мне, повезло, поскольку такая «бригада» могла «прочесать» значительно большую площадь. Может, им были знакомы тайны этой сечи, о чём мне они, конечно, не поведали. А одну тайну её я всё же раскрыл на следующий год, когда «срезал» дорогу через южную, возвышенную часть сечи до противоположного леса, где я надеялся побрать белые и боровики.
Иду по пояс в траве. Неожиданно попадаю в небольшую лощину, где трава была не такой густой. И среди неё сплошной земляничник, среди которого высвечивают крупные, спелые ягоды. Площадь ягодная была значительной – мне пришлось сделать более сотни шагов, чтобы обойти его. Ягод было не очень много, но в целом их хватило, чтобы наполнить мой трёхлитровый бидон. Это место явно было посещаемым, поскольку отдельные ягоды были уже кем-то сорваны, а листва в отдельных местах примята. Но больше всего меня удивило в находке то, что траву здесь явно неоднократно рвали, ибо сухие и уже перегнившие кучки её лежали в нескольких местах по краям ягодного пространства. Кто-то специально занимался здесь выращиванием лесной красавицы, создав искусственную земляничную плантацию среди многокилометрового моря травы. Возможно, она была и не единственной на этой сече. Видно было, что работали со знанием дела, надеясь, что в такую даль вряд ли заглянет посторонний любитель ягод. Редкие грибники же, странствующие по дальним лесам, обычно не имеют стремлений к ягодному сбору.
Ходить в те края за земляникой в последующие годы мне уже не пришлось. И только в конце девяностых я стал посещать эту сечу, но уже в поисках брусники, которая заполонила чуть ли не всё свободное от леса пространство.
Вот так одна из тайн ягодного леса была мной разгадана. Но вот «грибные тайны» мне так и не удалось раскрыть. И, в частности, выяснить фундаментальное значение чисто обструганной доски в качестве магического инструмента воздействия на биологические объекты (см. рассказ «Таинственная доска»).