С годами память все чаще обращается к детству,проведенному в довоенном Коврове. Как ни странно, то время помнится ярче и отчетливей, чем в последующие годы. Порою возникает ощущения, будто прожил некоторое время в каком-то другом, параллельном мире.
Крепко в памяти держится существовавшая тогда традиция. Не знаю, кто первым его "узаконил", возможно, завезли ее ковровчане из Петербурга.Безусловно, старожилы помнят это действо, напоминающее ритуал.
Речь о вечерних прогулках горожан по строго определенному маршруту и в определенное время года. В основном- когда заканчивалась посадка садово-огородных культур. После долгой и холодной зимы люди выходили на улицу и словно демонстрировали, что они живы и здоровы, чего желали и остальным. Кроме того, идя под руку, пары демонстрировали, что в доме у них мир и благоденствие.
Маршрут начинался с любой точки мнимого"кольца". В северном направлении оно заканчивалось на углу улиц Большой Базарной ( ныне-"Правды") и Абельмана. Затем шествие разворачивалось и продолжалось в обратном направлении - вдоль старого бульвара, под кронами огромных тополей. Далее- поворот около мужской гимназии, и поток устремлялся на центральную аллею КЭЗа. Ворота парка в то время были открыты настежь.
Существовал и второй поток, он двигался в обратном направлении (как-бы по по часовой и против часовой стрелке). Хорошо помню, как бабушка с дедушкой надевали праздничную одежду, а дед еще неизменно водружал картуз, который чуть приподнимал над головой свободной рукой при встрече со знакомыми.
Как правило, в ритуале участвовали уже пожилые люди хорошо знавшие друг друга(сейчас, конечно их нет в живых)
В наступающих сумерках звучал духовой оркестр под управлением всем известного дирижера Лебедева. Располагался он в центре парка в раковинообразном строении напротив которого выло установлено много лавочек. Оркестр исполнял старинные вальсы и музыка действовала на людей умиротворяюще. Что-.
то щемяще-трогательное было в этом таинстве.
Обычно в ту пору неистово цвела буйная сирень, ее сладковатый, одурманивающий запах заполнял маленькие улочки и закоулки. На темнеющем небе стрижи с пронзительными криками прочерчивали замысловатые трассы, ловя зазевавшуюся мошкару. Гнезда они строили на облюбованном месте, под крышей двухэтажного каменного здания, где раньше располагалась центральная городская аптека. Сейчас здесь хозяйственный магазин и ряд мелких городских учреждений.
На входе и выходе бульвара работали продавщицы мороженого в ослепительно-белых накрахмаленных передниках. Продажа представлялась неким священнодействием. Сначала в круглый стаканчик закладывали круглую вафлю, на которой значилось чье-то имя, затем ложкой из бака его заполняли сладкой массой, а сверху накладывали такую-же вафлю.Нажимая на поршень продавщица выдавливала круглый брикетик. Мороженое брали осторожно, двумя пальцами. Особенно было приятно, когда на вафлях красовалось твое имя.
На бульваре стоял павильон, выкрашенный в голубой цвет, где всегда было свежее бочковое пиво. Как ни странно, не помню, чтобы в толпе встречались выпившие. На весь город было достаточно одного милиционера Москвина, которого ковровчане боялись, но уважали.
... Когда я вернулся в Ковров в 1941г., эта традиция была забыта.Правда, кто-то по маршруту продолжал фланировать, но в основном- студенты, приехавшие домой на каникулы.
Теперь Ковров стал крупным индустриальным городом, население резко увеличилось, и ритуал окончательно забыт. А жаль...