Петька и сельское хозяйство

Виктор Прутский
Пришел  сосед Петька и сказал, что у него нет уже никаких  сил смотреть, как мучаются люди в деревне: у многих сельчан работы нет, а если есть, то за неё не платят. А если платят, то копейки.

- Разве так можно?
- Ты у меня спрашиваешь?

- Я, Пантелеич, ни у кого не спрашиваю. В том-то и дело, что спросить не у кого. Государство знает, что в хозяйствах творится бардак, но ничего сделать не может, потому что хозяйства принадлежат акционерам. Акционеры тоже видят бардак, но по старой памяти считают, что порядок должно навести государство. Замкнутый круг. Но кто-то же должен его разомкнуть!

- Как?

Петька выдержал длинную паузу, как это делают выдающиеся ораторы, чтоб следующие слова запали в душу слушателей навсегда, и сказал:

- Не знаю.

Видя моё разочарование, продолжил:

- Вообще-то есть несколько вариантов решения проблемы. Если хочешь, я их изложу.
- Охотно послушаю.

Сосед снова помолчал для солидности и начал:

- Вариант первый: надо ежегодно избирать нового руководителя. Не маши рукой, выслушай сначала.  Замечено, что если человек побыл в должности директора хотя бы год,  он успевает построить себе особняк и купить  хорошую машину. Учитывая, что в деревнях осталось не так много народа, надо всем дать возможность поруководить по очереди.

Вариант второй, более трудный:  поставить во главе хозяйства компетентного и честного руководителя. Трудный потому, что где ж его взять? Можно, конечно, как на заре российской цивилизации, пригласить варягов из Скандинавии, но в этом случае риск тоже  немалый: сейчас ведь другая эпоха, и никто не возьмется предсказать, что  случится раньше – варяги научат нас честно работать или мы их – пить и воровать.

Третий вариант и вовсе фантастический: акционеры вдруг осознаЮт, что хозяйство принадлежит не государству, а им самим, и воруют, они, значит,  друг у друга;  утром все как один выходят трезвые на работу и начинают трудиться в поте лица. Государство, видя такое дело, начинает селянам всячески помогать, и они  быстро догоняют и перегоняют Америку…

- Всё?
- Пока всё.

Я заметил соседу, что варианты неплохие, однако не быстрые, а людям хочется  мгновенных изменений. И вообще, говорю, почему это ты, поселковый человек, озаботился сельским хозяйством? Уж не собираешься ли внести свою лепту в его развитие?

- Почему бы нет? – сказал Петька.
- И по какому же варианту – в порядке очереди или как варяг?
- Зря смеешься. Я не так далек от сельского хозяйства, как ты думаешь.
 
И он стал перечислять свои  многочисленные неразрывные связи с землей. Копка грядок на усадьбе – раз, выращивание картошки – два, а в советское время даже принимал участие в сельхозработах. Не говоря уж о том, что в детстве любил лазить по чужим огородам.

- Ты забыл еще указать такой вид связи с сельским хозяйством,  как потребление её продукции, - сыронизировал я.

- Вот ты, Пантелеич, всё шутишь, а я ведь серьезно. Ты, наверное, думаешь, что я хочу стать директором…

- Ну что ты! С твоим опытом – и директором? Меньше чем на замминистра я бы на твоем месте не согласился.

Петька склонил голову набок и смотрел на меня с той улыбкой, которая означала: «Ну и зануда ты, Пантелеич!  Дашь наконец  сказать или нет?» – «Ладно, говори», - так же молча разрешил я.

- Спасибо, - вслух поблагодарил Петька. - Так вот. Я назвал тебе  три способа поднять сельское хозяйство. Но есть ещё и четвертый. Он заключается в силе личного примера. И этот пример покажу я. Чего ты улыбаешься? Тут весь секрет в том, что оздоровление должно идти не сверху (сам видишь, что сверху ничего у нас не получается), а снизу. Поэтому я иду в хозяйство не директором, а, скажем, скотником. И вот прихожу я в коровник и, как в третьем варианте,  начинаю работать. Честно и добросовестно. Конечно, это не просто. Доярки косятся: что это, мол, с новеньким – работает и работает, не заболел ли? Чтобы понять, в чем дело, мужики бегут за бутылкой и предлагают выпить. Но я отказываюсь! И это самый ответственный момент, потому что мужики, оправившись от шока, решают меня побить. Но я всё выдерживаю, не жалуюсь ни директору, ни участковому, а продолжаю работать так же упорно. А когда после смены иду домой, ничего  с собой не прихватив, ферма переживает второй шок.

На второй день обо мне шумит вся деревня. Посмотреть на странного работника приходит даже бригадир животноводства, которого на ферме не видели уже месяц. За ним потянулись зоотехник, ветврач, другое колхозное начальство. Доярки причепурились, потребовали новые косынки и халаты, а чтобы всё это не пачкалось, заставили скотников убрать навоз. В чистое помещение приятно и специалистам зайти, они теперь находятся на ферме постоянно, и в короткое время надои увеличиваются вдвое. В кои веки животноводы получают зарплату. А директор, поняв, что  предприятие может работать рентабельно, начинает думать не только о себе, но и о людях. В результате хозяйство прочно становится на ноги. И однажды мужики, обедая в чистой и теплой бытовке, говорят мне, потупив взор: «Ты уж, Петя, извини нас за тот первый день…»

Петька замолчал, ожидая моей реакции.

А я не знал, что сказать. В моем воображении почему-то возникла Жанна д’Арк, и я подумал, что если хрупкая французская девчонка силой личного примера  спасла страну, то почему Петьке, здоровому мужику, не поднять колхоз? Но…

Петька же, не дождавшись  никакой оценки, грустно промолвил:

 - Я только одного боюсь: кто меня примет? В хозяйствах своих людей девать некуда…