Каллиграф
"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог"
I
День был самый обычный. Как обычно, сидел каллиграф за своим столиком у входа на рынок — с восхода солнца и до полудня. В августе у каллиграфа, считай, нет работы, мало желающих на рынок ходить. Четверг — пустой день всему рынку, покупателей нет, одни продавцы. Народу на рынке не было вовсе. Просто подойти, парой слов перекинуться, и то некому. Скука и жара несусветная.
Каллиграфа уже совсем разморило от жары и безделья, когда к нему за столик, напротив, подсела юная женщина — мусульманка. Вся укуталась в покрывала, видно только глаза — голубые, как небеса.
Повезло. Любовные письма писать просто, и на плату за них не скупятся, особенно такие, как эта.
Короткое послание. Каллиграф дорисовал последний завиток буквы, перечитал письмо заново, выискивая недоделки своей работы:
«Я создана для тебя. Я ждала, ждала, сколько могла. Больше ждать не могу. Не могу жить без тебя. Я приду в полночь и уже не уйду».
Сойдёт. Небрежным, отработанным жестом подал письмо незнакомке.
На столике лежала монета. Женщина спокойно уходила прочь.
— Эй! А письмо?..
стр.2
— Доставлено.
Сначала он растерялся, потом стало страшно.
Вы смотрели в глаза безудержно любящей женщине? Вы слышали этот голос, полушепот, непреклонный в своей убежденности? То-то.
Он что, просил? Каждому своё. Всем своё место. Его место — от всех в сторонке. Там, за спиной, за стеной, бурлит жизнь, продают-покупают, а он — у самого входа,
но с другой стороны. Так в тенёчке и отсиделся. Всегда на людях, всегда один. Сорок пять минуло, не до шуток. Жизнь прожита, поздно менять.
Что еще нужно? Свой угол имеется, домик с крохотным садом, в наследство остался после смерти сожительницы. На хлеб всегда заработает. Женщины? Да сами найдутся,
есть куда бегать. Любить не просит, не юнец безусый. Зачем ему это?
Она ведь не шутит. У кого из знакомых нашлись бы лишние деньги — оплатить такую актрису? Нет, так не шутят. Незачем. Нда...
И что теперь?.. Чёрт его знает, может всё только привиделось?
стр.3
II
Солнце зашло. Пятница наступила. Разгорелась на небе первая звездочка. Близится полночь.
Он хорошо подготовился к встрече. Накрыл стол — во дворе, в сени дерева. Так, ничего лишнего — прохладное лёгкое вино, фрукты, сладости. За час он ее уговорит — не делать глупости, вернуться домой, пока не видели. Не зря столько раз записывал под диктовку чужие мысли и чувства, все слова нужные сами нашлись, применительно к случаю. Сидел, свою речь смаковал. Тон подбирал — по-отечески нежный и строгий.
Конечно, ни черта не вышло из этого.
Она просто прошла сразу в дом, даже не взглянув на него, со всеми его приготовлениями.
Он еще посидел за столом — дурак дураком — хотя и недолго, и пошёл выгонять незваную гостью.
Он увидел её со спины. Женщина была занята, по-хозяйски перебивала подушку на разобранной постели. Аккуратно сложила все свои покрывала поверх крышки его сундука. Остальная одежда ничего не скрывала, шёлк прозрачен. Всё, что ему нравится в женщинах, всё — на своём месте.
Она почувствовала его взгляд, обернулась и улыбнулась. И он сразу понял, что ничего ей не скажет, ничего из надуманного.
Женщина улыбнулась и сняла с себя все одежды. Что ещё оставалось? Он тоже.
стр.4
— Тебя как зовут?
— Зачем тебе имя? Тебе мало меня?
— Имей совесть. Всех зовут как-то.
— Вот и зови, как хочешь зови.
— Гм...
— Без имени я тебе неприятна?
— Извини. Просто непривычно как-то. Мало, что девушка, ещё и без имени.
— У тебя были женщины, все — с именами. Ты лица их помнишь? Меня не забудешь.
— Гм... Ты это... Есть будешь?
День пролетел, и не заметил. Господи, как хорошо, знать, что тебя ждут дома, что снова наступит ночь, и всё будет снова.
стр.5
III
В это невозможно поверить, но липкая кровь на простыне — несомненна.
А вы что бы подумали?
— Извини, сегодня у нас какой день? Пятница?
— Нет, милый, суббота. Ночь пятницы была вчера.
— Это ведь не первая ночь...
— Со мной так будет всегда. Завтра будет всё так же.
— Кто ты?
— Женщина. Просто женщина.
— Сам вижу, не мальчик. Да откуда ты взялась на мою голову? Таких, как ты, на земле не бывает.
— Значит, бывают на небе. Успокоился?
— Господи, ну не может этого быть!
— Почему? Для Него всё возможно.
— Кто ты?
— Сам знаешь.
— Гурия? «Все достоинства семидесяти двух девственниц воплощены в одной — вечно юной, вечно девственной». Господи-боже... Я же — христианин!
— И что? Каждому свой рай уготован?
— Но гурии предназначены в награду праведникам — в раю. Я что, уже умер?
— Нет. Успокойся.
— Тогда почему ты здесь, со мной?
— Я создана для тебя.
— Господи, да за что?!
— Ты не писал доносов.
стр.6
— Да писал бы! Всё, что угодно, лишь бы платили.
— Не по намерениям судят, значимы только поступки.Ты даже не представляешь, сколько радости принёс людям своим ремеслом. Сколько раз обливались слезами от счастья, перечитывая любовные письма, писанные твоею рукой, знаешь? Да большего праведника не сыскать по всему побережью.
— Я жил во грехе! Я спал со вдовой.
— Она была с тобой счастлива. Разве что, на тебя не молилась. Даже пред самим Господом не за себя, за тебя просила.
— Ну, не знаю... Я посты не все соблюдал.
— А поститься велел вам Господь, не служители Церкви? Смирись, опусти глаза долу? Не найти Бога — у себя под ногами.
— А спать с тобою не грех?!
— Не знаю. Я тебе предназначена. Я создана для тебя. В чём грех? Если грех — только мой.
— Что с тобой будет за это?
— Не нужно об этом. Не знаю. И знать не хочу.
— Тебе было больно?
— Любить всегда больно.
— Гм… Как там на небе?
— Зачем знать заранее?
— Ты права. Конечно, права... Тем более, что ты уже всё изменила, все предначертанное.
— Прости. Я хотела, как лучше. Я, правда, не могла больше ждать.
— Дурочка. Променять рай на старика... Ну что ты плачешь? На кой мне их небеса, когда ты рядом? Иди сюда.
Что с неё спрашивать? Женщины. Отдать всю вечность с любимым в раю за сегодня... Да.
стр.7
***
Ей было отпущено всего ничего. Малярия не для небесных созданий, сгорела за ночь. На сороковую ночь, перед самым рассветом, гурия вернулась на небо. Или куда там еще...
Каллиграфа уже никто на небе не ждет.
И что? Что мы знаем о жизни и смерти...
10.10.10
стр.8