Глава 6
Ее привели в красивую, обитую шелковыми узорчатыми тканями комнату, большую часть которой занимала кровать. Александра похолодела и не потому что окно в спальне было открыто настежь, нет, ее ужаснула мысль о том, для кого ее только что искупали и, не позволив надеть нижнее белье, облачили в это фривольное платье. В ногах появилась слабость, на сегодня ей и без того приключений было больше чем достаточно, а тут вдруг еще одна напасть.
Несколько минут ничего не происходило и девушка уже порядком устала бояться и переживать. И тут дверь плавно отъехала в сторону и на пороге появился господин Рэйнольф. Он посмотрел на свою рабыню, как показалось той несколько удивленно, будто не ожидал увидеть ее в своей спальне.
– Ты что сопротивлялась? – Спросил он глубоким, бархатным голосом, в котором совершенно не было никакого гнева или злости.
– А должна была? – С вызовом парировала Александра, а потом только поняла, что вопрос этот он задал из-за кандалов, которыми ее сковала старуха.
Рэйнольф хмыкнул, прошел мимо девушки, присел на кровать и налил себе вина, оглядывая невольницу.
– Ох уж эта Фатэ, думала угодить господину?.. – Он поднял хрустальный бокал, отпил вина и подошел к Александре, ухватил ее за волосы, откинул назад голову и прижался к ее губам, с силой раздвинул их, встретив сопротивление, и влил глоток хмельного напитка, затем, не отпуская, еще и еще раз. Девушка закашлялась, поперхнувшись, почувствовала как намокает платье от пролитого вина.
– Ну вот, испортили платье… – Едва отдышавшись, проговорила она.
Мужчина рассмеялся и махнул рукой.
– У тебя будет сотни платьев, нечего печалиться об этой тряпке, сегодня я все равно порву твое платье в лоскуты.
Александра отступила, испуганно взглянув на высокого, статного мужчину. При их первой встрече в медблоке Рэйнольф показался ей старше, сейчас она видела, что он молод и красив, наверное даже слишком красив, а еще опасен. От него веяло первобытной, какой-то древней и дикой уверенностью в превосходстве над ней. Он всем своим видом показывал, что женщина, стоящая перед ним, сдастся ему, вопреки своей воле и гордости, даже если ему придется сломать ее, взять силой, сокрушить и даже разрушить. Тело содрогнулось, будто сквозь него пропустили заряд тока, а по спине потекли капельки горячего пота.
– Нет! – Выкрикнула она, чувствуя нарастающую панику. – Вы не тронете меня!
– Что?! – Он захохотал. – Какая-то рабыня будет мне указывать, что делать? Ты кем себя возомнила? А ну иди сюда! Я выбрал тебя, ты станешь моей наложницей, возможно лишь на эту ночь, но если постараешься мне понравиться, то может быть я буду хотеть тебя немного дольше. Кстати, это избавит тебя от работы на кухне, при условии, что ты будешь хорошо трудиться в моей спальне.
– Скот!
Несчастная попыталась сбежать, но ее схватили сильные руки, прижали к широкой, крепкой груди, буквально вдавив в тело этого надменного и наглого парня. Его красиво очерченный рот прильнул к нежным губам девушки, прозрачные, голубые глаза, казалось, гипнотизировали, не позволяя шевелиться, густая челка его иссиня черных волос мягкой волной упала на ее лоб. Александра застонала, ни в силах отвести взгляд от этих невероятных, гипнотических глаз, приоткрыла рот, пропуская его жаркий язык, подалась вперед, ощущая его руку на своей груди.
– Сладкая… – Прошептал Рэйнольф, лишь слегка отрываясь от ее чуть припухших после долгого поцелуя губ.
– Не угадал! – Александра со всего маху впечатала свое колено в его пах и резко отпрыгнула. Драться ее учил дядя – десантник, он боялся за племяшку, и как ей когда-то казалось, перебарщивал со своими фобиями, видя в каждом незнакомце врага, насильника и похитителя.
– Да как ты посмела!.. – Прошипел Рэйнольф, согнувшись, но не упал, а начал медленно разгибаться. – Ну я тебе сейчас…
Он не договорил, Александра с разбегу врезала ему в грудь с ноги, сильные руки перехватили ее удар, но девушка будто того и ждала. Воспользовалась его блоком как опорой, подскочила и с раскрутки врезала пяткой в челюсть (хорошо что Фатэ позволила надеть туфли, сейчас прочный каблук сослужил прекрасную службу). Тело грузно рухнуло на пол. Парень отключился и должен какое-то время проваляться без сознания. Девушка перекатилась по полу после удачно проведенного приема, поджала ноги и переместила скованные руки вперед, благо длинна цепочки позволила это сделать без проблем, прыжком поднялась, заметалась по спальне в поисках выхода, но не смогла открыть дверь, замки в этом дворце были какими-то сказочными невидимками.
– И ты думала, что я сдамся, после того, как ты ножкой тут пару раз махнешь?
Александра вздрогнула, резко обернулась и увидела, что Рэйнольф уже поднялся на колени, потирая скулу, смотрит на нее с холодной яростью, не обещавшей прыткой невольнице ничего хорошего. Стрелой девушка метнулась к окну, легко запрыгнула на подоконник.
– Стой, с ума сошла?! – Вот теперь он по-настоящему испугался, рванул к сумасбродке, пытаясь задержать, но было поздно, Александра, не раздумывая, сиганула вниз. – Идиотка! – Понеслось вслед за ней, падающей в темную бездну.
Ветки дерева здорово задержали падение, все-таки это был третий или даже четвертый этаж. Ободрали кожу конечно, но все-таки не позволили разбиться. Александра цеплялась за ветви, пытаясь хотя бы немного обезопасить себя от слишком жесткой посадки, наконец шлепнулась на недавно вскопанную, а поэтому очень мягкую землю, вскочила на ноги и понеслась прочь от дворца. Нужно было найти укромное место, спрятаться там, переждать облаву, по возможности избавиться от кандалов и постараться выбраться за дворцовые стены, а там затеряться в городе среди людей и попытаться найти помощь. Кто знает, возможно удастся привлечь общественность, подключить правоохранительные органы, в конце концов обратиться к их императрице, вроде говорили, что она справедливая и добрая, должна же хотя бы из солидарности помочь похищенной инопланетянке освободиться и вернуться на родную планету. Перспектива казалась весьма реальной и это придало беглянке сил. Она зайцем петляла по небольшому парку, добралась до ручья, вмиг сообразив, что это место ей знакомо, скинула туфли, пробежалась по воде, выбралась на большой камень, что лежал у берега, обтерла ноги уже изрядно истрепанным, грязным подолом некогда белоснежного платья, вновь надела туфли и постаралась отпрыгнуть от камня как можно дальше. Теперь она точно знала, где находится, побежала, снова путая следы, к темным ребрам решеток, за которыми расположился зверинец. Не без труда, мешали скованные руки и слишком длинное платье, забралась на ограду и спрыгнула вниз, быстро нашла постройки, где хранили корма и инвентарь, замела старым веником следы, присыпая их подсохшим, но все еще сохранившим свой «аромат» конским навозом, и наконец-то смогла упасть в душистое сено и отдышаться. Если по следу пойдут собаки, то теперь им будет сложно отыскать беглянку. Александра блаженно закрыла глаза, полежала несколько минут, потом начала закапываться в копну, чтобы окончательно скрыть свое присутствие. Она еще не знала, как сможет миновать серьезную охрану дворца, но надеялась все-таки найти выход, сейчас же она слишком устала, чтобы планировать такой серьезный побег. Нужно переждать день, собраться с силами, а следующей ночью попробовать выбраться в город, к тому же вряд ли они будут искать ее в зверинце, по логике любой беглец помчался бы сразу к дворцовой стене, пытаясь сбежать, воспользовавшись эффектом внезапности.
«Там сейчас, наверное, уже всех на уши поставили» – Хихикнула про себя Александра, поглубже зарываясь в сено, чтобы завтра, когда работники начнут ворошить копну, они не достали ее вилами.
План казался превосходным, к тому же, судя по отсутствию каких-либо звуков, исключая конечно крики, рыки и скулеж обитателей зверинца, сюда погоня так и не добралась. Девушка согрелась и даже не поняла, когда сон сморил ее.
Громкие голоса, раздавшиеся снаружи, казалось, разбудили сразу, но когда Александра чуть разобрала сено, то увидела, что сквозь щели в крыше сараюшки пробиваются первые, еще не яркие лучи восходящего солнца, вернее Леды, так здесь называли дневное светило.
– Эй! – Раздалось у входа. – Слышишь, беглянка?!
Девушка затаилась, но едва не вскрикнула, когда увидела отвратительную морду какого-то жуткого монстра, заглянувшего в сарай. Зверь, напоминающий невероятно огромную летучую мышь, повел раздвоенным мокрым носом, втягивая воздух, при этом каждая половинка этого странного органа шевелилась отдельно. Остроконечные, огромные уши колыхнулись и существо ощерило частокол острых желтоватых зубов, гортанно зарычало, показывая длинный язык, змеей извивающийся во рту. Маленькие, злобные глазки чудовища бессмысленно таращились на груду сена, где пряталась беглая рабыня.
– Считаю до трех! – Теперь Александра не сомневалась, что с ней разговаривал Рейнольф. – Если не выйдешь, спущу «собачку» с цепи и пожелаю ей приятного аппетита.
Звякнуло железо, натягиваясь, зверь взвизгнул жалостливо и осуждающе, но подчинился и исчез из проема, давая невольнице возможность выйти из сарая.
– Раз! – Наигранно вздохнув, проговорил насмешливый мужской голос.
Александра не стала дожидаться продолжения счета, все было очевидно, ее обнаружили и доводить дело до «трех» не имело никакого смысла. Девушка вышла из сарая, глянула на всадника, восседающего на превосходном, породистом жеребце. Отшатнулась от чудища, до предела натянувшего цепь и явно желавшего получить успешно найденную беглянку на завтрак. Рейнольф дернул монстра так, что здоровенный зверь кувыркнулся через голову, взвизгнув, припал брюхом к земле и сразу же затих. Выглядел он точь-в-точь как летучая мышь, только рук-крыльев у него не было, вместо них тело поддерживали искривленные, какие-то корявые лапы, оканчивающиеся тонкими пальцами с огромными не по размеру когтями. Да и воняло от черно-коричневой шкуры так, что девушку передернуло.
– Ты умело спутала следы, собаки тебя бы точно не нашли. – Похвалил Рейнольф. – Но квертс работает не по физическому следу, а по тонким энергетическим всплескам, так что ты проделала конечно огромную, но совершенно бесполезную работу. Иди сюда!
Он протянул руку. Александра безропотно подошла к хозяину, тем более, что цепь от чудовища уже передали работнику зверинца и он потащил упиравшегося квертса обратно в клетку. Рейнольф подхватил девушку и не посадил, а грубо перекинул поперек седла, поехал обратно к дворцу.
Она думала, что господин сейчас потащит ее в спальню, но отчего-то ему приспичило остаться на конюшне. Невольница была бесцеремонно сброшена на землю. Она с кошачьей грацией приземлилась на четыре конечности, тут же проворно вскочила на ноги и попыталась убежать, но ее поймали. Рейнольф подхватил сопротивляющуюся пленницу, подтащил к длинной, широкой лавке, уложил на нее животом, цепь от рук сильно натянул, зацепив ее за крюк, видимо специально прочно и глубоко вбитый в древесину.
– Что вы собираетесь делать?! – Нервы сдали окончательно, когда мужчина порвал платье на спине, обнажая дрожащее тело невольницы.
– Уму разуму тебя учить буду, чтобы неповадно было больше из окон сигать, а перед этим еще и на хозяина ногу поднимать! – Спокойно объяснил он, вошел в конюшню и сорвал со стены первую попавшуюся нагайку.
Порол несильно, видимо не хотел совсем измучить и без того израненную после падения на жесткие ветки, изможденную ночной беготней девушку. Но Александра впервые получала такое наказание и ей казалось, что кожа покрывается ожогами. Она закусила губу до крови, стараясь сдержать крик и слезы, только приговаривала про себя: «Держись, не раскисай, не сдавайся! Этот скот не увидит мою слабость, только не сейчас!»
– Смотрю сдаваться ты не умеешь! – Рейнольф обошел свою жертву, приподнял ее голову, больно ухватив за подбородок. Она ожгла его злым, гордым взглядом и не нашла ничего другого, как смачно плюнуть в лицо мучителя.
Ни слова не говоря он отвесил ей пощечину, одну, другую, третью, бил в полсилы, но и этого хватило, чтобы голова девушки моталась из стороны в сторону, рискуя сорваться с шеи. Подошедший слуга, вызванный господином ранее, застыл в немом ужасе, наблюдая за сценой жестокой экзекуции.
– В подвал ее! – Рыкнул Рейнольф. – Подвесить к потолку, не кормить и не поить, пока я лично не позволю!
Он спустился в камеру к своей пленнице только следующим вечером. Надеялся найти ее сломленной и покорной, но взгляд, который она подняла на него, ожег словно хлыст, столько непримиримой ненависти было в нем, что оторопь взяла. Рейнольф отмахнулся от неприятных ощущений и как ни в чем ни бывало спустился по ступеням, вынул флягу с водой и помотал перед носом невольницы. Она сухо сглотнула, жадно взглянув на булькающий сосуд.
– Попросишь прощение за то, что сбежала, а потом еще и осмелилась плюнуть в меня, тут же получишь воду.
Александра тяжело вздохнула и опустила голову, сразу словно отгородилась от визитера. Он пожал плечами и развернулся, намереваясь уйти.
– Простите меня… – Тихо проговорила девушка, едва справляясь с пересохшим горлом, она болезненно прокашлялась и продолжила увереннее. – Я была неправа, когда ударила вас в спальне и плюнула тоже зря… А сбежала я от насилия, поэтому извиняться за это не стану!
Ее голос совсем окреп и сделался твердым, показывающим, что она не отступит.
– Интересная ты… – Рейнольф отвинтил колпачок фляги и дал Александре напиться.
Вода оказалась невозможно вкусной, пить ее было одно удовольствие и казалось, что остановиться не получится, выпьет всю фляжку разом. Вопреки же своим желаниям, пила она совсем не жадно, маленькими глотками, не торопясь, будто бы и не было этих утомительных и бесконечных часов жажды. Мужчина, поивший ее, восхитился стойкостью пленницы и ее выдержкой, но решил не подавать виду, оставаясь внешне равнодушным и отстраненным. Когда она напилась, Рейнольф погладил ее по губам пальцами, ожидая впрочем, что сейчас она его укусит. Однако девушка и не подумала вести себя так, как он предполагал, стояла не шелохнувшись, принимала эту незамысловатую ласку с холодным спокойствием. Он помедлил немного, затем наклонился и поцеловал ее.
Недолго думая, Александра рискнула снова пробить его пах, но прозорливый господин предвидел это, перехватил ее колено и отвесил пару звонких оплеух, бил теперь не сдерживаясь, в полную силу, чтобы раз и навсегда отучить чертовку драться. Если бы не цепь, Александра наверняка улетела бы к противоположной стене, а так ее лишь отшатнуло в сторону и она обмякла, больно раня запястья железными кандалами. На эти пощечины она нисколько не обиделась, посчитала, что наказана справедливо – за глупость. Ну кто проводит один и тот же прием, которому и в более благоприятное время сильно способствует эффект неожиданности, а тут второй раз, при одинаковых условиях и на одном и том же противнике – тупость несусветная, еще мало досталось. Александра горько усмехнулась своим мыслям.
– Что, понравилось? – Рейнольф оборвал остатки платья, все еще свисавшие жалкими лохмотьями со стройного тела девушки, ухватил ее за волосы и сильно отогнул голову назад, рискуя свернуть шею, заглянул в глаза, снова прижался губами к непокорному рту, с силой притянув ее к себе, чтобы не дать ей больше махать ногами. Оторвался от поцелуя, все еще не выпуская волосы, свернул их в кулаке, зафиксировав голову невольницы, второй рукой принялся гладить вздрагивающее, сопротивляющееся тело. С видимым удовольствием облапал напрягшуюся грудь с уже отвердевшими шишечками сосков, покатал их пальцами, пощипывая, давая ей понять, что она в его власти и он может делать с ней что хочет.
– Ненавижу! – Прошипела Александра. – Ублюдок, грязный насильник!
Он не слушал, повел руку вниз по животу, погладил бугорок с темными, жесткими волосами, скользнул дальше. Развел пальцами нежные, совершенно беззащитные перед ним губки и проник во влажное, трепещущее лоно, большим пальцем потер клитор, чуть набухший от нарастающего возбуждения. Она сжалась, задергалась в цепях, будто могла освободиться, пытаясь избавиться от вторжения, вытолкнуть пальцы из себя. Когда не получилось, надрывно застонала и в этом стоне смешались отчаяние и страх. Пальцы замерли, Рейнольф серьезно посмотрел на свою рабыню.
– Ты?..
Она вспыхнула, а в ее глазах блеснули слезы.
– Давайте, смейтесь! Такая взрослая и все еще девственница! Это ведь так смешно, правда!
Он отпустил ее и отошел, а Александра от неожиданности замолчала и только слезы тихо катились по ее щекам.
– Я даже представить не мог… Мне приятно, что ты хранила свою невинность для меня, но срывать этот бутон я буду в спальне, хочу наслаждаться тобой, а не просто изнасиловать. – Он подошел и жадно, глубоко поцеловал девушку, с трудом заставил себя оторваться от нее, произнес с хрипотцой. – Жаль, что у нас тут междоусобица снова вспыхнула, будь неладна эта борьба за власть…
– Что бы ты сдох! – Едко пожелала Александра и упрямо сжала губы, ожидая очередного удара. Но Рейнольф расхохотался в ответ.
– Вижу, ты не умеешь сдаваться, маленькая чертовка, ну ничего, посидишь в этой камере, потерпишь лишения, голова прояснится и характер твой, надеюсь, смягчится.
Она невольно отвела глаза, видимо не ожидала, что жестокий господин решит оставить ее в холодном, каменном мешке, избитую и израненную, а еще очень голодную.
– Ладно, так уж и быть, я прикажу Грегеру позаботиться о тебе.
– Грегеру?.. А не боитесь, он ведь тоже мужчина и у него могут быть желания? – Ее насмешливый голос звенел, отражаясь от стен.
– Он хитрый и себе на уме, но не дурак и на чужое не позарится, тем более на то, что принадлежит его господину. – Уверенно ответил Рейнольф и пошел к выходу.
– Не зарекайтесь, чует мое сердце, ваш слуга еще сможет вас удивить. – Она рассмеялась, презрительно оглядывая его.
Молодой человек обернулся, глянул на обнаженную девушку, закованную в цепи, с заплаканным лицом, израненную, с красными от пощечин щеками, но все еще с гордо поднятой головой и горящим, ненавидящим взглядом. Невольно холодок побежал по спине, а внутри что-то сжалось, будто предчувствие какой-то надвигающейся беды коснулось души и заставило ее затрепетать.
– Слушай, вот неймется тебе! – Рыкнул Рейнольф, разозлившийся в первую очередь на себя за странную, мимолетную слабость. Он, собравшийся было уходить, с силой захлопнул дверь, вернулся к невольнице, сжал ее подбородок, впился в губы жестким, властным поцелуем. Она извернулась и укусила, прокусив его губу до крови. – Ну все!..
Громкий голос, клокочущий яростью, отразился от стен, завибрировал страхом в каждой клеточке его жертвы.
– Нет… – Девушка пыталась сопротивляться, но какое там. Крепкие руки мужчины обхватили ее талию, а сам он переместился к ее заду, потянул на себя насколько позволяла цепь, заставив бедняжку прогнуться в пояснице, зашелестел ремнем на брюках. – Не надо!..
– Раньше нужно было думать и помалкивать!
Рейнольф грубо, рывком свел ее ноги, заставив сжать ляжки и ткнулся членом между ними. Александра извивалась, пыталась освободиться, с отвращением чувствовала как нечто твердое, крепкое трется о ее кожу, задевая гениталии.
– Ты мерзкий, я ненавижу тебя!
Он не отвечал, сопел в ухо, толкаясь членом между ее плотно сжатых ног, наконец задрожал, наклонился к шее и клещом присосался к нежной коже, оставляя темно-бордовый подтек засоса. Движения члена убыстрились, стали резкими и даже доставляли боль. Рейнольф зарычал и укусил рабыню в шею, запечатлев круглый след своих челюстей вокруг засоса. Обильно кончил, оросив внутреннюю сторону бедер своей невольницы, облегченно вздохнул, все еще обнимая ее за талию.
– Я пометил тебя и поставил свою печать, так что никто не посмеет к тебе и пальцем прикоснуться. – Проговорил он с хрипотцой недавнего возбуждения, поцеловал в ухо, с улыбкой увидев, как дернулась Александра, каким взглядом одарила насильника. – А не изменишь поведения, я вернусь и поставлю на тебе реальное клеймо, чтобы ты никогда не забывала, что ты всего лишь моя собственность, которой надлежит исполнять мои прихоти, а не выказывать гордыню.
– Надеюсь, что ты проиграешь в этой войне и подохнешь как собака! – Съязвила все еще не сломленная пленница, рискуя нарваться на новый гнев хозяина.
– А зря! – Рейнольф уже почистил себя и застегнул штаны, он прошел мимо своей рабыни, посмотрел на нее смеющимися глазами. – Представь, проиграю я войну и придет в этот дворец другой тиран, который таким милосердным с тобой может и не быть. Кстати, за неподобающее обращение к господину, непокорному рабу обычно вырывают язык. Мне бы не хотелось лишать себя твоего чудесного голоска, поэтому учись говорить приятные вещи и не забывай о статусах.
Девушка поджала губы и отвела взгляд. А ее мучитель наконец-то покинул камеру, оставив несчастную в смешанных чувствах, с уязвленной гордостью и с возможностью наконец-то всласть разрыдаться, оплакивая свою несчастливую судьбу.