В подлеске стояла тишина. Конечно, если тишиной считать мерный щебет птиц в ветвях с нежной зеленью, бархатный шелест едва тронутых весной крон деревьев на нежном ветру, и шепот, шорох, дыхание всего живого и шевелящегося, что скрывалось от глаз со всех сторон, то да, в подлеске было успокаивающе тихо. Когда-то в прошлой жизни, казалось, эти звуки принесли бы Энджел умиротворение и тепло, но теперь ей было некогда обращать внимание на красоту природы. Трудно наслаждаться птичками и ветерком, когда жизненно важно следить за тем, чтобы на тебя не напал ходячий труп.
Мир, ставший враждебным, наполнился страхом и не только из-за ежесекундной угрозы нападения и заражения, но и из-за неумолимого искажения всего, что когда-то называлось человечностью и добротой. Окружающий мир вселял страх даже в тех, кто к нему привык, но никто не смел признаться, что более всего боится заглянуть в мир внутренний, ибо именно там царило самое главное и сокрушительное гниение.
Нет, сейчас Энджел не посещали подобные мысли, она давно уже бросила рассуждать о красоте и уродстве человеческой души, хотя на уроках английского в Хэдстоунской средней школе в основном этим она и зарабатывала себе на жизнь, 8 лет подталкивая юные умы к рассуждениям. Сейчас Энджел сконцентрировалась на своей главной задаче: тихо, максимально тихо, чтоб не выделяться из общего монотонного лесного фона, набрать воды из родника и отнести группе. Мартин мог определить, можно ли эту воду пить, и тогда они смогли бы решить, в какую сторону двигаться дальше и брать ли отсюда воду.
Женщина остановилась, не дойдя до родника шагов пяти, и с напряжением прислушалась. Подлесок все так же шептался сам с собою. Атмосфера вокруг витала обычная – ощущение пустоты и лишения, но это уже стало настолько привычным, что воспринималось в качестве обыденного.
Грязноватая рука крепко держала рукоять мачете, закрепленный на поясе – без этого нынче даже не спали, ведь опасность могла настигнуть в любой момент, с любой стороны. Стрелять Мартин категорически запретил: рядом могли быть другие группы людей, и, как показывал опыт, их лучше обходить также как и гнилых, а выстрел мог привлечь и тех, и других. Несмотря на запрет, Энджел мысленно повторяла раз за разом быстрое движение, которое позволит ей выхватить револьвер и защитить себя при внезапной опасности. Чутье Энджел подсказывало, что здесь что-то не так, но никаких подозрительных вещей ни ухо, ни глаз распознать не смогли, поэтому женщине пришлось медленно приблизиться к воде.
Источник был слабенький и едва приметный, он бесшумно изливался в канавку из-под прошлогодней листвы, образуя скрытые лужицы. Энджел совсем не хотелось брать эту воду, ей вообще не хотелось быть здесь. Это была плохая идея - остановиться недалеко от городка. В городах еще полно гнилых. «Но и запасов», - спорил Мартин. «Но и других людей тоже!» - спорила с ним Энджел буквально полчаса назад. Но в итоге все послушались «главного» и решили действовать быстро и тихо. Обычная схема: прибежали - затаились, запаслись – убежали. Обычно срабатывало. Но здесь и сейчас Энджел снедало необъяснимое беспокойство.
Никого в подлеске кроме нее не оказалось, поэтому, вдоволь наслушавшись и наглядевшись, она таки спустилась к роднику и приставила к струйке воды первую бутылку. Вода словно специально стала течь медленнее, и Энджел это показалось законченным издевательством. Наполнив первую бутылку, женщина спешно поменяла ее на пустую. Воздух как будто сгустился вокруг нее, и волосы на затылке встали дыбом: женщина явственно осознала, что за ней кто-то наблюдает.
Резко оглядевшись, она не увидела ходячих, и все ее нутро похолодело. Лучше бы это были гнилые, да хоть десять штук, ведь она смогла бы с ними справиться, чем пусть и один, но где-то затаившийся живой человек. С ходячими не нужно договариваться, им можно доверять, ведь здесь один единственный вариант развития событий: убиваешь гнилого и все. Гнилые ничего не скрывают, они просто хотят тебя сожрать, и если ты хочешь жить, то просто руби черепушку пополам. Эта житейская истина уже не вызывала ни страха, ни иллюзий о чувствах или душе живого покойника. Это стало мерой выживания. А вот столкновения с живыми людьми – абсолютно непредсказуемы, потому что им невозможно доверять и с ними практически невозможно договориться в теперешнем мире, где не производят еду и не обогревают дома.
Оставив бутылку, женщина медленно выпрямилась и подняла руки. Она попыталась аккуратно оглядеться, чтобы не спровоцировать наблюдателя.
- Я знаю, что вы здесь, - негромко, но четко произнесла она. – Я не причиню вам вреда. Я просто искала воду. Пожалуйста, позвольте мне уйти. Я одна.
Энджел ответил резкий для местной тишины звук булькающей воды: бутылка наполнилась, и теперь струя весело вырывалась из горлышка. Энджел не шевельнулась, и, на пару секунд задержав дыхание, явственно услышала аккуратный щелчок передернутого затвора.
Куст. Маленький неприметный кустик, даже набор нескольких веточек, у мощного дерева напротив: он скрывал чью-то голову. Среди нежной зелени Энджел теперь четко рассмотрела уверенно направленный на нее ствол пистолета.
- Я одна. Я просто искала воды. Я не причиню вам вреда. Пожалуйста, позвольте мне уйти, - повторила она уверенно.
- Оружие на землю, крошка.
Энджел уставилась на куст в глубоком удивлении: ее поразил ни приказной тон, ни манера фамильярничать, но голос! Этот голос выбил ее из колеи: это был детский голос. И она не могла бы с уверенностью сказать, был ли это мальчик или девочка, пока не увидела бы его обладателя.
Куст с пистолетом остались недвижимыми, и Энджел не придумала ничего кроме как подчиниться. Осторожно вытащив мачете, она положила его на листву: металл мягко провалился в скрытую под ней лужицу. Женщина снова подняла руки.
- И все?- недоверчиво фыркнул куст. Энджел мягко кивнула, до последнего надеясь сохранить кольт утаенным. Спустя несколько секунд раздумий, маскирующая листва слегка дернулась.
- Отойди на семь шагов назад, крошка. И не думай дать деру: мои маленькие детки покусают тебя за ножки.
«Это он про пули?» - в исступлении подумала она, решив, что обладатель голоса все-таки мужского пола. Все еще с поднятыми вверх руками, женщина поднялась с корточек и медленно отошла на семь небольших шагов назад, не спуская взгляда с куста.
Когда она замерла на месте, куст дернулся, и из-под него вырос, хотя какой там «вырос» - ему еще было расти и расти! - появился мальчуган лет двенадцати, фута четыре с парой-тройкой дюймов ростом от силы*. Обоими руками он держал увесистый пистолет, уверенно целясь Энджел в голову. На боку мальчика в ножнах покоился широкий охотничий нож, и Энджел была готова спорить, что тот использовался вовсе не для охоты.
Уповая на свой преподавательский опыт, женщина мысленно вздохнула и прикинула, что сложившуюся ситуацию вполне возможно разрешить мирно. Она улыбнулась и чуть опустила руки.
- Привет, ты совсем один здесь? – начала она, чуть расслабившись. – Твоя группа, наверное, недалеко. Давай попробуем сделать вид, что мы друг друга не видели, и просто разойдемся, давай?
- Хаваль завали! – рявкнул мальчик до смешного крутым тоном. Энджел оторопела. Это было несколько вызывающе, даже если учесть абсурдность ныне гибнущей цивилизации. – Ты че, реально одна тут шарахаешься? – сказал он, подходя ближе. – Не рыпайся, - недовольно добавил он, быстро глянув по сторонам одними глазами. – Руки выше! – рявкнул он. Женщина послушалась.
Энджел лихорадочно думала, что делать и как себя вести. Абсурдность ситуации не позволяла ей придти ни к одному здравому решению. Мальчишка приближался.
- На колени, - сказал он с ухмылочкой.
Энджел чуть помедлила, но встала на колени, рассматривая мальчишку. Тщедушное тельце – плохое питание (а у кого оно нынче хорошее?), но руки сильные, видимо, за месяцы выживания пришлось трудиться наравне со взрослыми. Светлые или светло-русые грязные космы выбивались из-под банданы защитного цвета – давно не стригли. Клетчатая рубашка, явно не по размеру, снята с кого-то – в боку старое кровавое пятно вокруг резаной дыры. Загорелое лицо, острые скулы и тонкий нос, - скорее южанин, с фермы, манеры деревенские. Глаза, темно-синие, злые, пустые глаза не ребенка, а дикого животного. Он подходил медленно, не спуская пистолета ни на дюйм, принимая все меры предосторожности.
- Руки за голову, - сказал он, не дойдя пары шагов.
- Слушай, мой милый мальчик, - неуверенно начала Энджел, убирая руки. Реплика его достаточно взбесила, подбежав, он внезапно пнул женщину в живот, и ткнул оружие под самый нос.
- Я сказал, хаваль завали, - процедил он сквозь зубы.
Энджел кривилась: удар был не то, чтобы сильно болезненный (от взрослого мужчины досталось бы куда сильнее), но голодный желудок отозвался резкой болью. Она вдруг узнала оружие перед носом: точно такой же пистолет был у Мартина, лидера группы Энджел, и называл он его, кажется, «пустынный орел» или что-то в этом роде.
- Руки за головой держи и не рыпайся, - повторил он. - Стреляю я хорошо, а на выстрел прибегут все мои парни, и тебе мало не покажется. Так что не провоцируй меня, крошка, - ядовито сказал он.
«Мои парни», - хмыкнула про себя Энджел. «Орава подготовишек небось?».
Мальчик чуть обошел Энджел слева и приблизился вплотную сбоку. Он остановился прямо возле нее, и женщина ощутила холодное дуло ствола у виска.
- Не рыпайся, а то укусит, - издевательским тоном предупредил ее парень, и после этих слов Энджел почувствовала, как свободной рукой тот дотронулся до ее шеи. Пальцы сначала прочертили линию по изгибу вниз, к ключице, а оттуда сразу под рубашку к груди.
- Ммм, - промычал он. – Неплохо. Своих выродков чай не было никогда. Упругие, - грязно хмыкнул мальчишка. – Вот Тони и Гэри меня похвалят, что я им привел еще одну нежную цыпу, - довольно проговорил он, и тут же предостерегающе прибавил: - Не рыпайся.
Энджел хватала ртом воздух, переполненная всеми мыслимыми и немыслимыми чувствами, начиная от отвращения, заканчивая вселенским возмущением. Это было настолько мерзко и низко, что идея Мартина обмазаться останками гнилых для маскировки человеческого запаха и пройти сквозь их бессчетное скопление на шоссе 83 в прошлом месяце, показалась совершенно нормальной. Она не могла понять, что беспокоило ее больше: дуло у виска или маленькие пальчики, сжимавшее сосок.
Энджел силой воли заставила себя собраться с мыслями, абстрагируясь от ощущения жадной ручонки, ласкающей ее грудь, и быстренько сообразить, как сбросить с себя этого паразита и незаметно ускользнуть отсюда.
Решение проблемы ей подсказал сам мальчишка:
- Давай-ка мы эту рубашечку расстегнем. Только медленно, без глупостей. Посмотрю на красавиц, а то Тони опять не будет делиться... Медленно! – приказал он.
Опыта мальчику явно не хватало, поэтому совсем напрасно он упустил из виду, что его пистолет оказался слишком близко к руке Энджел. Сначала медленно отняв ладони от затылка, женщина стала разводить руки в стороны, а после, действуя на свой страх и риск, резким движением левой руки вывернула кисть мальчика так, что его палец соскользнул с курка, а правой, чуть развернувшись, ударила кулаком мальчика в область живота. Получилось не так сильно, как требовала ситуация: Энджел просто-напросто не могла себя заставить причинить действительный вред ребенку. Пусть ребенок и угрожал ее жизни, но ее инстинкт, казалось, мешал мышцам женщины выполнять приказы разума. Тот же инстинкт, по-видимому, лишил ее способности быть осторожной по отношению к себе: забрав пистолет из рук скрючившегося было ребенка без всякой спешности или резкости движений, она не двинулась с места, оставляя мальчику возможность напасть на нее. Что тот и сделал буквально через пару секунд после потери оружия: мальчик без страха кинулся ей на шею и повалил в бок, не опасаясь пистолета, теперь оказавшегося между их телами.
Повалившись в листву, женщина испугалась скорее за него, чем за себя, зная, что может случайно выстрелить. Мальчик же не терял даром время: усевшись на нее верхом, он залепил ей пощечин, бормоча ругательства себе под нос. Вся потасовка выглядела ужасно нелепой: с одной стороны ребенок, не обладающий достаточной физической силой, чтобы справиться со взрослой женщиной, с другой стороны – женщина, которая боится навредить ему больше, чем себе. Но ситуация грозила ухудшиться, потому что ярость мальчика не имела границ.
Поймав парня за руку, женщина выставила ему в лицо его же «орла».
- Отвали от меня, - процедила она сквозь зубы. К ее ужасу, лицо мальчика исказила безумная гримаса:
- Стреля-яй, - протянул он и плюнул ей в лицо.
Энджел пришлось стерпеть очередное унижение, лишь отмахнувшись. Возмущение внутри словно кипело, но природа все еще не давала ей волю эффективно отбиться от пацана. Он наклонился ниже так, что грудь коснулась дула, и снова словно пропел:
- Ну-у же!..
Ухватив его за ворот одной рукой, женщина с силой сначала перевернулась с мальчиком вбок, поменяв их местами, потом не без труда поднялась на ноги и увлекла парня с собой, ни на мгновение не спуская того с прицела. Оказавшись на ногах, Энджел с отвращением оттолкнула мальчика от себя. Он, кажется, и не думал сопротивляться, а все происходящее вызывало у него какое-то больное веселье.
Женщина откинула «орла» в листву, и затараторила на одном дыхании:
- Мальчик, опомнись, что ты делаешь?! Ты же едва управляешься с оружием, тебя же послали как пушечное мясо охранять эту воду, зная, что если ты погибнешь, особой потери твоя группа не почувствует. Милый мальчик, послушай, пойдем со мной, у нас хорошие люди, ребята тоже есть, мы о тебе позаботимся и научим правильно обращаться с оружием, чтобы выживать, спасаться от гнилых, слышишь, уничтожать гнилых, а не людей!
Рука ее инстинктивно скользнула за спину под рубашку, где за поясом джинсов был припрятан миниатюрный кольт. Вполуха слушая Энджел, мальчик нарочито неторопливо вытащил нож и теперь поигрывал лезвием на ладони.
– Ты шутишь что ли, дура? – он сделал к Энджел пару шагов. – Ты считаешь, что я поверю на слово и пойду с незнакомой теткой к каким-то уродам? Мне будут давать ужин на полпорции больше и конфет следующие две недели, если я приведу тебя голенькую к ребятам! – мальчишка недобро ухмылялся. – Ты думаешь, я пойду с никчемной теткой, – он остановился в опасной близости перед Энджел. – Которая даже не в состоянии понять, что пистолет не заряжен?!
Все остальное случилось так быстро и так неожиданно, что Энждел после не могла упомнить ни одной картинки произошедшего, только полностью опустевшие, стеклянные глаза мальчика совсем близко, чтобы разглядеть истлевающий уголек детской смешинки где-то на дне.
Мальчик дернулся с ножом вперед, целясь Энджел в висок, и ему бы удалось его туда вогнать, непременно, но инстинкт заставил ее выдернуть кольт из-за спины.
Стайка птиц резко взметнулась с ветвей в поднебесье от внезапного выстрела.
Мальчик, скорчившись, поднес руки к животу: по рубашке быстро расползалось кровавое пятно.
- Вот.... с.... с*ка... – выдохнул он и не удержался на ногах, рухнув на колени. – Я просто хотел.... бл.... конфет, - с гримасой боли и разочарования, мальчик упал на землю лицом вниз.
К привычному шуму леса примешался шорох неуклюжих шагов нескольких пар ног и полузвериные вопли мертвецов: они торопливо ковыляли к Энджел, разбудораженные выстрелом. Женщина безвольно осела на листву возле тела ребенка и перевернула его на спину. Стеклянные глаза уставились в небо, грязные руки слабо держали нож, мягкий рот, над которым еще не скоро могла бы появиться щетина, больше не изрыгал ругательства. Шум неуклюжих шагов все усиливался.
- Черт, вот черт, как же так, - шептала она, всхлипывая и рассматривая ребенка. – Ну почему надо, чтоб вот так, какого черта...
Слезы брызнули неожиданно для самой Энджел, словно тугой узел страха и отвращения, разбухнув до предела, наконец, лопнул внутри. Со слезами пришло осознание невменяемости создавшегося мира, ситуации, в которую она попала, где пришлось бороться за свою жизнь с ребенком. Но у нее совсем не было времени оплакивать молодую, но так неожиданно загубленную жизнь.Они подступали.
Гнилых было штук двадцать, с трех сторон. Чуть дальше были те, что подходили с той стороны, куда ей надо было бежать. Времени искать мачете не было, а в револьвере осталось не больше трех патронов. Внутренняя борьба, чувство вины, жалости, образовали невыносимую, почти что физически разрывающую боль. Но времени не было, не было совсем.
Бежать.
«Прости, прости...»
Давясь слезами, женщина мягко опустила мальчику веки и побежала сквозь лес, не оборачиваясь. Чуть поодаль, будучи на безопасном расстоянии от зомби, она обернулась и увидела группу мертвецов, сгрудившихся кучей над маленьким телом на земле.
Судя по всему, кроме них за ним никто и не думал приходить.
___
*около 140 см