Позвонил мужчина и сказал, что хочет покаяться.
-А не лучше ли пойти в церковь, - предложил я.
-Жена мне тоже говорит: "Сходи в наш храм", но я не верующий. Да и не знаю, как там всё это делается, а газета вроде как мне ближе.
И я поехал.
Как рассказал Василий Дмитриевич, жили они в городе Новороссийск, где и застала их война.
- Как там все было, я помню смутно, маленький был. Отец погиб, а куда делась мать, до 16 лет я не знал. Остались мы с младшей сестренкой. Мне тогда шесть лет было, а ей три. Жили в подвалах, каких-то развалинах, кормились, чем придется. В основном на мефодьевском рынке, куда ходили толпой, таких как я - беспризорников. Здесь тетки торговали лепешками, испеченными из крупы, отрубей, а в основном травы – конского щавеля, лебеды, но вкуснее их тогда ничего не было.
Налетали мы на прилавки ватагой, и кто из торговцев не успевал спрятать эти самые лепешки – хватали их и разбегались.
Один раз я схватил три лепешки, отбежал, а в голову как стукнет: «Что я делаю!». Не знаю, как вернулся, подошел к тетке и говорю: «Извините, я кушать хочу», - и положил лепешки. А она: «Бери, бери, - а в глазах слезы и говорит, - у меня, таких как ты дома пятеро».
Убежал я, вернулся к сестре, а она просит кушать, а мне нечего ей дать. И вот эти глаза тетки с рынка я запомнил на всю жизнь. А последнее время они, точно преследуют меня. И еще один подобный грех лежит на душе.
Уже когда мы были в детдоме и ходили в школу, впереди сидела девочка, такая полненькая, розовощекая. Она приносила из дома пирожки, прятала их в парту, но они так вкусно пахли, что от этого запаха просто некуда было деться. Однажды на перемене она вышла из класса, а я не выдержал, взял два и съел. Она возвратилась, увидела, что остался один пирожок, стала кричать, показывать на меня, что я украл и реветь. Я покраснел и готов был провалиться сквозь землю.
После уроков ко мне подошла учительница и сказала: «Пойдем». Я думал, что она поведет меня к директору, но учительница привела меня к себе домой, её мать налила мне супа и дала хлеба.
Когда Новороссийск освободили от немцев милиция стала вылавливать беспризорников, вскоре поймали и нас. Сначала попалась сестра, а я пошел её искать. Пробрался под окна милиции, высмотрел её в одной из комнат, увидела и она меня, стала показывать куклу. Я засмотрелся на её игрушку, тут меня и сцапали. Направили в детский спецраспределитель для отправки в детдом.
Но оказалось, что в детских домах станиц Мышастовской и Темиргоевской по одному месту, и нас хотели разделить. Однако сестренка обхватила мою ногу и не отпускала, кричала. Стали звонить, спрашивать, как быть, и директор темиргоевского детдома нас взяла. В общем, повезло, не разлучили. И этой женщине я благодарен всю жизнь.
После окончания шести классов в числе лучших учеников меня направили в Краснодар в ремесленное училище осваивать профессию штукатура-маляра. А через два года я был направлен в Новороссийск на ремонт элеватора.
Работали там одни женщины, а в мои обязанности входило подносить ведрами раствор.
В общем, надорвался, сделали мне операцию, ну а после я не вернулся туда, сбежал в колхоз под Геленджиком, где работал пастухом, а потом ездовым. Забрал к себе из детдома и сестру. Я работал, она кушать готовила, а жили мы в малюсенькой разбитой хатке.
В колхозе нашла нас и наша тетя, сестра отца. Вот тогда я и узнал, что мама наша жива. Как оказалось, в начале войны она трудилась на элеваторе и взяла баночку зерна для нас, за что получила 15 лет тюрьмы. Увиделись мы с ней уже у тетки, куда переехали жить.
Ну а потом Василий работал, отслужил во флоте в Севастополе, работал и учился, был на разных должностях, в том числе и директором промыслово-геофизической конторы, избирался главой поселения, где проживает более 20 тысяч жителей, имеет награды и благодарности и все время, как он говорит, старался жить по совести.
-Но вот в последнее время не дают мне покоя мои проступки в то далёкое время. Снятся мне глаза тетки с рынка и заплаканная девочка.Эти два случая очень памятны мне, они не уходят и не отпускают меня, и всю свою жизнь, вспоминая их, я прошу у людей, обиженных мною, прощения. Хочу принародно покаяться, поэтому и прошу - напишите об этом в газету. Я бы и сам написал, да после инсульта рука не слушается…
Фото сделано в Храме Гроба Господня в Иерусалиме.