Глава 11
1.
Колымагу трясло, качало из стороны в сторону. В кожаный полог хлестал задиристый, прохладный ещё ветер. Сыпал мелким нудным дождём. Полог давно отсырел. Девицы мёрзли и жались друг к дружке.
- Курицы мокрые, - злобно усмехалась Анятка; не в духе была она с самого выезда.
И то верно: полог оказался худым в нескольких местах – с потолка капало. Влажный, задувающий ветер, тряска на ухабах и кочках, частые остановки, дабы вытащить колымагу из вязкой грязищи. Это только неудобства дороги. А ведь ещё и спешка. Аманты торопили. У них свои резоны: тут уж лови момент, через день им уже и не до девиц будет. Но повеление твёрдое – прибыть не мешкав. Девицы божеский ночлег в постелях в Новгороде имели. А Катерина-то на сносях.
- Маята одна! – сквозь зубы цедит Анятка.
Как из Москвы выехали, так княжнами. Что ни остановка – владения господина Меншикова. А ближе к месту прибытия, сиречь спорная земля, место ратных свершений – тут уж, сударыни, извиняйте; тут и люд разбойный в лесах бродит, и врага разрозненные части встретить возможно. Да и ночлег сносный не всегда обрести доводится. Так в колымаге и ютились.
Сопровождающих у них из мужска полу всего трое. Здоровые, правда мужики. Но случись чего… Страху успели натерпеться девы. А по ночам, коли в лесу застанет, волки воют – близко-близко!..
- И игла в руках не держится. Тряска такая. – Вздыхала Даша. – Так бы хоть дело было.
- Ой, уймись с иглою своею, надсада ещё! – Огрызнулась Анятка. – Душу мне всю вымотала дорога эта!
Катерине всё нипочём. Привычная ко всему. Будто не она в тяжести. Анятка ярится:
- Домой вертаешься?! Тута тебе всё родное, даже кочки болотные, - рыкнула, подскочив на ухабе. – Ох, бесовская …
- Зря вы, Анна Даниловна, так ругаетесь. Хозяин услышать может.
Не поняла сперва Анна, думала о государе Катерина говорит. А Катерина и давай пугать местными сказками про нечисть лесную да болотную. Так вечер и скоротали.
А заночевать снова в лесу пришлось. Дух здесь ввечеру тяжёлый, влагой да смрадами разными напоённый. Небо над спутанными частыми прутьями-ветками серое, набухшее, непривычное. Туман от травы поднимается серый, вязкий. Чудится: нелюдимые места, гиблые.
- Извольте, сударыни, к костру пойти погреться, обсохнуть чуток, что ли…
- Вот и рожу твою уже видеть не могу! – Анна чуть не плакала.
Служителей-охранителей в поездку выбирала Варвара. И потому-то были хорошо вышколенные, не позволявшие себе лишнего услужители. Бесстрастно исполняли они дело своё.
- Что истуканы! – Ярилась Анна.
- Нечего тебе рычать, - в ответ спокойно отзывалась Варвара.
Анна знала, что Антон состоит нынче при особе государевой, но, однако же, наверняка быть уверенной во встрече не могла она. У хозяина про своих слуг множество различных поручений имеется. И где сейчас его волею Антон Дивиер обретается, того знать Анне не было никакой возможности.А знать так хотелось.
Вечер спустился по корявым веткам окружных сосен, поскрипывая и потрескивая; смолкая птичьим гомоном, шелестом развёрнутых в полёте широких крыльев пугаючи. Темнота обступила маленький лагерь. Костерок в сырости дождливого вечера разгорался долго, нехотя да несговорчиво. Мужики над ним бились, глухо ругались. Старший угрюмо извинялся перед боярышнями. В конце концов девы всё ж таки покинули колымагу, сгрудились возле небольшого дымного костерка. Погреться.
- Ты бы, Катерина, платье-то рассупонила. Дай-кось.
Анисья Кирилловна потянула шнуровку платья чухонки.
- Да что вы, Анисья Кирилловна, можно ли и беспокоиться так?
- Давай-давай, не хватало тебя хворую на место доставить. То-то будет… Дарья Михайловна, вели девке своей помочь.
Спорить как-то и расхотелось. Говорить и вовсе не желалося. Потрескивал костерок, дождь шептался с листвою. Тишина была живая.
Даша зябко и неуютно передёрнула плечами, протянула ладонь к пламени. Огоньки плясали на сучках и полешках, причудливо выворачивались и выкидывали коленца. Тепла давал огонь немного.
- Арина, чего у нас из сухого есть, принеси, пожалуй.
Девку прислужницу они одну на всех взяли, Арину – солдатскую вдову. Она теперь вещи-то в коробах перебирала, что посуше найти.
-Да, ай, Дарья Михайловна, чего уж тут сыщешь?
- А ты, слышь, не прекословь, а по своей должности сделай, что велено. И только. – Варвара Михайловна убедительной быть умела.
И снова тишина. Живая, сытая лесная тишина. Только Арина шуршала рухлядью в коробах. Сопела обижено: «Варвара Михайловна только и покрикивает, только и понукает, что твоей кобылою. А где же я ей чего сыщу? Где тут чего сухое-то? И нету ничего. Нетути. Да и видано ль такое где, чтобы в такую даль волочься? Вот уж без них никак свея не побороть, ну вот никак!»
- А-а-а-а-а!
Тишина лесная гулко раздалась истошным Арининым криком. Пока оглядывались, опамятовались да в ум приходили, пока мужики, задремавшие было у костерка, с мест повскакивали, да ружьишки похватали, - глядь! – а Арина уже одна сидит на коряге у колымаги и испуганные глаза пучит. Да воет тихонечко, жалобно.
- Чего ты, дура, орёшь? Боярышень перепугала, эвон!
- Чего было-то, ась? Говори, баба бесноватая.
Долго от неё добиться слова малого не могли. Моргала глазами, от страха круглыми, губы распускала, подвываючи. Бросили её, пошли лес прочёсывать. Ничего не нашли. Сучок нигде не надломился под ворожьей ногой, ветка нигде не сломана. Только руками развели: чего было-то?
Потом уже, когда отпоили вдовицу вовсе не водицей из фляги заветной, опамятовалась Арина.
- Чертеняка приходил. Объявился прямо передо мной из неоткудова.
- Чего городишь-то, стоероса осиновая? Умом, что ль, совсем тронулася? Ты толком говори!
- А хочешь верь – хочешь не верь, чёрт вот и был,- успокоившись, твёрдо заявила Арина.
- Да чего с ней рассусоливать, ничего она не видела вовсе. Только головы морочит. Всыпать бы ей…
- Ничего не было, да? А шушун где на беличьих хвостах, а? Нету шушуна, отобрал, ирод! Ой, не губите, люди добрые!.. – заголосила.
Поняв, что за не сохранность хозяйского имущества грозит ей наказание, Арина ударилась в крик.
- Ну, будя, - рявкнула, утомившись слушать её, Варвара. – Вор был. Бог с ним, с шушуном. Радуйся, что живая осталась.
- Хозяин это нас морочит, в свои владения пускать не хочет, - обронила Катерина.
- И ты замолкни со сказками своими. Наш хозяин твоего спрашивать не больно утрудился, слышь? А вам, сиволапые, больше радения бы иметь о хозяйском покое. Сколь ещё дороги, дрёмы бесполезные…
Тут уж охранители сами просчёт свой осознали, да мысли о всыпать услужнице оставлены ими были из ясных тех соображений, что по прибытии на место не поздоровиться-то может кому и вовсе другому, а не Аринушке.