* * *
(Музыка для атмосферы: Иоганн Себастьян Бах - «Fuga BWV 1080»)
* * *
Осень 1015 года по Нарнийскому летоисчислению, Орландия, Озёрный Край, Тирион.
* * *
Длинная, хорошо освящённая многочисленными широкими окнами крытая галерея, на высокой стене которой расположился стройный ряд портретов благородных Лордов Лейк-Дистрика* в окружении своих родных. Возле одного из красочных полотен остановился худощавый подросток. Он пристальным взглядом, очень внимательно, дабы не упустить ничего из виду, осматривает две величественные фигуры, искусно изображенные Придворным Художником на переднем плане. В свою очередь, с довольно реалистической картины на него своими небесно-голубыми глазами пристально смотрят сидящий в глубоком кресле величавый, находящийся в самом расцвете сил мужчина с гривой непослушных золотых волос, которые едва удерживает изящный серебряный венец, украшенный россыпью синего, как само небо, содалита,* и прекрасная ликом дева, стоящая по правую руку отца – мудрого Правителя, в изумрудном платье с золотистой вышивкой. На других четырех персонажей картины, что расположились с противоположной стороны улыбающейся девы, молчаливый парень своего внимания не обращает. Сейчас отрока интересует лишь изображение нынешнего Лорда Озёрного Края и его венценосной дочери, что ныне спит непробудным сном на своём жёстком ложе из холодного мрамора в самой глубине мрачного Королевского Склепа.
Когда золотое солнце начало медленно спускаться за край далёкого горизонта, уступая свой высокий престол полнолицему месяцу, в галерее раздались тихие шаги, но подросток был так увлечён созерцанием изображения своего благородного деда и так рано покинувшей этот мир венценосной матушки, что попросту не услышал их.
- Ваше Королевское Высочество, – хрустальным звоном тысячи осколков разбив умиротворенную тишину, позвал белокурый юноша в богато украшенном одеянии, остановившись всего в нескольких шагах от совсем недавно вновь обретенного двоюродного брата.
- Нуада, ты меня немного напугал, – вздрогнув от неожиданности и стремительно переведя свой немного ошарашенный взгляд на кузена, признался никто иной, как сам Наследный Принц Орландии. – Я не слышал, как ты ко мне подошёл.
- Прошу прошения, если я невольно напугал вас, – с почтенным поклоном отвечал первенец Лирра.
- Не стоит. Это не твоя вина, дорогой мой брат. Видно, меня так заворожил этот прекрасный портрет, что я потерял чувство реальности.
- Да. Он действительно прекрасен, – с пониманием произнёс юноша, лишь мельком посмотрев на красочное полотно. – Я и сам одно время целыми днями напролёт тут стоял пред ним, любуясь.
- Значит, не меня одного поразил великий талант Мастера Самилданаха*!
- Да, – кивнул вдруг побледневший Нуада. – Не тебя одного поразило, как сильно за краткий срок постарел и изменился благородный Лорд Лейк-Дистрика…
Кор, будто ему в ответ, тяжело вздыхает. Год назад он своим триумфальным возвращением в отчий дом лишь отчасти оправдал пресветлые надежды многочисленной семьи мудрого Правителя Озёрного Края и его Верноподданных, что очень чтили своего Лорда и относились к нему с великой любовью. Добросердечный подросток словами утешения всё же смог снять тень жгучей печали и невыносимой скорби с помрачневшего от тяжкого горя лика деда, так сильно постаревшего с момента пропажи без вести храброго Сэра Луга Молниеносного и дальнейшей смерти бедной Королевы Лилии. Теперь помолодевший Лорд Лаэрт, чьи золотые прежде власы светили теперь и серебром, был бодр, как прежде, и полон сил для новых свершений. Одно лишь продолжало омрачать наступившую было идиллию в Тирионском Акрополе. И даже сам Диан Кехт*, тот самый Отшельник, который некогда помог им с милой Аравитой исполнить пророчество кентавра–провидца и спасти две братские страны от завоевания Южан, первый в целительском искусстве во всей Нарнии*, не мог ничем помочь и, кусая губы, лишь обречённо разводил руками при виде побелевших зрачков своего мудрого Лэндлорда* и довольно близкого родича. Душевные раны, что своей непереносимой тяжестью буквально ослепили безутешного отца, потерявшего почти одновременно своих младших чад, по странной воле Аслана, Великого Льва, Создателя и Истинного Правителя Нарнии, были ему не подвластны. Сначала у Лаэрта Озёрного бесследно сгинул второй сын, что отправился в весьма трудный поход, полный подстерегающих опасностей, за одним из ингредиентов чудодейственного снадобья, дабы спасти свою тяжелобольную Королеву и сестру. А потом, спустя некоторое время после того, как охромевший конь Сэра Луга Молниеносного вернулся без своего благородного всадника, мудрому Правителю Лейк-Дистрика пришлось хоронить свою единственную дочь, сгоревшую от страшной лихорадки.
- Каким Он был раньше? – дрогнувшим голосом после минутного молчания наконец спрашивает будущий Государь Орландии. – Таким, как на этом портрете?
- И даже краше, – с печальной улыбкой отвечает Нуада своему кузену. – В долгую и хмельную Ночь Костров* на моей памяти его не раз и не два всенародно выбирали Весенним Королём*, и не один из многочисленных хороводов не кружился без его участия. Прежде, Милорд был прекрасен, как невинная дева, и по красе своей не уступал ни речным нимфам, ни лесным дриадам.
- Говорят, моя покойная матушка унаследовала его стать.
- И это правда, Мой Принц, – с восхищением подтверждает первенец Лирра. – И даже Белая Колдунья в сравнении с покойной Королевой Лилией была подобна мерзкой обезьяне! Как сейчас упорно сватаются многочисленные Князья и Принцы из многих стран к Королеве Сьюзен, так сватались в своё время и к Ней.
Солнце на своёй золотокрылой ладье уплывает всё ниже и ниже за горизонт, и белоснежная дымка молочно-белого тумана нежно покрывает берега бесчисленных озёр и плодоносные поля, на которых возвышаются свежесложенные стога доброго сена. Последние лучи в ослепляющем золоте гаснут, а с этим каждодневным явлением приходит и невыносимая тоска по той, которая десять лет жила в томительном ожидании одной лишь надеждой, что предсказание премудрого кентавра о Спасителе Орландии вот-вот свершится и она сможет наконец крепко обнять своего вновь обретённого первенца. За вечерней дымкой довольно скоро наступят сумерки, а с ними, несомненно, явится их извечная спутница – нестерпимая печаль. И если, живя, нет, скорее каждодневно выживая в лачуге бедного рыбака, Кор, нет, конечно, тогда ещё безродный Шаста, горевал о слишком переменчивом нраве старика-отца и о своей злосчастной судьбе вечного мальчика для битья, то сейчас сердце его больно сжималось от вида бесчисленных страданий его благородного деда.
- Лорд Лаэрт и твоя матушка, Мой Принц, были не только очень похожи друг на друга прекрасным ликом и нравом, но и очень близки между собой, – сообщает Нуада, завороженно любуясь красочным портретом. – В своё время, я имел большую честь, сопровождать сию благородную чету во время их многочисленных прогулок по окрестностям славного Тириона. Королева всегда была ко мне добра и ласкова, а мудрый Милорд не упускал случая просвещать меня относительно наук и многих других знаний. Мы, часто сидя на пологом берегу одного из озёр, вели долгие беседы.
- Но это в далёком прошлом, – как-то жестоко заметил Кор. – И я обрёл отца и брата, но не мать…
- Болезнь и смерть Её Величества была для всего Народа тяжким ударом, – тотчас парировал Нуада, услышав в голосе двоюродного брата невысказанную обиду и тоску. – И к глубочайшему сожалению, не у всех хватило сил отправиться от него.
Кор зажмуривается. Ему вдруг стало просто невыносимо смотреть на своего деда, изображенного слишком реалистично на Официальном Портрете. Ведь в сравнении с полотном нынешний Лорд Лаэрт был лишь жалкой тенью. Золотые волосы теперь перемешались с серебром, и даже самый яркий свет не доходил до побелевших зрачков Правителя Озёрного Края. Глубокие морщины погребальным саваном покрыли прекрасный лик Сына Бьёрна Хромого, и жесткая горечь всё чаше проскальзывала в его надломленном голосе, что прежде, как говорят, был сравним с трелью сладкозвучного соловья, сумеречного певца. Какое же сильное горе пришлось снести тестю Короля Лума, чтоб за весьма краткий срок так страшно постареть и измениться нравом?
- Мою мать не воскресить, но Сэра Луга можно ещё найти и вернуть в отчий дом…
Нуада вздрагивает, потом переводит встревоженный взгляд на своего вновь обретенного кузена. Долго глядит на него с жалостью и печалью. Сжимает до самого бела кулаки. Нервно качает головой.
- Не надо, – срывающимся голосом произносит, решившись наконец, Нуада. – Прошу тебя, Кор, не надо теребить ещё кровоточащую рану нашего бедного деда!
- Но я могу…
- Не отнимай у него Надежду, ибо только ею он и живёт! – Бесцеремонно перебивает Наследного Принца первенец Лира, забыв об этикете. – Умоляю тебя…
Подросток быстро открывает глаза. Резко выдохнув, он стремительно поворачивается и пристально смотрит на не на шутку встревоженного Нуаду. Их взгляды, полные одной невыносимой тоски и печали, встречаются. Каждый из них желает только безграничного счастья Правителю Озёрного Края и добра. И Нуада, и Кор, действует сейчас только из благих побуждений, и только из них.
- Почему? – На выдохе тихо произносит Кор после минутного молчаливого поединка довольно красноречивых взглядов.
- Пока есть некоторая неопределенность, существует и слабая Надежда. Пойми, Милорд просто не переживёт, если окажется, что наш дядя действительно погиб на пути к целебному Лох Да Лигу*, – сейчас же поясняет взволнованный Нуада своему двоюродному брату. – Прошу, если ты и вправду всем своим сердцем любишь и чтишь Лорда Лаэрта, нашего с тобой деда, так же крепко, как и я, то оставь мысли о поисках Сэра Луга Молниеносного. Не усугубляй его и без того сильное горе и не ухудшай не стабильное состояние так стремительно пошатнувшегося здравия.
Дрожащий от сильного волнения голос замолкает. Испарина выступает на высоком мертвенно-бледном челе юноши. Ему внезапно становится душно, и Нуада спешит расстегнуть ворот тёмно-коричневого камзола.
Пораженный до глубины души такой эмоциональной отповедью кузена, Кор в ответ лишь кивает, тем самым признавая правоту довольно мудрых доводов первенца Лирра. Потом вновь смотрит на завораживающий портрет.
Кроваво-красное солнце зашло за горизонт, и на высоком небосводе теперь хозяйничает круглолицый месяц, окруженный обширной свитой их холодных звёзд. В длинной галерее царит сумрак. Худощавый подросток и белобрысый юноша стоят пред одним из висящих полотен и молча любуются им.
- Скоро наступит время вечерней трапезы, – наконец нарушил установившееся мрачное молчание юноша. – Меня послали за тобой, Принц.
- Пунктуальность - вежливость Королей*, – подхватил вдруг повеселевший Кор, вспомнив довольно интересные и познавательные уроки одного из своих Наставников – мудрого и знающего практически всё на свете кентавра по имени Светозар.
- Любых Правителей, Мой Принц, – с печальной улыбкой вторил кузену Нуада, в свою очередь вспомнив присказку своего благородного деда, на чью тяжёлую долю выпало столько несчастий и злоключений.
Внуки Лорда Лейк-Дистрика спешат к близлежащему выходу из галереи, чтобы потом стремительно направиться в трапезную залу. По пути каждый из них думает о тяжкой доле практически сломленного невзгодами и многочисленными несчастьями, Правителя Озёрного Края, которого они любят и чтят всем своим сердцем.
* * *
Лейк-Дистрик* - «Озёрный Край», на самом деле это название природного заповедника в Англии.
Содалит* - Драгоценный камень синего цвета.
Самилданах* - ирл. Sa- mildanach, "искусный во многих ремеслах", эпитет Ллеу (он же Луг) бога света, связанный с солярным культом из кельтского эпоса «Мабиногион».
Диан Кехт* - Мифический целитель из кельтского эпоса «Мабиногион».
Нарния* - Имеется в виду, конечно, не соседняя страна, а весь одноименный Мир «Нарния».
Лэндлорд* - Реальный титул в средневековой Англии («Лорд Земли»).
Ночь Костров* - Она же: Белтейн или Вальпургиева ночь (ночь на 1 мая).
Весенним Королём* - Королём праздничной ночи, которая ознаменует окончательное пришествие Весны и ежегодное обновление природы, а также полноправным Хозяином весёлого торжества.
Лох Да Лиг* - целебный источник из кельтского эпоса «Мабиногион» («Сватовство к Эйтан»)
Пунктуальность - вежливость Королей* - Реальная поговорка.