Разговор седьмой
– Про Америку можно говорить часами. И всё равно не выговоришься. Приняли нас там с распростёртыми объятиями. Гостили у моей подруги Рашель. Потом поехали в Лас-Вегас – индустрию страстей и обмана. Сначала заманивают бесплатными фишками на рулетку. Для разогрева. Поставили сначала на красное-чёрное, потом на чёт-нечёт, как Рашель советовала. Выиграли сразу 20 долларов. От радости хотели ещё ставить. Рашель отговорила. Она всегда так умна, что я иногда кажусь себе полной дурой. «Заведёшься, проиграешь всю наличность, – предупредила она, – здесь всё на это и рассчитано». Спасибо, что меня во время остановили. А то плакали бы мои денежки.
– Да, азартные игры, это от лукавого.
– А Некрасов, Достоевский. Тоже были игроками. Тоже бес путал. Наконец знаменитый Чарльз Уэллс…
– Не родственник ли Герберта Уэллса?
– Нет, однофамильцы. Один гениальный писатель, другой гениальный игрок. Однажды обанкротил целое казино. Ему всегда бешено везло. Срывал банки по 12 раз за одну игру. В казино просто заканчивались фишки. В итоге умер в бедности. Такова участь всех игроков. Хорошо, что я во время прекратила игру. Во мне тоже живёт азарт. Но, слава Богу, я трачу его на совсем другие вещи. Не даю себе забурдюжиться и окостенеть. Моё спасение, это движение и коммуникабельность.
– Вам бы подошло быть ведущей на телевидении.
– Мне хватает, что я жена ведущего актёра. Пусть и в прошлом. Но всё равно ведущего. А на телевидении я могу такого наговорить, что потом сто лет будут разбирать. Они и без меня там хорошо всем пудрят мозги и рождают в головах чудовищ и мудантов. Лучше Библию почитайте, господа телевизионщики! Или того же Бабеля.
– А Бабель наш человек? Как Вы думаете?
– Наш до кончиков ушей. Читаешь и всё понимаешь. Это Вам не Гегель. А Бабель.
– А что он закончил?
– Он закончил армию. Конную…
– Что конную..?
– Конную армию.
– У Будённого, что ли?
– У него, родимого. Но Будённого давно уже нет. Но Конармия, слава Богу, осталась. Правда, не такая многочисленная – так, для отвода глаз. А тогда – о-хо-хо! Сметала всё на своём пути от тайги до британских морей. Саблями махали так, что свист в ушах стоял. Дали бы ей развернуться, побрила бы наголо всех буржуев.
– Да-а, это уж точно. И жили бы мы сейчас все при коммунизме.
– Ну, я не обольщаюсь на этот счёт. Здесь дело не в коммунизме. А в силе нации. Если нация захочет, всем достанется. И самой нации тоже.
– Вы какую нацию имеете в виду?
– Ту, к которой принадлежу. Мы не завоеватели, мы бродильные дрожжи мира. А без дрожжей, как известно, хлеба не испечёшь. И мы не можем быть другими. Такими нас сделал Бог. А это уже данность. Генетику не переделаешь. Да и зачем её переделывать?
– Я вообще не понимаю, что творится вокруг.
– Большинство не понимают. А кое-кто понимает очень хорошо.
– И кто же это? Вы знаете?
– Я тоже не знаю. Но предполагаю, что у него не голова, а полное собрание сочинений Карла Маркса. Для кого-то он отец родной. В мою голову всё это не вместить. На мой возраст она у меня так забита, что я ничего не успеваю. Я ведь то в поликлинике, то в интернете, то в гайморите, то в полёте.
– В полёте куда? – осмелюсь спросить.
– К мечте. Ах, мечты, мечты, где ваша что?..
– Сладость, наверное…
– Вот, именно! Я всю жизнь прожила в мечтах. Мой папа Жозеф не зря дал мне имя, которое обозначает богиню цветов и весеннего цветения. Я не живу, а благоухаю. Мне всё интересно. Я готова на всё. Было бы предложено. Я вся на чувствах и на круглосуточном бдении. Не пропущу мимо ни одну деталь.
– Неужто имя так влияет на судьбу и образ поведения?
– А как же! Вот в первые годы советской власти, вплоть до войны, новорождённым давали такие патриотические имена, как Даздраперма, Даздрасен… Знаете, что это за имена?
– Вижу только, что они весьма странные, если не сказать больше.
– Ничего странного. Это веяние времени, аббревиатура таких лозунгов, как «Да здравствует Первое Мая» и «Да здравствует Седьмое Ноября». Какой у них может быть образ поведения? Или ещё лучше – «Дрейф папанинцев на льдине» – Дрепанальд, соответственно. Вы видели в святцах такие имена? Возможно, в списках у самого чёрта они и есть. За них даже свечку в церкви не поставишь.
– А мою дочку зовут Брурия.
– Ну, это в любом случае лучше, чем Даздраперма.
– Но вот беда – по ночам скрипит зубами и плачет. Не знаю, что и делать.
– А я знаю. Нужно выйти замуж и выпить что-нибудь успокоительное.
– Так она уже замужем.
– А муж где?
– Сейчас в командировке.
– Так вызывайте его оттуда. Уверяю, всё пройдёт. Меня больше беспокоит другой вопрос. Вы знаете, что из Латвии сбежали все тараканы?
– Да? И куда же они сбежали?
– Откуда я знаю. Наверное, в соседнюю Литву или в Россию. Зато голубей стало видимо-невидимо. Одно другое замещает. Если в одном месте, что отнимется, то обязательно прибавится в другом.
– И как вы думаете, отчего это?
– Наверное, умные американские головы испытывают какое-нибудь своё квантовое капиталистическое оружие. Сначала – на тараканах, а потом и за людей возьмутся. И побежим мы все квантом палимые и ветром гонимые в разные стороны, кто куда, а кто и обратно. И всё это будет до тех пор, пока белый свет не треснет от переизбытка подключенного к нему напряжения.
– Так и без этого все уже разбежались.
– Первые побежали евреи. Кто куда. Оформлялись в Израиль, а ехали больше в Штаты. В Израиле жарко и работать надо. Моя подруга Сонечка Губерман осела в Калифорнии. Свой особняк, прислуга. А вышла из бедной еврейской семьи. Кто бы ей в Союзе дал всё это? Мы с мужем были у неё в гостях. Как хорошо мы провели время! Приглашает опять к себе в Калифорнию. Но я не хочу быть иждивенкой. Одно дело мы с мужем вдвоём прилетали. А здесь одна – ни за что. Я же не педантка. А совсем наоборот. Педанты это там – за границей. Мы не такие. Мы свой статус-кво выдерживаем до конца.
– Но ведь не только одни евреи разбежались, но и молодёжь…
– Молодость ничего не боится. Я в ранние годы в Ашхабад летала на ИЛ-18. Ужас! Сейчас бы я ни за что не полетела. На ИЛ-18. А сейчас на разных боингах-шмоингах туда-сюда, сюда-туда и десять раз обратно. Молодёжь – она зачинщик. Но следом и мы, старики, стронемся с насиженных мест… Раз тараканы сбежали, значит жди беды. Не дураки же они бегать просто так. Значит, что-то почувствовали. Дефолт какой-нибудь необратимый придёт, или водой всё затопит. Вона как Антарктида тает. Невиданными темпами. Если вся растает, мы все под водой окажемся. А тараканы самые древние инсекты на Земле. Ничего не боятся. Их на мякине не проведёшь. А здесь – раз, и побежали. Просто так ничего не бывает. Вот, я намедни съела творог с рынка, а в нём оказалась палочка Коха. Последствия, я надеюсь, Вам понятны… В итоге полная обсервация. Другой бы и не догадался от чего. А я знаю. Здесь обязательно замешан Кох. Нужно всегда видеть причины и следствия: что от чего, куда и зачем.
– Как Вы тонко всё подмечаете.
– Я не только всё подмечаю, но и всё понимаю. И заметьте, у меня нет запретных тем. Некоторые, не буду называть имён, педагогические институты заканчивали, а не знают того, чего знаю я. Я только объяснить не всегда могу. И когда не могу, я всегда включаю фигуру речи. Она меня и выручает в трудные моменты. Фигурой речи можно всё объяснить. Некоторые боятся её обнажать. А я – всегда пожалуйста. За это меня и любят, как редкий экземпляр женской непознаваемости.