Он был очень голоден. Последний раз он ел почти сутки назад. А потом так уж получилось. Храбрился, немножко даже похвалялся перед мамой, своими братьями и сестричкой. Глядите, мол, каков я. Настоящий солдат. Все вынесу - и холод, и голод. Всегда приду вам на помощь. Но в результате получилось-то не очень хорошо. Как-то безвыходно и глупо. В кармане лежат 20 долларов, а купить ничего нельзя. Рождество! Единственный день в Нью-Йорке, когда вся жизнь замирает и время точно останавливается. Вместо шума и снующего повсюду народа - редкие прохожие. Вместо грохота повозок и гудков автомобилей - пустые улицы. Вместо приветливо открытых дверей магазинов - железные сетки и ставни на окнах.
Он знал, что еще через несколько часов, чуть ближе к вечеру мир приобретет свой обычный деловой ежедневный окрас. Но этих нескольких часов у него не было. Ровно в 3 часа дня и не секундой позже он должен был оказаться в казарме. Доложить, что рядовой Рик Смирнов из увольнительной прибыл, а потом просто ждать своего часа, когда подадут военные грузовики и их будут пересчитывать, делить на группы, загонять в закрытые брезентом кузова автомобилей.
На всякий случай Рик свернул в проулок и подошел к еврейской лавке. Ну пусть будет еврейский кошерный бутерброд. Но и эта лавка была закрыта. Евреи не верили в Христа, но верили в бизнес. Хозяева же наверняка знали, что бизнеса сегодня не будет. Рик опять выбрался на центральную улицу и бодро зашагал, нагоняя потраченные минуты.
-- Все-таки как удивительно и странно получилось - подумал он.
xxxxxx
Еще две недели назад все было совершенно по-другому. И жизнь его перевернулась в одно мгновенье. Тогда, две недели назад, Рик решил попытать счастье с работой в районе побогаче. Оделся получше. Хотя как он мог одеться получше в свои единственные штаны, рубашку и куртку. Попросту почистил одежонку. Обрезал ножницами свисающие лохмотья штанов. Даже причесал волосы и попросту пошел куда глаза глядят в сторону сверкающих магазинов и ухоженных домов.
Удачи никакой не было. Кто-то сразу гнал его даже не выслушав, даже не пуская на порог. Какие-то хозяева магазинов выслушивали, но тут же разводили руками. Мест нет, в помощи не нуждаются. Наиболее сердобольные говорили, что мест сейчас нет, но может быть через месяц какая-то работа появится. Рик считал это за удачу и уходя пытался запомнить место и название бизнеса. Так он потратил полдня. В конец замерз, уже ходил по улице в надежде найти какое-нибудь место чтобы просто согреться. И тут неожиданно в глаза бросился огромный плакат на котором был изображен американский пехотинец с ружьем наперевес и рядом с плакатом тяжелая дверь с табличкой US Army.
Рик из любопытства подошел к плакату. Долго завороженно пялился на пехотинца. Потом все еще побаиваясь приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Глазам открылся огромный словно в церкви пустой зал и несколько столов вдоль стены за которыми сидели люди в военной форме. Понимая, что он не должен держать открытой дверь, Рик набравшись смелости скользнул внутрь. Он так и остался стоять подле двери, надеясь, что его не заметят и ему удастся постоять с полчаса и согреться. Впрочем, появление Рика не укрылось от военного сидящего за ближайшим столом. Оторвавшись от каких-то бумаг, он взглянул в сторону Рика и пригласительно махнул рукой. Рик оглянулся по сторонам, полагая что пригласительный жест предназначен кому-то другому. Но вокруг никого не было. На всякий случай Рик ткнул себя пальцем в грудь, как бы спрашивая - "Меня?"
Тебя, тебя - закивал военный и вновь пригласительно махнул рукой. Рик несмело подошел к столу и испуганно заговорил.
-- Я просто мимо шел. Плакат увидел. Решил заглянуть ...
-- Ну и отлично - перебил Рика военный - присаживайся, поговорим.
-- Садись, садись, не стесняйся - бросил военный, указав на стоящий тут же стул.
Рик, подчинившись, присел на краешек стула.
-- Смелей, смелей - рассмеялся военный - не съедят тебя тут. Ну что, холодно? Замерз?
-- Немножко - подал голос Рик.
-- Ну значит посидишь, согреешься. А мы с тобой поболтаем о том о сем. Согласен?
-- Угу - согласно промычал Рик.
Военный немножко поговорил о погоде. А потом словно забыв что-то, хлопнул себя по лбу и спросил - Кофе будешь пить?
-- У меня денег нет - испуганно проговорил Рик.
Военный захохотал. Последнее замечание Рика показалось ему очень смешным.
-- Парень, здесь тебе не кофейня - отсмеявшись поучительно произнес военный - Это армия Соединенных Штатов. Пока ты здесь, все бесплатно.
Потом он поднялся и быстрым шагом удалился в какой-то закуток. Еще через минуту он появился оттуда, неся в руках две грубые чашки, заполненные доверху дымящимся черным напитком. Рик с благодарностью принял чашку все еще никак не понимая, чем он все это заслужил. Военный же сел за свое место и громко отхлебнув кофе завел, казалось бы ни о чем, пустой разговор. Поначалу Рик слушал его рассказ в пол-уха, тем не менее поддакивая и изображая интерес, а потом потихоньку всерьез заинтересовался. Военный рассказывал о таких удивительных и интересных вещах и эпизодах своей жизни, о путешествиях по разным странам. О битвах в которых он участвовал, в которых наши войска всегда побеждали неприятеля. Рику оставалось лишь сидеть с открытым ртом и слушать все эти невероятные рассказы. Потом потихоньку военный перевел разговор на Рика. С жалостью и сожалением он обвел глазами Рика, его старую потрепанную одежду и заговорил.
-- Я вижу, парень, ты из бедной семьи. И останешься ты таким же неудачником и бедолагой на всю жизнь. Менять надо все. Резко и круто. Понравился ты мне парень и хочу я тебе помочь. Как раз сейчас идет запись в армию. И прямо сейчас ты можешь записаться, стать солдатом, героем. Ну что ты на это скажешь?
Рик замешкался. Все что он слышал от военного казалось интересным и привлекательным, но вечно сидящий в нем испуг и неверие в себя не позволяли Рику принять какое-либо решение.
-- Ну я не знаю - неуверенно заговорил Рик - Мне с мамой надо поговорить. Что она скажет...
-- С мамой ! - возмущенно выдохнул военный - И ты не знаешь что она скажет? Сиди дома и нос на улицу не высовывай! Так?
Рик смущенно кивнул.
-- Зовут тебя как? - еще раз спросил военный - Извини имя твое запамятовал.
-- Риком кличут - все также неуверенно выговорил Рик.
-- Рик, Ричард! - громко, властно, с уважением произнес военный - Ричард львиное сердце.
-- Вот оно настоящее имя! А ты струсил ... Эх ... - Разочарованно выдохнул военный - Ну ладно, иди к мамочке.
Рик неуверенно поднялся
-- Я приду, я обязательно вернусь. - сбивчиво заговорил Рик - Мне только с мамой поговорить.
-- Вернешься, да только поздно будет - безразлично сказал военный, опять уткнувшись в свои бумаги - места займут. Не знаешь что-ли сколько кругом желающих.
Рик замешкался. Сколько раз случалось, что работу, предназначенную ему буквально из-под носа уводили более бойкие и резвые ребята.
Почувствовав секундное замешательство военный опять заговорил.
-- У тебя, небось и девушки то никакой нет. Ну подумай, такой, как ты сейчас. Кому же ты нужен?
Рик кивнул стыдливо опустив глаза. Хочешь слышать или нет, но военный говорил сейчас чистую правду.
-- А пойдешь в армию. Вернешься героем с медалями. Да любая девушка за счастье посчитает просто пройтись с тобой. И еще. Заслужишь - пойдешь в школу офицеров. Представляешь - офицер. С саблей, револьвером, на белом коне! Впрочем, ладно. Не тебе все это. Отправляйся домой к маме. - уже презрительно закончил военный.
-- Нет, нет - вдруг выпалил Рик. Последнее упоминание о девушках и офицерской школе окончательно сломило его - Я записываюсь! Можно? Прямо сейчас!
-- Молодец, Рик! Немедленно отозвался военный - Я сразу понял, что ты настоящий парень. Садись, устраивайся поудобнее. Начнем!
Как по волшебству, перед военным появился большой лист желтой бумаги - государственный бланк.
-- Имя и фамилия - начал военный.
-- Рик. То есть Ричард Смирнов.
Военный вписал имя и фамилию в какие-то графы листа, переврав при этом фамилию.
-- Возраст на сегодняшний день? - последовал следующий вопрос.
-- Сколько тебе лет? - снова спросил военный, сообразив, что Рик вопрос не понял.
-- Семнадцать. - отозвался Рик.
Военный тут же отложил перо в сторону и будто бы не расслышав ответа вдруг заговорил на посторонние темы - об армии, героях войн. При этом несколько раз возвращаясь и повторяя, что в армию по закону может взят молодой человек, которому на момент подписания договора исполнилось 18 лет.
-- Никакие документы не требуются - подчеркивал военный - здесь привыкли верить на слово.
-- Ага, помогает - подумал Рик с благодарностью глядя на своего спасителя - Намекает что нужно сказать.
Наконец военный кончил. Вновь пододвинул к себе бланк договора и вновь официально спросил - Возраст на сегодняшний день?
-- Восемнадцать лет - выпалил Рик.
Военный едва заметно кивнул и продолжил - Месяц, день и год рождения.
-- Четырнадцатого июля.
Тут Рик осекся, лихорадочно высчитывая год своего нового рождения. Впрочем, военный уже сам проставил правильный год в бумаге.
-- Вероисповедание, религия - последовал следующий вопрос.
-- Русский я - ответил Рик.
-- Это не имеет значения - отозвался военный - Религия?
Рик замялся, не зная как ответить на этот вопрос. Слово православный он знал, но как переводится это слово на английский он не подозревал.
-- Право, право... - вертелось в голове. Наконец само собой вырвалось - Правильная религия.
Военный улыбнулся и по-отечески заметил - В Америке все религии правильные. Впрочем, если не хочешь, можешь не отвечать - заметил он и поставил прочерк.
Вопросы следовали за вопросами. Смысл некоторых из них Рик не понимал. Тогда военный сам заполнял графы или ставил прочерк. Наконец они добрались до конца бумаги. Военный что-то дописал от себя и протянул желтый лист Рику.
-- Прочти вот это - военный обвел карандашом какой-то длинный абзац выписанный мелкими буквами.
-- Потом распишись вот здесь - продолжил он.
Рик испуганно посмотрел на длинный текст. Потом пододвинув к себе бумагу, водя пальцем по строчкам начал медленно читать вслух, так и не понимая смысла написанного.
-- Да ты, братец и читать то не умеешь - ахнул военный.
-- Почему это - обиделся Рик - умею, только медленно.
-- Ну ладно - миролюбиво произнес военный - давай помогу!
Он отобрал у Рика бумагу и начал скороговоркой читать. Рик попытался было вслушаться, но все также не понимал ни единого слова из скороговорки военного. Наконец он кончил. Пододвинул бумагу Рику.
-- Распишись вот здесь - нервно сказал он.
Рик на секунду замешкался.
-- Ну что, опять ... - зло произнес военный.
Словно испугавшись приказного тона, Рик чиркнул свое имя. Военный буквально выдернул лист из-под пера Рика и быстро спрятал его в стол. После этого он уже медленно и вальяжно поднялся. Протянул руку для рукопожатия и официально объявил - Поздравляю со вступлением в ряды Армии Соединенных Штатов Америки.
После чего он обернулся куда-то в сторону и громко крикнул - Сержант Грецки! Ко мне!
Из какой-то боковой комнатки выскочил здоровый, мускулистый парень и подбежав к военному, вытянулся в струнку.
-- Отведешь в казарму - приказал военный - Сам знаешь. Все как обычно.
-- Ес, сэр! - гаркнул сержант. После чего слегка хлопнул Рика по плечу - Пошли!
Рик поднялся со стула, все еще размышляя, брать с собой чашку кофе или нет.
Потом решил, что вероятно не нужно и пошел в сторону двери на которую указал сержант. Сержант открыл дверь. Длинный, ярко освещенный и какой-то страшный коридор предстал перед глазами Рика. И тут он испугался.
-- Нет! - крикнул Рик и подался назад.
Но сержант уже цепко и больно держал Рика за локоть.
--Нет, мне к маме надо! - закричал Рик сквозь брызнувшие слезы - Она ничего не знает, она будет волноваться.
Сержант Грецки все также цепко держал трепыхающегося Рика за локоть. Но в ту же секунду к Рику подскочил все тот же военный, держа в руках только что подписанную Риком бумагу.
-- Ну что, братец, испугался? - мягко, словно по-отечески спросил военный и подал знак сержанту. Рик почуствовал как железная хватка сержанта Грецки ослабла.
-- Ну что с тобой ? - еще раз мягко произнес военный.
-- Мне к маме нужно. Все рассказать - жалобно заговорил Рик.
-- Парень, да что с тобой? Ты что не слышал, что я читал? - участливо проговорил военный.
-- Забыл - тихонько сказал Рик.
-- Да тут же все написано! - слазал военный ткнув пальцем в какую-то строчку.
-- Мы все сами сделаем. Сообщим сегодня же. Пошлем нарочного. Можешь даже письмо написать. Передадим.
-- Мама по-английски читать не умеет - пробормотал Рик.
-- Так напиши по-русски.
-- Не умею. Забыл - виновато отозвался Рик.
Военный лишь развел руками.
-- Значит напишешь в другой раз. Успокойся. Не ты первый тут разревелся. А теперь - военный сделал паузу - Повтори три раза. Я теперь солдат!
-- Я теперь солдат! - прошептал Рик.
-- Не считается мягко сказал военный и потрепал Рика по плечу - Громко повторяй. Ну ...
-- Я теперь солдат! - отозвался Рик.
-- Молодец - похвалил военный - Еще раз. Громче!
-- Я теперь солдат! - громко и ясно выговорил Рик.
-- Молодец - отозвался военный - А теперь изо всех сил.
-- Я теперь солдат! - громко, как мог, выкрикнул Рик. И в ту же секунду он почувствовал, как глаза просохли. Страх испарился. Он уже спокойно смотрел вглубь освещенного коридора.
-- Пошли - вновь заговорил сержант, слегка подтолкнув Рика в сторону двери. Рик уже спокойно переступил порог и также спокойно пошел.
Огромный зал, превращенный в казарму и заставленный двухэтажными кроватями был на три четверти пуст.
-- Твое место - сержант Грецки указал на нижнюю кровать, застеленную серым, натянутым, без единой морщинки одеялом.
-- Подъем завтра в семь. Завтрак в восемь. Пойдешь со всеми. Ребята покажут. Получать будешь доллар в неделю, пока в учебке. Ясно?
-- Угу - пробормотал Рик.
-- Какое еще Угу! - взвился сержант -- Отвечать следует - Ес сэр. И по стойке смирно.
Потом взглянув на испуганное лицо Рика и вспомнив о его истерике, сержант смягчился.
-- Медкомиссия завтра. И моли бога чтобы тебя отчислили - уже миролюбиво сказал сержант - А пока отдыхай.
Рика не отчислили.
-- Болезней нет. Недокормленный, изможденный… - делился военврач со своими коллегами - Ничего, армия поправит.
Потом потекли не очень тяжелые, но армейские будни. Через неделю Рик уже чувствовал себя старослужащим, поучая и наставляя только что прибывших новобранцев. Простенькая, неутомительная служба, больше напоминающая игру в солдатики, чем настоящую учебку. А собственно так и было. Место куда пришел Рик называлось призывным добровольным пунктом. Набрать "материал" и не спугнуть - все что требовалось от сидящих в зале рекрутеров и военного персонала казармы.
В конце первой недели службы у Рика произошло целых два приятных события. Он получил свой первый заработанный армейский доллар и еще, его ждало письмо от матери. Прочесть письмо, написанное на русском языке Рик не смог. Просто узнав почерк матери, он долго с грустью рассматривал незнакомые буквы, а потом просто сунул письмо в свой армейский ранец.
-- Кто-нибудь когда-нибудь переведет - успокоившись решил Рик.
А казарма потихоньку заполнялась. К рождеству она была уже почти полна и Рик уже явно ощущал скученность проявляющуюся абсолютно везде. От коридоров до армейской столовой. А потом, накануне Рождества по казарме разнеслись слухи, что совсем, совсем скоро их отправят в настоящие армейские лагеря, настоящую учебку, а там и на фронт. "Бить кайзера и бошей" - как радостно говорили соседи по кроватям в казарме.
А потом в утро перед рождеством их построили. Старый, строгий полковник громовым голосом объявил, что отправка состоится завтра. Сегодня же на Рождество, всем призывникам дается увольнительная, с тем чтобы они встретили самый святой день со своими семьями. Собраться здесь следует завтра в 3 часа дня. Опоздавших ждет суровое наказание, предупредил полковник. Не явившиеся будут причислены к дезертирам и наказание будет соответствующим военному времени - тюрьма, каторга или виселица.
-- И помните, вы теперь американская армия - напоследок поучал полковник рекрутов, вчерашних дворовых ребят - вести себя соответственно вашему новому положению. Не позорить звание солдата американской армии.
Эти обычные дежурные слова почему-то сильно запали Рику в душу. Выбравшись из душной казармы на зимнюю улицу, он не устремился, как бывало бегом домой. Не торопясь, с достоинством, никуда не сворачивая, подняв голову и расправив плечи, шел Рик знакомым путем. Новая солдатская форма словно по волшебству преобразила все вокруг. Раньше, где бы не находился, куда бы ни шел, Рик всегда ловил на себе презрительные и брезгливые взгляды прохожих. Что собственно можно было ожидать человеку от одетого в лохмотья изможденного паренька. Сейчас же Рик ощущал себя настоящим человеком, таким как все. Новая, серая и такая теплая солдатская шинель. Тяжелые ботинки с высокой шнуровкой, в которых можно было абсолютно не опасаясь шлепать по лужам. Он заметил, как какая-то приличного вида женщина приостановилась, и склонившись к своему десятилетнему сыну, что-то поясняла, явно указывая на Рика. Потом краем глаза он приметил двух молоденьких девчушек с интересом рассматривавших его. Рик буквально зарделся от гордости. Сердце учащённо забилось и Рик опять с гордостью подумал - Как же правильно я сделал, что вступил в армию. Теперь все будет по другому. Жизнь поменялась навсегда.
xxxxxx
Уже второй раз за его недолгую жизнь менялось все вокруг. Резко и безвозвратно. Навсегда. Когда-то, как сейчас уже казалось Рику бесконечно давно он жил с родителями в маленьком украинском городке. Принадлежность города веками менялась от одного государства к другому и потому сложилось там разношерстное, разно говорящее население. И спокойно уживались там до поры до времени русские и евреи, украинцы и поляки. А потом как-то быстро и неожиданно все будто бы сошли с ума. И запылали еврейские дома подожженные во время погромов. А потом уж, раззадоренные кровью, люди пошли друг против друга. И теперь уж не просто хулиган обидел какую-нибудь дивчину, и не просто вор стащивший кучку яиц на базаре. Уж непременно вор или хулиган да с приставкой. Бандит москаль, вор хохол, лях убивец. И вот уж и носу не высунешь, и не пойти никуда что б тебя не обидели. Бить громить евреев надоело и тут нашлось другое занятие. Юнцы, дети, подростки уж сбивались в банды-шоблы объединенные одним лишь мерилом. Ты кто такой? На какой мове говоришь, балакаешь? И вот уж шобла москалив выясняет отношения с хохлами. А потом, заключив временное перемирие идут бить жидов и ляхов. И вот уж дня не проходило, что б кого-то не забили до смерти и не пырнули ножом. И начал городок хиреть. Плохо, бедно жилось раньше, а стало вовсе невмоготу. Не помогли сожженные во время погромов еврейские дома. Не помогли выбитые зубы и юшка пущенная из носов ляхов. Первыми поднялись евреи и поехали в далекую Америку в город Нью-Йорк. Устроившись, писали оттуда родственникам письма. Письма эти, обросшие вымыслами и легендами, передавались из уст в уста. И вот уже потихоньку снялись и поехали другие. Кто чуток побогаче да поживее. Так, по местным меркам, грамотная и успешная семья Рика тоже заразилась отъездной авантюрной лихорадкой. Наслушавшись в трактире разговоров, отец начал подговаривать мать к отъезду. Божился, что бросит пить на новом месте и непременно будет работать как вол. Мать согласилась.
И вот семь лет назад, пароход везущий семью Рика, а также тысячу семей других эмигрантов, бросил якорь в Элис Айлэнд - эмигрантских воротах Нью-Йорка. Потом обычная нелегкая эмигрантская жизнь. Но если соседи и знакомые из таких же эмигрантских семей потихоньку поднимались и становились на ноги, в семье Рика все не заладилось с первого дня. Отец не только не бросил пить, но от всех напастей, свалившихся на голову стал пить еще больше. А выпив, история стара как мир, начинал колотить жену и детей. Работать - он практически не работал. С первой же получки напивался, влетал в запой. Его гнали с очередной работы. Он клялся и божился, просил прощения. А потом начиналось все сначала. Семья кое-как существовала на мизерную зарплату матери, работавшей неподалеку прачкой. Отец же тогда уже совсем "сошел с катушек". Ни дня не проходило без пьяной ругани и побоев. И однажды, соседи которым и самим все это надоело, остановили проезжающую мимо полицейскую конку. Два рыжих ирландца вошли в дом. Отец завидев полицейских, ничего не соображая, бросился на них с кулаками. Но тут было все гораздо серьезней, чем раньше в его украинском городке. Ирландские полицейские - это не городовые. Мериться с пьянчугой силушкой они не собирались. Полицейский просто достал револьвер и приставил его к виску отца. И пристрелил бы, если бы не мать, закричавшая дико, жалобно, безысходно. Тогда полицейские подняли мгновенно протрезвевшего и обмякшего от страха отца и вывели из дома. Потом отвезли его на ближайший пустырь, где уже отделали полицейскими дубинками до полусмерти. С тех пор отец ни на кого рук не подымал. Но все равно продолжал пить. Неизвестно на что, на какие деньги. Потом начал исчезать. На неделю, на месяц. Изредка возвращался, точнее приползал домой. Мать ревела, но пускала в дом, выговаривая сквозь слезы, что не может взять грех на душу и позволить замерзнуть на улице. А отец, отлежавшись, отъевшись за несколько дней опять исчезал, не забыв прихватить на продажу какую-нибудь вещицу из своего и так уже нищего дома. Рик отца ненавидел, и если он просил что-нибудь у бога, то лишь одного - чтобы отец подох где-нибудь в подворотне и больше никогда в их доме не появлялся. В школу Рик ходил лишь несколько лет после приезда, где и выучился с грехом пополам читать и писать. Там же, в школе он поменял свое старое имя Василий на другое, американское, звучное и красивое - Рик, Ричард. А потом школа кончилась. Приходилось хвататься за любые подработки, чтобы помочь матери хоть как-то одеть и накормить двоих братишек и сестренку. Частые пропуски кончились тем, что он безнадежно отстал от своих сверстников и в конце концов школу бросил. Так и жили они в безнадежной, беспросветной нищете.
И вот так неожиданно забрезжил свет. Рик опять вспомнил свой первый день в казарме, тот длинный разговор, свои сомнения, слезы.
-- Все будет теперь иначе, все будет по-другому - сказал самому себе Рик и вытер рукавом неожиданно выступившие слезы.
Вот он знакомый поворот с главной улицы в их нищий район, прозванный из-за обилия русских эмигрантов, Русской слободкой. Неподалеку в конце квартала Рик заметил группку подростков. Местные хулиганы, вечно толкающиеся на улице. В другой раз Рик бы перешел на другую сторону дороги или вообще развернулся, чтобы пройти к дому другим путем. Не раз он раньше сталкивался с ними. И не раз они просто так, от скуки поколачивали его. Но сейчас. Что-то словно хлестнуло его по спине.
-- Ты солдат! - мелькнула мысль.
-- Я солдат! - уже вслух повторил Рик.
После чего он уже бесстрашно пошел в сторону ребят. Переросток хулиган верховода перегородив дорогу долго, непонимающе смотрел на Рика и вдруг неожиданно посторонился, беззвучно пропуская его.
-- Я солдат! - еще раз повторил Рик, поразившись как круто поменялось к нему отношение. Рик прошел еще квартал и неожиданно его окликнул хозяин местной лавки. Хлопнул Рика по плечу и неожиданно завел разговор о политике.
С ним, с солдатом новобранцем?! - опять поразился Рик.
Собственно он не понимал ни слова из того, что говорил лавочник. Рик лишь поддакивал и кивал головой. Хозяин же лавки только распалялся говоря про бошей, про кайзера, про трусов и предателей засевших в американском Конгрессе и не желающих объявлять Германии войну. А потом он неожиданно умолк. Еще раз с уважением обвел Рика взглядом, хлопнул его по плечу и сказал -- Ну ничего, с такими вот смельчаками Америка не пропадет.
А потом, зайдя к себе в лавку, набрал горсть конфет и сунул их Рику. И опять пришел черед Рика поражаться новому отношению лавочника, вдруг выплеснувшемуся на него.
Еще парочка кварталов. Тысячи раз исхоженная лестница. Знакомая, никогда не закрываемая на засов дверь ...
Как бросились ему на шею братишка и сестренка. Как обнимали, как наперебой кричали что-то. Как гордились они теперь своим старшим братом. И мать тоже стояла неподалеку. Утирала слезы и смотрела на него словно издалека, словно боясь подойти и потрогать своего старшего. А потом у них был ужин. Пир! Праздник! Рождественский ужин. В его невезучем нищем доме уже давным-давно не ели ничего кроме пустой рисовой каши, да вчерашнего черствого хлеба. Мать покупала нераспроданные батоны подешевле перед закрытием лавки. Теперь Рик, словно волшебник, доставал из своего солдатского ранца золотистые латунные банки с тушенкой и такой вкусной перловой кашей. Вскрывал банки солдатским ножом и все пытались отгадать, что же там внутри. Рик едва прикоснулся к принесенной им же самим еде. С жалостью смотрел, как уплетают это богатство его братишки и сестренка. А потом как они, насытившись, уснули тут же за столом. А потом на следующее утро он опять не прикоснулся к еде, глядя как с жадностью братишки набросились на остатки вчерашнего пиршества. Потом он долго рассказывал, что с ним случилось, как попал он в армию, что делал там целых две недели. Говорил что сегодня же отправляется куда-то учиться, а потом уж наверное воевать в Европу. Рассказывал как он вернется с войны с медалями и конечно же с гостинцами для братишек. Молчала только мать. С полными слез глазами смотрела на своего старшего сына Рика. А потом она вышла на улицу проводить сына. Рик все также продолжал говорить, говорить. Храбриться и говорить И вдруг мать закричала. Как тогда, годы назад, когда рыжий полицейский хотел застрелить ее мужа - дико, жалобно, безысходно. И Рик тут осекся.
-- Мамочка, я вернусь - лишь прошептал он - я обязательно вернусь ...
Мать лишь вытерла слезы и достав из потайного кармашка 20 долларов протянула их Рику.
-- Не надо, мама ... - начал Рик. Но мать уже сунула ему в руку зеленую бумажку.
-- Я вернусь, мама. Я скоро вернусь - бормотал Рик отступая от рыдающей матери.
Потом споткнулся, едва не упав, и словно опомнившись, повернулся и побежал прочь.
xxxxxxx
Путь Рика лежал возле шикарного отеля с названием Париж. Раньше не раз Рик любовался этим отелем. Стоял на большом, как считал Рик безопасном расстоянии и и рассматривал автомобили и конные экипажи подъезжающие к отелю. И сейчас, проходя мимо отеля, Рик на секунду замедлил шаг с восхищением рассматривая какую-то иную фантастическую жизнь.
По ступеням отеля застеленным ковром, медленно, с достоинством поднимались господа и шикарно одетые дамы. Мальчишки посыльные тут же подхватывали из рук господ саквояжи и сумки. Толстые швейцары, разодетые точно попугаи в яркую униформу, привычно и со знанием дела грузили багаж на золоченые тележки. Другие швейцары, кланяясь едва ли не в пояс, открывали двери в холл отеля.
Рик поднял глаза, посмотрел повыше. За огромными стеклянными окнами открывался вид на ресторан отеля. Он был открыт. Рик видел посетителей возле окна с салфетками на груди, с вилками и ножами в руках. Рик опять почувствовал явную и резкую голодную резь в животе. Он сглотнул слюну, приготовясь уже идти дальше, как шальная мысль словно ударила его по голове,
-- А может взять так вот зайти и купить сэндвич. Конечно же не сидеть там. Просто купить. Продают же часто на вынос. Дорого наверное. Ну и что. По крайней мере будет что-нибудь на два дня на дорогу. Ну а потом. Ну сколько это может стоить. Обычный сэндвич стоит 30 центов. Ну пусть здесь дороже. Ну пусть доллар, ну пусть два. Все равно еще куча денег останется. Да и зачем в армии деньги.
-- Просто зайду и узнаю - сказал Рик самому себе - Не пустят, пойду дальше.
Рик повернулся и уверенным шагом затопал по ковровой дорожке к входу в отель. Швейцар у входа посмотрел подозрительно на Рика, но не остановил.
Рик вошел в холл, но решил не глазеть по сторонам, привлекая к себе внимание, а сразу быстро направился к входу в ресторан.
Ресторан Париж - возвещали золоченые буквы над тяжелой резной дверью.
Все такой же шикарно разодетый швейцар охранял вход в ресторан.
-- Простите сэр - начал было Рик, обращаясь к швейцару.
Но швейцар не слушая склонился в глубоком поклоне и открыл дверь Рику.
-- Что это он! - с удивлением подумал Рик, проходя мимо швейцара.
-- Ах да - тут же сообразил Рик - моя солдатская форма. Видит наверное, что я солдат, еду на войну. Вот и показывает уважение.
Впрочем, швейцар думал абсолютно о другом. Подобных "солдат", одетых в серую мышиную форму он уж не раз видел в этом отеле.
-- Очередной мерзавец, сумасброд - подумал швейцар завидев Рика - наскандалил, наговорил дерзостей родителям. Видите ли они его с кокаином где-то прищучили. Или со своей девахой поссорился. Пошел на призывной пункт, со злости записался в армию. Ну а теперь живет в шикарном отеле неподалеку от казармы и ждет пока мамаша взятки раздает, да отмазывает свое неразумное чадо.
-- Поганый народец - думал швейцар, провожая Рика взглядом - Ну хоть бы наглец свою форму снял, да оделся по-цивильному. Ну нет. Ходит тут в своей шинели, солдата изображает. Сволочь! Но деньги хорошие у них водятся. И швыряют не жалеючи. Может доллар оставит.... Не оставил! Ублюдок! - одними лишь губами проговорил швейцар, провожая Рика злобным взглядом.
Рик вошел в ресторан. Посетителей было не много. Зал был на три четверти пуст. Рик увидел бар стоящий посреди зала. За стойкой бара стоял симпатичный с прилизанными волосами юноша лет двадцати. Рик также быстро подошел к стойке бара.
-- Чем могу вам услужить? - тут же спросил юноша. Явный французский акцент пробивался даже в этой короткой фразе.
-- Я... Мне... - начал Рик сбиваясь от стеснения - Хотел бы перекусить недорого, взять с собой...
-- Конечно, конечно - все также вежливо и радостно ответил юноша, все также в нос, по-французски выговаривая слова - можете взять с собой, можете перекусить здесь.
Рик обвел глазами юношу. Красавец. Белоснежная рубашка, черный пиджак с небольшой вышивкой "Пьер Жирар".
-- Наверняка француз, парижанин - решил Рик - Ну конечно же. Отель Париж, ресторан Париж и все работники французы.
-- Что-нибудь подешевле - начал было Рик, но парнишка уже протянул ему меню. Меню было на французском с пояснениями на английском языке, выписанными мелкими буквами с вензелями. Рик испуганно посмотрел на длинное меню, понимая что ему эти слова не осилить. Но вежливый паренек уже пришел на помощь.
-- Сегодня у нас в меню замечательное блюдо. Пользуется необычайным спросом среди наших посетителей. И называется оно ... - парнишка сделал паузу, словно желая подчеркнуть все необычайные достоинства этого блюда -- Называется оно Боуланж. Не хотите ли испробовать?
Рик пожал плечами, не понимая что происходит. Но паренек явно приняв движение за согласие тут же радостно сообщил -- Превосходный выбор. Уверяю вас, сэр, вы останетесь довольны.
После чего он отошел на несколько шагов к столику для приготовления еды и начал резво "колдовать". Паренек стоял спиной к Рику и что он там делает Рик толком не видел. Но хорошо было видно, как резво, быстро и споро работает этот французик, Пьер Жирар. Паренек отрезал ломтики хлеба, потом нарезал какие-то сыры, потом стащил с полки кучу каких-то баночек с джемом. Еще через минуту паренек закончил и с гордостью поставил перед Риком то самое, пользующееся необычайным спросом блюдо Боуланж.
Рик посмотрел на тарелку и вдруг у него само собой вырвалось испуганное -- И это все?
На тарелке лежали два тонюсеньких поджаренных хлебца в которые были воткнуты два флажка - французский и американский. С одного края тарелки лежали мелкие и тоненькие кусочки разноцветных сыров. А на другом краю тарелки красовались капельки джема разных сортов.
-- Это же так мало - срывающимся голосом произнес Рик.
Паренек француз тоже словно испугался. Лицо его приняло расстроенное, обиженное выражение.
-- Тысяча извинений, сэр, тысяча извинений. Я думал, что господин солдат желает просто слегка перекусить - расстроенно произнес паренек -- Моя вина, моя вина!
После чего паренек резко схватил со стойки бара тарелку с боуланжем и не раздумывая швырнул содержимое в мусор. На этот раз перепугался Рик, подумав, что ему нужно будет платить. Но паренек увидев испуг, пробежавший по лицу Рика, тут же успокоил его.
-- Ради бога, не беспокойтесь сэр. Удобство наших клиентов - это закон для нас. Если нашему клиенту что-то не нравится, то никаких вопросов. Он не платит и все!
Рик поразился до бесконечности. Открыл рот желая что-то сказать, но не мог найти подходящих слов. А тем временем парень опять затараторил.
-- Есть у нас в меню замечательное блюдо. Тоже пользуется необычайным спросом у наших посетителей. Не беспокойтесь. Большое, огромное. Как раз такое, какое нужно настоящему солдату! Очень рекомендую!
Рик лишь опять пожал плечами и обрадованный паренек вновь бросился к столику для приготовления пищи. И опять же глядя со спины, Рик с удовольствием наблюдал как быстро и споро работает этот французик. Пьер хватал сыры и колбасы разных сортов, отрезал от них уже приличные ломти, перемешивал их составляя в какую-то пирамиду. Украшал зеленью, засыпал приправами и наконец гордо поставил перед Риком результат своего творения.
-- Надеюсь, что это устроит вас, сэр! - уже уверенно произнес Пьер.
-- О, да! - согласился Рик, восхищенно глядя на произведение искусства, источающее невиданные, вкуснейшие запахи.
-- Превосходно! Рад был вам услужить - мгновенно откликнулся Пьер, невзначай показав пустую ладошку, как бы намекая, что неплохо было б и заплатить.
Рик достал двадцатидолларовую бумажку.
-- Наверное придется что-нибудь на чай оставить. Центов десять или двадцать - подумал Рик, передавая деньги французу Пьеру.
-- Премного благодарен, сэр - уже как-то безразлично отозвался Пьер. Он отошел от стойки бара, небрежно бросил деньги в какую-то конторку. Потом достал толстую конторскую книгу, карандаш и открыв книгу начал там что-то записывать.
Рик подождал немного, надеясь, что парень сейчас оторвется от своих записей и даст ему сдачу. Но парень не поворачивался и не обращая ни на кого внимание, продолжал что-то писать.
Тогда Рик тихонько позвал -- Сэр!
Парень все также продолжал писать.
-- Сэр! - уже погромче позвал Рик. Парень француз обернулся, удивленно уставившись на Рика.
-- Сэр, а сдачу? - тихонько спросил Рик.
-- А... сдачу... - растянуто произнес француз.
Рик утвердительно мотнул головой.
-- Сдачу с тех самых двадцати долларов, которые вы, сэр, дали мне.
-- Да, да - радостно закивал Рик, обрадовавшись, что парень не забыл о двадцати долларах.
И вдруг лицо парня словно перекосилось. Злобная усмешка исказила рот с тонкими губами.
-- Ах, сдачу - еще раз повторил парень и вдруг резко и грубо заговорил по-русски.
-- А я вот смотрю на тебя, идиота, и думаю. Понимает он что-нибудь, притворяется ли, или просто дебил по рождению?
-- Так ты не француз! - ахнул Рик.
-- Как видишь! - отрезал парень - Наконец-то ты начал соображать. Ты что не понимаешь, придурок, куда ты явился. Ты что, не видел какие тут автомобили перед входом. Ты что, не видишь какие тут господа сидят. Да в нашем ресторане самый дешевый бутерброд стоит 20 долларов. А то что ты заказал - все 40. Так что считай тебе повезло. Целых 20 долларов сэкономил. Понял?
-- Понял - прошептал Рик, чувствуя как от страха и безысходности все холодеет внутри.
-- А как ты узнал, что я русский?
-- Как я узнал? - усмехнулся парень - Да по твоей конопатой роже, да мерзкому акценту русской слободки.
-- Как зовут тебя? - грубо спросил парень.
-- Риком кличут - едва выговорил Рик.
Лицо парня словно перекосило.
-- По-настоящему как зовут тебя?
-- Васей звали - прошептал Рик.
-- Вася, Васька. Имя то какое-то облезлое, кошачье - со злобой выговорил парень - Так вот что, Васька. Подымайся-ка ты и вали отсюда ко всем чертям, пока я охрану не позвал, да пока тебя с лестницы не спустили. Понял?
После чего парень отошел на шаг и вернулся к своей книге и записям.
От стыда, обиды и боли Рик словно застыл на своем высоком стуле. Еще через минуту, словно очнувшись от сна, Рик жалобно выговорил -- Нас сегодня на войну отправляют.
-- Good for you [превосходно] - не оборачиваясь, через плечо бросил парень.
-- У меня денег больше нет - все также жалобно, безысходно прошептал Рик.
-- Так ты еще здесь? - парень повернулся и словно сверля Рика глазами выговорил - Проваливай, или я вызываю охрану.
Понимая, что все кончено Рик сполз с высокого стула и медленно, едва-едва волоча ноги направился к выходу.
Рик медленно, не оглядываясь уходил от отеля. Медленно, опустив голову на грудь, глядя себе под ноги, он тащил себя в сторону казармы. Рик понимал, что ругать здесь некого. Только себя самого. Какого черта он потащился в этот отель? Купить чего-то поесть. Глупость Ведь можно же было потерпеть. Выпросил бы в конце концов банку консервов у сержанта Грецки. Ну не зверь же он. А так, выбросил ни на что 20 долларов - зарплату матери за целый месяц. Дурак! Идиот! Сто процентов прав был этот липовый француз из отеля. И как назло, словно в издевку над Риком, какой-то лавочник поднял железную решетку своего магазина, обнажив простенькие рекламы на витрине.
"Только у нас! Лучшие в Америке сэндвичи. Всего 30 центов. Покупайте!"
-- Полсотни сэндвичей можно было бы купить на потерянную двадцатку - подумал Рик. И вдруг, словно молния обожгла его сознание. Ведь он же забыл, оставил там в ресторане свой злополучный сэндвич По-Парижски. Отчаяние, перемешанное со злобой вдруг охватило Рика.
-- Это мой сэндвич - вдруг громко выговорил он. А потом уже словно ничего не соображая бросился обратно в отель.
-- Это мой сэндвич! - стучала мысль - Я его купил, я заплатил деньги. Пусть только попробует не отдать!
Рик от злости сжал кулаки, представляя себе как он ударит этого гада, липового француза Пьера по его холеному лицу. Как упадет этот гад на землю и как он, Рик будет пинать его своими тяжелыми ботинками.
-- Будь что будет - подумал Рик, вихрем взбежав по ступенькам отеля.
Рик ворвался в холл и повернул в сторону ресторана. Швейцара возле двери не было, а на золоченной цепочке, перегораживающей входную тяжелую дверь висела табличка "Закрыто".
Рик поднырнул под цепочку и открыл дверь. Также быстро и уверенно вошел внутрь. Сделал еще несколько шагов и осмотрелся. Никого уже не было за стойкой бара. Липовый француз Пьер закончил свою смену. Стойка бара тоже была пуста. За несколькими столами вокруг все еще сидели несколько посетителей, неспешно доедая заказанную еду. Вокруг суетились мальчишки уборщики. Собирали тарелки, вытирали столы, натирали до блеска и так уже сверкающие золотом поручни бара и ручки дверей. Из боковых дверей посыльные вносили живые цветы, готовясь украсить зал для вечернего приема посетителей.
Рик еще раз оглянулся по сторонам и увидел несколько столов на которых все еще стояла неубранная посуда с остатками еды. На одном из центральных столов Рик вдруг заметил едва тронутый, слегка надкушенный тот самый сэндвич По-Парижски. Рик быстро подошел к столу и сел. Никто не обратил внимание на него. Господа за соседними столами были заняты своими делами и разговорами. Мальчишки уборщики чистили, драили, натирали, абсолютно не обращая внимание на Рика. Рик успокоился. Он придвинул к себе тарелку с сэндвичем.
-- Половину съем здесь - решил он - А вторую половину унесу в казарму.
Рик взял с тарелки половину огромного сэндвича и откусил кусок побольше. То ли голод, то ли в самом деле сэндвич был необычайно хорош. Но Рик почувствовал, что никогда в своей жизни он не ел ничего подобного. Проглотив первый кусок, Рик еще раз откусил сэндвич, решив теперь есть его медленно, маленькими кусками подольше, чтобы растянуть удовольствие. Потом отложил сэндвич и еще раз огляделся по сторонам. На этот раз он наконец обратил внимание на елку, и тут же удивился, как это он не заметил ее до сих пор. Лесная зеленая красавица стояла в углу, приветливо вытянув к посетителям свои зеленые лапы. А игрушки! Никогда ничего подобного в своей жизни не видел Рик. Блестящие, необыкновенной красоты шары и сосульки. Девочки куклы, мальчики эльфы, олени в упряжках, удивительные конфеты. А внизу под елкой ... Огромный Санта Клаус с мешком подарков в оленьей упряжке.
Ноги сами вытащили Рика из-за стола и он словно завороженный, пошел в сторону елки. Остановился в метре перед ней и все также, завороженно стал рассматривать игрушки.
Опять Рик представил себе, как вернется он после войны с медалями и непременно с деньгами. Непременно купит такие же подарки своим братишкам и сестренке. Как он войдет к себе в дом, и как он будет раздавать игрушки, подарки завернутые в такую красивую, блестящую подарочную бумагу.
Рик все стоял и стоял. Смотрел и смотрел. Потом наконец обернулся, чтобы пройти обратно к столу и тут с ужасом увидел, что стол где он сидел еще минуту назад пуст. Его неожиданно найденный сэндвич По-Парижски исчез где-то в мусорном мешке. И тут Рик заплакал. Он уже не думал ни о чем, он уже даже не мог ругать себя. За свою глупость, неприспособленность. За то, что не мог просто так взять сэндвич, сунуть его в свой солдатский ранец и просто уйти. Рик стоял, опустив безжизненно руки. И крупные слезы катились по его лицу.
И вдруг он услышал какой-то скрипучий, старушечий и в то же время мягкий голос.
-- Поди сюда, солдатик.
Рик оглянулся на голос. В темном углу зала, неподалеку сидела какая-то старушка. Вся в черном. Черное платье, черная шапочка, черная вуаль, спускающаяся со шляпки до глаз.
-- Поди сюда, не бойся - еще раз по-русски позвала старушка.
Рик подошел к столу.
-- Я все слышала, солдатик - грустно выговорила старушка - И все видела. Вот возьми.
Рик заметил, что перед старушкой на тарелке опять-таки лежал все тот же, знакомый сэндвич По-Парижски.
Старушка завернула сэндвич в накрахмаленную салфетку и протянула ее Рику. Рик взял из рук старушки сэндвич.
-- Сэнк ю, мэм - одними губами пролепетал Рик. Потом еще подумал и также тихо произнес -- Спасибо, тётенька.
Рик стоял. Старушка же рассматривала его полными от слез глазами.
-- Мне идти надо - прошептал Рик - Я уже опоздал. Меня накажут.
-- Не бойся, солдатик, не накажут - выговорила старушка - Погоди еще чуток.
Потом она достала свой маленький черный ридикюль. Порылась в нем и протянула Рику двадцатку.
-- Возьми сынок.
Рик взял из руки старушки 20 долларов и остался все также стоять, держа в одной руке салфетку с сэндвичем, а в другой двадцатку.
-- У меня на фронте погиб сын - вдруг сказала старушка.
Потом еще с секунду помолчала, поднялась со стула и перекрестила Рика.
-- Храни тебя господь, сынок - прошептала она - А теперь иди.
Старушка была права. Никто Рика за опоздание не наказывал и не ругал. Сержант Грецки просто поставил против фамилии Рика галочку и безразлично махнул рукой в сторону казарменных кроватей.
-- Сиди на месте. По казарме не шляться. Жди пока позовут.
Рик прошел к своему месту. Про себя он отметил, что все его страхи насчет еды были напрасны. Посередине казармы на столе возвышалась гора консервных банок. Бери, не хочу. Соседи по кроватям уже были все в сборе. От нечего делать, вынужденного безделья они устроили пир горой, высыпав на чью-то кровать всю провизию и гостинцы принесенные из дому. Ребята шутили, смеялись, сыпали анекдотами. Рик тоже присоединился к общему веселью. Достав из ранца свой сэндвич, он деланно небрежно бросил его на одеяло. Несколько рук тут же потянулись к его парижскому гостинцу, мгновенно разодрав его на части. Попробовать свой сэндвич По-Парижски ему опять не удалось. Но на этот раз Рик не расстроился. С каким-то даже облегчением он проводил глазами свой злополучный сэндвич, ухватил с одеяла чей-то грубый бутерброд с колбасой и впился в него зубами.
Еще через какое-то время к ним подошли двое незнакомых военных. Сержант Грецки по списку передавал новобранцев их новым командирам, выстраивая вдоль стены. Перекличка кончилась Теперь они были во власти нового начальства. Молчаливый лейтенант расписался в ведомости и подал знак своему помощнику сержанту. Крикливый, неприятный парень - сержант тут же принялся за дело. Руганью и тычками он построил новобранцев в колонну по два и повел к выходу. Молчаливый лейтенант следовал в конце, видимо отдав все бразды правления своему заместителю. Возле туалетов сержант остановил колонну.
-- Стой! Всем оправиться! - скомандовал он.
Рик на секунду замешкался.
-- А тебя, что, это не касается! - рявкнул сержант.
-- Мне не нужно - тихо прошептал Рик.
-- Я сказал ВСЕМ! - еще громче гаркнул сержант - Туалетов больше не будет, пока я не скажу. Понял! В штаны ссать будешь!
Еще через минуту колонна новобранцев вышла на плац, где их уже поджидали грузовики. Подведя к крайнему грузовику, сержант опять пересчитал новобранцев по головам, после чего скомандовал -- В машину!
Наконец-то уселись все.
-- Значит так - прокричал сержант - Сейчас отправляемся на вокзал. Выход, построение, пересадка на поезд.
Потом сделав небольшую паузу, словно истерически гаркнул - И не вздумайте подвести меня!
-- А потом куда едем? - раздался несмелый голос какого-то парня.
Сержант вперил глаза в новобранца. Потом направив на него свой указательный палец злобно сказал -- Куда надо, туда едем! А тебя, болтун, считай я запомнил. Ты у меня еще настоишься по стойке смирно с мылом в зубах!
Потом постоял еще с секунду, словно наслаждаясь тишиной и эффектом, после чего произнес -- Всё! Поехали!
Брезент кузова задернулся, мгновенно погрузив новобранцев в затхлую темноту. Еще через минуту грузовик завелся и надрывно кряхтя, подпрыгивая на кочках потащился в неизвестность.
xxxxxxxx
Рик не доехал до фронта. Через два месяца он умер в учебном лагере в Канзасе от инфлюэнцы. Эпидемия гриппа-инфлюэнцы неожиданно превратила казарму в полевой госпиталь, где в бреду и горячке умирали молодые, здоровые парни.
-- Что за народ! - брызгая слюной, с перекошенным от злости лицом, орал усатый полковник, начальник военного лагеря.
-- Зажравшиеся свиньи из Нью-Йорка. Кого они набирают? Паршивых хлюпиков, которые мрут как мухи от обыкновенной простуды! До фронта еще не доехали, а уже четверти личного состава как не бывало.
А потом он заболел сам и через три дня умер. Непонятная, страшная, невиданная болезнь инфлюэнца косила всех не разбирая. Молодых и старых, бедных и богатых, собирая свою страшную жатву.
Впрочем, ребятам новобранцам, выжившим, поборовшим эту странную и страшную болезнь повезло не на много больше. Через месяц их, едва оправившихся от болезни, едва обученных стрелять и ходить строем, перевезли на корабле в Европу. А там уже буквально со стапелей парохода, бросили на передний край. Батальон в котором должен был бы оказаться Рик, погиб полностью буквально на следующий день. Скрупулёзные немцы тщательно обработали передний край артиллерией. Потом в атаку пошла немецкая пехота. Молчаливого лейтенанта разорвало снарядом на части. Злой сержант тут же в окопе с оторванной ногой отстреливался до последнего. Еще несколько выживших после артобстрела новобранцев стреляли в наступающих солдат. Немцы пленных не брали. Просто добивали раненных и оглушенных, тех кто еще стонал и шевелился.
Липовый француз из отеля Париж не на много пережил Рика. В пятницу в конце дня почувствовал недомогание. А еще через три дня сгорел в бреду и горячке. А швейцар охраняющий двери ресторана Париж выжил. Почихал, покашлял. Повалялся с температурой недельку и вернулся на свою привычную работу - открывать двери и кланяться важным господам и дамам. Он даже и не сразу заметил подмену. За стойкой бара уже стоял новенький Пьер Жирар. Только на этот раз испанец. Такой же вежливый, ловкий, быстрый, обходительный. Также восхитительно красиво готовящий замечательные блюда - Боуланж и сандвич По-Парижски. И только вот французский акцент не давался новому французу. Раскатистое испанское "Р-р-р" все-таки отличало его от прежнего Пьера Жирара.
Впрочем, мало кого это интересовало. Война и жизнь продолжались.