«Пауки настолько приспособлены к земным
условиям обитания, что за последние сто
миллионов лет не видоизменились»
Знакомый арахнолог
Жил да был на свете паучок обыкновенный, из класса паукообразных. У пауков не принято растить и холить детей. Вот и нашего паучка, вместе с многочисленными братьями и сёстрами, отправили родители на все четыре стороны света ума набираться. А как его набираться, не объяснили, потому что считали, что воспитывать детей надо не назиданиями, а личным примером отношения к жизни.
В силу малого возраста паучок не знал, правильно это или нет. Только, он своих родителей очень редко видел, так как они круглыми сутками были на работе. И с кого брать пример, оставалось для него загадкой.
Так, наш паучок и ушёл в мир без родительских наставлений, нравоучений, назиданий, и даже, благословений.
Впрочем, он об этом не сожалел, потому что не знал, что это такое.
Облюбовав местечко на солнечной полянке, между травянистых стеблей, он смастерил себе из паутинок славный гамачок, в котором беззаботно качался длинными летними днями.
Вокруг бегали, прыгали, шныряли сотни таких же, как он, беспризорников – детей насекомых. Вот и наш паучок, ничем от них не отличался и никому не отказывал в желании «покачаться» в гамачке.
Всё было естественно, а значит правильно.
Пора детства. Для него, это было прекрасное время. Когда не надо помнить, что было вчера и не задумываться, что будет завтра. Существовало лишь одно измерение - сейчас. Всё происходило само собой по написанному кем-то другим сценарию.
И это было здорово.
К сожалению, а детство всегда кончается «к сожалению», счастливая пора скоро миновала. Наш герой достиг того возраста, когда вместе с первыми робкими проблесками осознания собственного «я», на его теле появились первые щетинки.
Паучок вступил в самый сложный период развития, когда количество ума обратно пропорционально количеству силы.
Подрастающий организм настоятельно требовал удовлетворения физиологических потребностей и не только. Паучок был сыт, у него был дом, но всё равно, непонятное ощущение пустоты, съедающей его изнутри, не покидало. Местоположение этой пустоты оставалось неизвестным. Она пряталась то ли в голове, то ли в груди. Так он и мучился, болтаясь вниз головой на раскачивающейся маятником паутинке. Маялся.
Ему нравились большие и толстые мясные мухи. С ними было весело, и он временно забывал про пустоту. Всякий раз паучок нетерпеливо ожидал прилета следующей незнакомки, пожелавшей разделить с ним одиночество. А дождавшись, бежал «сломя голову», обуреваемый страстью к поцелуям, до очередной прелестницы-жужжалки.
Как и всякому ревнивцу, паучку не нравилась нагота пассии, бесстыже соблазнявшая округу. Поэтому ритуал ухаживания обязательно начинался с вязания платьица из паутинки.
Очевидно, мухи были без ума от таких подарков, потому что, переставали жужжать и сучить ножками, а может, платьица были им немножко тесноваты.
Затем, наступало время поцелуев, после которых, странное дело, влечение исчезало. Муха не казалась такой уж симпатичной. Паучок без сожаления бросал её. Даже дарил ей «на долгую и вечную память» ажурный наряд.
Они беззвучно и бесследно исчезали из его жизни, оставляя лишь горькое недоумение по поводу, так и не заполнившейся пустоты.
Очевидно, было ещё что-то такое, что требовало ещё чего-то. А чего требовало, паучок не догадывался, как ни напрягал свои детские извилины.
Так и маялся бы паучок на своей паутинке-тарзанке, если бы не мудрая бабочка-совка, живущая на соседнем репейнике.
- Всё дурью маешься?! Я давно за тобой наблюдаю и понимаю твои тайные для тебя самого желания. Ты хоть представляешь, на что покушаешься?- она уставилась на него сложно фасеточными глазами.
- Нет. Я только чувствую, что мне чего-то сильно не хватает,- тяжко вздохнул паучок.
- Слушай внимательно и вникай. Все твои устремления и действия по жизни предписаны, заложенным в тебя природой, инстинктом. Это такая программа действий на любой случай. Инстинкт не заставляет думать. Он источник страстей к удовлетворению твоих насущных потребностей.
Чтобы выжить, тебе нужно следовать своему инстинкту и больше ничего. А то, что так гнетёт тебя и мучает, называется жаждой любви.
- А это что такое?- растопырил удивлённые глазки паучок.
- Что это, не знает ни один мудрец. Есть время, есть музыка и есть любовь. Они не осязаемы, но они существуют. Время мы наблюдаем, музыку мы слышим, а любовью болеем. И болезнь эта неизлечима. Страсть можно насытить. Любовь никогда. И вселяется она не в каждую душу, а лишь в избранную ею самою. Она жестока и сама выбирает объект поклонения, не считаясь ни с чьим желанием. Любовь бывает счастливой, лишь, когда она обоюдна. Но, это один шанс на тысячу. И далеко не факт, что даже взаимная любовь подарит тебе счастье.
Ты мне нравишься, поэтому я хочу предостеречь тебя. Оглянись вокруг, в каком мире ты живёшь. Здесь все жрут друг друга. И заняты только этим. Здесь не приветствуются ненужные чувства, типа любви. Они мешают выживанию. Не кличь беды на свою голову. Живи в мире со своими инстинктами и не питай иллюзий. Не ищи то, что не предназначено тебе природой. Тебе понятно?
- Не совсем, но один шанс, пусть из тысячи, у меня есть?- внутренне сжался паучок под её пристально-вопрошающим взглядом.
- Объясню проще. Я долго летала по миру. Знакома со многими пауками. Ни у одного из них, я не наблюдала тяги к познанию любви. Будь обыкновенным пауком. Развлекайся с мухами, пока не встретишь себе подобную товарку, с которой обзаведёшься потомством. Это твоё гарантированное счастье.
А про любовь думать забудь. Навсегда,- взмахнув крыльями, бабочка-совка бесшумно упорхнула в тень своего репейника.
Паучок долго размышлял над её словами. Тем более, что значений половины из них он не понял. Сказались плоды (вернее, их отсутствие) родительского воспитания.
Он был так загружен мыслительной работой, что даже не удивился своей новой способности – думать.
Одна половина паучка твердила, что надо последовать совету бабочки-совки, а другая, наоборот, подстрекала к действию. В какой из двух половин говорил инстинкт, он так и не определил, потому что измученный думами, уснул.
Только вот, с того времени, что-то случилось с паучком. Он не целовал залетавших мух, не вязал для них кружевные платьица, а сутками висел на паутинке-тарзанке. Был грустен и задумчив. Он чувствовал, как пустота постепенно наполняет тело и делает его безвольным и аморфным.
Неизвестно, что бы случилось с ним дальше, но в одно прекрасное утро до его ушей донеслось незнакомое, но необыкновенно мелодичное «пожужживание». Так надоедливые мухи не жужжали.
Со всех ног, а их у паучка восемь, он ринулся навстречу неизвестности.
В гамаке возлежало необыкновенное существо, разом пленившее сердце паучка.
Какие там мухи, паучихи. То было само совершенство. Казалось, сама Грация пожаловала к нему в гости.
Точёная надменная головка с миндалевидными черными глазками, изящное эбонитовое тело, перевитое золотыми обручами, крылья нимфы, осиная талия, выгодно подчёркивающая идеальные формы груди и брюшка.
Это была она.
Паучок готов был поклясться, что именно её он ждал всю жизнь, пусть и не такую долгую.
На незнакомку хотелось любоваться бесконечно. А на её жужжание, в голове паучка бессознательно сочинилась музыка, что-то, вроде марша Мендельсона.
- Ах,- думал паучок, млея от восторга,- не надо, не надо поцелуев. Они спугнут моё очарование. А это лучшее, что я испытал в своей жизни.
Он обвёл счастливым взглядом окружающий его мир и был потрясён. Из чёрно-белого (пауки различают лишь два цвета), тот вдруг превратился в многоцветный. Трава окрасилась зелёным, небо голубым, а солнце оранжевым цветами.
Ах, если бы паучок умел петь!..
- Какая вы красивая… восторженно шепнул паучок прекрасной незнакомке, ласково дотронувшись до её лапки.
- Это любовь… понял он ощутив вдруг как что-то больно пронзило его грудь, заставив сердце взорваться тысячами пульсирующих лоскутков.
Эпилог
- Забавно! Но, дурашку жаль, пусть это и один из тупиковых путей развития,- ласково-укоризненно обронила мимоходом Эволюция, смахнув небрежным щелчком трупик паучка на землю, где тот и остался лежать серым, никчёмным комочком, с пробитой осиным жалом грудью, в окружении мушиных мумий бывших «подруг».
29.07.-12.08. 2012 года