За окнами длинного школьного коридора серел мартовский вечер. Вовне квадратного двора, окружённого этажами глазастых классов, солнце наверняка ещё не скрылось.
Оживлённая толпа направлялась в холл после родительского собрания. Папы и мамы шли поодиночке, по двое или целыми компаниями точно так же, как их дети несколькими часами ранее.
Прервав извечный разговор о денежных поборах и успеваемости, Марина, миловидная крашеная блондинка, обратилась к своей раскрасневшейся спутнице с неожиданным вопросом:
- Эл, помнишь, ты рассказывала о парне, что учился вместе с тобой и…
- Да… А почему ты спрашиваешь о нём?
- Ну, понимаешь… Давай выйдем на воздух!..
***
Месяцем ранее
Марина расплатилась с кассиром, подошла к столику и по обыкновению проверила, аккуратно ли уложены покупки: десяток яиц, пирожки с ягодной начинкой, банка растворимого кофе и бананы. Её устраивала эта сеть супермаркетов ещё до переезда. Несколько лет «молодёжь», как их с мужем и дочкой называют родители Артемия, обитала с теми под одной крышей. Когда же единственная внучка достигла школьного возраста, Маринины свёкор со свекровью пошли-таки на смелую рокировку: забрали к себе бабушку Тёмы, а «молодёжь» поселили в так называемый «старый фонд». Новое жилище располагало только холодной водой и полным набором сквозняков; знакомство с многочисленной дворней началось со схватки за одну из бельевых верёвок, подпёртых «палками»-жердями… Кроме того, квартира пребывала в запущенном состоянии… Причин такому обстоятельству нашлось немало: слабое зрение, возраст и стойкое нежелание бывшей хозяйки принимать чью-либо помощь. Однако Марина забывала о снисхождении, сметая со стен паутину или видя, как сигают из зажжённой духовки тараканы всех мастей: чёрные, рыжие и – о ужас! – альбиносы!.. Но были и плюсы! Центр города, английская школа для дочери и любимый супермаркет под боком.
Она выпрямилась, подхватила пакет и вдруг встретилась глазами с «этим»… Высокий, нескладный, волосы торчат во все стороны, сигарета в уголке рта. Он чаще появляется на улице с пожилой матерью, нежели сам. Отсутствующее выражение лица и обращённый неведомо куда взгляд красноречиво говорили… О чём?
Завидев его, она всегда отворачивалась… А сегодня угораздило… Как ни странно, она боялась «этого» даже больше, чем Лёвки – городского сумасшедшего, который при любой погоде маячит на пешеходной части проспекта… Лёвка пьёт пиво, обиженно матерится, врубает музыку, невесть кем закаченную в мобильник… А «этот» только собирает бутылки в свою «челночную» сумку и никогда, по крайней мере при ней, не издаёт ни звука… Почему же сейчас у него шевелились губы и казался сосредоточенным взгляд?!
Женщина в пальто и берете мышкой прошмыгнула мимо напугавшего её типа. Почудилось, что он уже не сдвинется с места и будет стоять истуканом до тех пор, пока грузчики, продавцы или сами покупатели не вынесут его вон…
На улице были люди, машины и приглушённый февральский свет! Марина остро чувствовала, как удлиняется день, и радовалась этому.
Неожиданно страх напомнил о себе… Она прибавила шагу, желая обогнать всех прохожих и отгородиться… Марина подумала о дочке… Ласковая и простодушная, та вызывает у матери то умиление, то досаду, то едкое чувство вины… Например, из школы девочку забирает Элла; говорит, им с сыном нетрудно перевести через дорогу… Сама Марина продолжает работать на старом месте, в ателье, и безуспешно пытается найти что-нибудь поближе к дому. Именно от Эллы она и знает историю «этого»: учились, мол, в параллельных классах, а таким он вернулся из армии…
Страшная подробность смущала… В глубине души Марина сочувствовала матери, растившей сына только ради того, чтобы где-то кто-то его «сломал»… Но почему он так смотрел на неё?
Тёма, конечно, ещё не приехал… Худой, с «хаером», каждое утро он садится (разумеется, если нет гололёда) на велосипед и катит на работу, в цех деревообработки; по вечерам у него репетиции рок-группы, где он - фронтмен… Познакомились будущие супруги в колледже искусств; он осваивал резьбу по дереву, а она – дизайн. Тёма любит её, именно поэтому нельзя говорить про неприятную встречу и то, как смотрел на неё «истукан»: прикончит ведь…
Марина, снедаемая тревогой, вошла в калитку сквозных дощатых ворот и поспешила вглубь двора. Навстречу ей попалась полная, жизнерадостная соседка, у которой всегда наготове свежие сплетни. Сейчас она даже обрадовалась той…
Но не прошло и минуты, как соседка прервала монолог вопросом:
- А кто это стоит у ворот?
Марине не нужно было оглядываться, чтобы понять, о ком идёт речь… Она почувствовала себя птичкой, которая привела врага к своему гнезду, хотя должна бы делать наоборот…
Она всё-таки оглянулась… Но на тротуаре уже никого не было… Сквозь остатки грязного снега и оплывшего льда проступал асфальт. С некоторых пор улицы посыпают какой-то тёмной массой. Грязно…
***
- Это повторялось… Одним словом, Эл, развилась настоящая мания преследования, - подытожила свой затянувшийся рассказ Марина, - в супермаркет захожу с опаской, иду по городу – оглядываюсь…
- Забудь. Нет его больше.
- Как это – нет?..
- Зарезали… Бомжи, наверное… Мишка же бутылки собирал, вот и…
«Дура», - мысленно обозвала себя Марина, не испытав облегчения...
Разношёрстная группа людей, всё больше растягиваясь, поднималась из низины, где стоит школа, в сторону шумной улицы. А по проспекту Октябрьской революции, бывшей Воронцовской, шёл и прихлёбывал пиво дурачок Лёвка. У входа в старинное здание, отданное интернату для глухонемых той самой школой, в которой учится дочка Марины, стояли подростки. Они читали по губам, что именно выкрикивает старик…