Есть такая повесть «Белый Бим Черное ухо», но это не про моего Бима… Наша с ним история в корне отличается от книжной. А начиналась она так.
Как-то раз соседка спросила меня:
- Вам собаку не надо? Красивая, умная очень, похожа на болонку, но покрупнее…
А кто его знает, надо или не надо! Собака – существо такое, к которому сначала трудно привыкнуть, а потом она или становится членом семьи, или приходится с ней расставаться.
- Ну ладно, - сказала Марина. – Я тебе его приведу, а там уж решай сама… У нас есть собака, а то бы не отдала! Только ты несколько дней его придержи, убегать будет, а я в свою очередь, если прибежит, прогоню погрубее…
На том и поладили. Вечером приносит она мне собаку, средней величины, черный кобелек, действительно, похож на болонку, такой кучерявый, умный и приветливый. Марина сказала мне, что звать его Бимом, так и осталось за ним это имя.
Привязывать Бима было бесполезно, он начинал так плакать, что все соседи думали, что мы над собакой издеваемся. Отвязанный – упорно убегал к старым хозяевам, но Марина терпеливо приносила его снова и снова, иногда я и сама за ним ходила. Не знаю, что там сдвинулось в собачьей голове, но однажды он вернулся сам, тихо подошел к своей миске, поел и, вздохнув, лег возле крылечка… Больше уже не уходил, и если мы шли с ним по улице и встречали Марину, то он отворачивался, как будто и видеть ее не хотел. Знать, обиделся крепко. Или стыдно ему было по-собачьи за ее предательство? Кто знает!
Так прошло несколько месяцев. Бим совсем у нас освоился, и мы все его очень полюбили. Казалось иногда, что он понимает человеческую речь, настолько внимательно следил глазами за всеми, когда мы разговаривали, а ко мне так привязался, что куда я – туда и он. До смешного доходило! Как-то раз мне надо было ехать на автобусе к дочке на родительское собрание в училище. Дошла я до остановки, он как всегда сопровождал меня, но как я за ним ни следила – сумел пробраться в автобус… Народу было мало, а я уже опаздывала, так и поехали на собрание вдвоем. Но, надо сказать, что вел он себя прилично, и по городу шел возле ноги, как будто кто его этому учил. И на собрании прополз за мной в зал, где я села на стул, а он улегся рядом, как бы охраняя. Некоторые из родителей сперва возмущались, что вот с собакой на собрание явилась, но поскольку Бим ни с кем не ругался, то и они замолчали. Так и просидели-пролежали до конца собрания, а потом отправились домой. Правда, я не стала садиться в автобус, а пошли мы пешком, и всю дорогу я разговаривала с Бимом, внушая ему, что он поступил неправильно, надо было ждать меня дома, а он… он слушал очень внимательно, повиливая хвостом, и улыбался мне весело. Да-да! Не удивляйтесь, Бим улыбался, собаки тоже умеют это делать.
Так мы и шли домой, а дома он сразу подбежал к дочке и стал о чем-то говорить ей на своем собачьем языке… Честное слово, мне показалось, что он говорил ей так: «Ты молодец, тебя хвалили, а вот меня мама поругала за то, что я с ней уехал… Не сердитесь на меня, ладно? Я не мог поступить иначе!» Я рассмеялась и сказала: «Ладно, Бим, я больше не сержусь на тебя, давно уже не сержусь, иди ко мне!» Он в одно мгновение оказался у меня на коленях и стал тыкаться мне носом куда-то то в ухо, то в щеку, не забывая про язык, которым со всем старанием тщательно облизывал мое лицо, целовал, значит!
И, знаете, так приятна эта бескорыстная собачья любовь, что ее и на человеческую иной раз не променяешь. А Бим совсем освоился у нас дома, его больше никогда и не привязывали, в дом иногда пускали, но он и тут вел себя вполне прилично, ложился обычно в кухне под стул, голову на лапы, так и спит всю ночь. Надо сказать, очень чутко спал, но зря нас никогда не будил своим лаем. Другое дело – на улице, тут он считал себя полным хозяином, выйдет на перекресток, встанет посередине и давай гавкать, да так звонко, что порой и соседи жаловались: «Да убирайте вы своего Бима, спать по ночам не дает!» Но потом и они привыкли, да и охранял он не только наш двор, но и соседские тоже, и в нашем районе не стало никаких краж, а то всякое бывало. А тут как незаметно украдешь, будь то хоть капуста с огорода, или забытые ведра в ограде. Бим такой лай поднимет, что воры бежали куда подальше от такого сторожа, мало ли кто на этот лай выйти может…
А один раз был такой случай, который лишний раз доказал всю любовь нашего верного Бима. Иногда мы ездили на питомник, когда шел сбор ягоды, если сам соберешь, то она будет стоить совсем дешево. Вот и собирались, садились в идущий до самого питомника автобус, что по утрам развозил рабочих, и очень быстро были уже на месте. Бим обычно провожал нас, а тут кто-то из ребятишек говорит: «Мам, а давайте его с собой возьмем, пусть побегает!» Ну и взяли… День прошел быстро, мы с ведрами переходили с участка на участок, Бим иногда был рядом, а иногда убегал куда-то по своим собачьи делам, даже охотился, и вид у него был счастливый-счастливый... Собаке тоже иногда нужен праздник! Незаметно подошло время ехать домой, все стали садиться в автобус, а Бима нет… Побегали-побегали – ну нет нигде! Решили, что он со своей умной собачьей головой сам найдет дорогу домой, не ночевать же тут…
Но дома его не оказалось, а идти его искать далековато, да и темнеть стало, где же тут черного пса разглядишь? Спала я очень беспокойно, все представляла, как мечется бедный Бим по территории питомника в поисках своей хозяйки, как плачет, не найдя меня… Если бы мы шли туда утром пешком, он, конечно, нашел бы дорогу домой, но из автобуса ничего не видно было, не найти никак…
Утром я встала чуть свет, и, не дожидаясь автобуса, пошла пешком, да и недалеко вовсе, три остановки каких-то. Идти было легко, прохладно еще, потом чуть в горку – и вот она усадьба питомника, где стояло двухэтажное здание конторы, а справа небольшой магазин.
Прибавляю шаг, и тут меня догнал автобус, остановился у конторы, а кто же это бегает там, мечется от одного человека к другому возле автобуса? Ну, конечно, это он, мой Бим, Бимушка, и как только он увидел меня, сначала остановился как вкопанный, потом взвизгнул радостно и во всю прыть понесся ко мне. И, вот уж чего я не ожидала - добежал, и как прыгнет прямо мне на руки, которые я широко раскинула от желания скорее обнять друга, и давай меня лизать то в нос, то в ухо, рассказывая что-то по-собачьи, ласково повизгивая… «Вот это любовь собачья!» - сказал вдруг кто-то. Да уж, любовь, настоящая, бескорыстная, бескомпромиссная, когда за друга и в огонь и в воду…
Домой мы снова шли пешком, теперь, я думаю, он запомнил дорогу отлично, но больше почему-то не ходил и не ездил с нами, как бы говоря: «Нет уж, давайте вы сами как-нибудь, а я тут, дом посторожу, знаете ли, работа у меня такая…»
Надо еще сказать, что внешне Бим был настоящий красавец, чистый, ухоженный, шерсть черная, кучерявая, блестящая, очень мягкая на ощупь, и, наверное, собакам-соседкам он тоже был по душе, потому что спустя какое-то время у нас на поселке народилось много собачек, очень похожих на Бима, даже соседи шутили: «Ну, Татьяна, будете со своим Бимом алименты платить, смотри, сколько бимят повылуплялись снова…»
А однажды мне сказали соседи: «Там ваш Бим возле дороги лежит, подыхает, кажется, говорят, его большие собаки покусали сильно…» Кинулась я туда, и вправду, лежит мой Бимушка и даже головы не поднимает и не скулит. Взяла я его на руки, не обращая внимания на кровь, которая измазала мне кофточку, и принесла домой. Дома постелила ему подстилку из коврика, смазала какой-то мазью многочисленные раны, он только благодарно вздыхал. Потом несколько дней кормила его с ложечки, то кашкой, то хлебушком в молоке, ел понемногу, но никуда не выходил, только дней через шесть стал поскуливать и проситься на улицу, вынесла его, так он тихонечко отошел чуть подальше и чуть ли не полчаса стоял, справляя свою малую нужду. А ведь дома ни разу не напакостил, все терпел…
Лет пятнадцать прожил Бим у нас, пока совсем не состарился, но мы не стали его усыплять, потому что старость его была какая-то спокойная, вроде ничего и не болело, только уже не бегал, конечно, а так, выходил греться на солнышке, и лежал себе смирнехонько…
И в одно вовсе не прекрасное утро мы нашли его мертвым возле крылечка… Похоронили Бима в огороде, под яблоней, ямку выкопали поглубже, завернули в старенькое покрывало...