Хлыновятка или Киров
Распространять правду можно устно, для лжи используется большой аппарат. Приняв вызов редактора газеты, Остап Бендер принялся за написание статьи. Он брезгливо сдвинул в сторону часть макулатуры на купеческом столе работника пера и в течение получаса исписал лист бумаги, который протянул Дугину. Он взял его и медленно прочёл вслух:
- Гражданская война в Испании стала для советских людей личной душевной трагедией! Мы всей страной остро переживаем за судьбу Республики, клеймим проклятых приспешников генерала Франко. Затаив дыхание, мы напряжённо следим за сражениями добровольцев-антифашистов с наёмниками преступного режима у Гвадалахары и Теруэля, Эбро и Уэски!
Редактор вернул листок автору и стал слушать его творение.
- На фронте борьбы с американским империализмом господствовал артиллерийский и ружейный огонь. Артиллерия карателей бомбардировала правительственные позиции в Лосойуэла. Мы страстно желаем победы славным ребятам, испанским республиканцам! - читал посетитель. - Героическая Астурия не сдаётся. Отрезанная от остальной республиканской территории, блокированная с моря, она уступает боевикам националистических батальонов каждый метр родной земли ценой большой крови. Против фашистских молодчиков воюет вся Астурия. Это поистине всенародная борьба. В ополчение ушли мужчины и женщины, юноши и старики, целые деревни.
Хозяин кабинета начал слушать внимательно.
- Все советские газеты, журналы и радио в один голос твердят, что дело республиканцев это наше дело, что, сражаясь за свободу в горах Эстремадуры - испанские рабочие сражаются за нашу свободу! - пафостно продолжал Бендер. - На мадридском фронте в течение дня ожесточённое сражение происходило на секторе Аравака. Интернациональные бригады сдерживали натиск наёмников кровавой хунты. Нам ненавистен фашизм, протянувший костлявые руки к горлу гордого Мадрида! Варварской бомбардировке оккупантов подверглась многострадальная Альгора, погибло много мирных граждан. Республиканская артиллерия в ответ на провокации бомбардировала Серро де Сан-Кристобаль. Весь советский народ вслед за пламенной Пассионарией Долорес Ибаррури миллионами голосов в едином порыве повторяет: «Но пасаран!» - «Они не пройдут!»
Главный редактор газеты «Путёвка» был так очарован стилем письма Остапа, что тут же собственноручно выписал ему редакционное удостоверение на фамилию Курский, даже не спросив документы.
- Добро пожаловать в наш дружный коллектив! - пафостно заявил он.
В эту минуту молниеносный курьер заглянул в дверь кабинета.
- Я занят, пошёл вон! - завопил на него редактор.
Бендер предпочёл быстро ретироваться из редакции, благо дел у него было ещё много.
- Первый этап легализации прошёл успешно, - размышлял он на ходу, - но нужно найти внука Божко и «Цыгана».
Вдоль мостовой торчали четырёхметровые чугунные столбы газовых и керосиновых фонарей с прямоугольными мутными стёклами. Покосившиеся и поломанные, они сохранились, но уже не горели.
- Вечерами здесь жутковато… - на поиски таинственного Ивана и направлялся Бендер по полуденному городу.
Вместо отсутствующего освещения на растяжках между домами висели многочисленные, словно китайцы пламенные призыва:
- «Сифилитик, не употребляй алкоголя!», «Вошь носитель сыпного тифа», «Наука и религия несовместимы!»
Великий комбинатор немного поблукав по кривым улочкам нашёл единственное в городе высшее учебное заведение. На здании зоотехническо-ветеринарного института читалась масляная надпись:
- «Все на борьбу с хищениями социалистической собственности!»
Уверенным шагом Остап сразу направился в ректорат. В приёмной сидело голубоглазое существо с хваткой овчарки.
- Пресса! - бросил ей, словно кость Бендер и открыл чёрную дерматиновую дверь.
Посредине кабинета стоял седой мужчина в популярных брюках гольф с манжетами под коленом.
- Приёма нет! - грозно предупредил он.
- По заданию редакции, - вальяжно сказал посетитель и упал в антикварное полукресло.
После обмена бумажными формальностями ректор проникся моментом и наконец, представился:
- Кацман Леопольд Витальевич.
Лоб у него был высокий, с характерными залысинами курчавых волос, а рост маленьким. Неожиданно он начал нервно нахваливать родной город:
- Наш замечательный край родина дымковской игрушки. Меховая и торфяная столица России. В 1934 году город переименовали в Киров. Пустили первый общественный транспорт, три автобуса.
- Это всё очень интересно, - остановил его Остап, - но у меня к вам дело…
- Какое?
- Имею редакционное задание. Должен написать статью о советских студентах. Как учатся, чем живут.
- Очень благодарная тема, - взмахнул короткими руками ректор. - У нас такие кадры попадаются, только держись!.. Недавно попал ко мне на приём один абитуриент из глубинки.
В едва приоткрытую дверь просунулась лохматая голова.
- А вот и он, лёгок на помине, - усмехнулся весёлый ректор. - Заходи!.. Не возражаете товарищ Курский?
- Мне очень интересен портрет современного студента! - горячо заверил репортёр. - Так сказать зарисовка с натуры.
- Вот Сидоров, - обратился преподаватель к парню, - отец слесарь, мать доярка...
- А чё!.. Происхождение у меня правильное, рабоче-крестьянское!
- Нет, из рабочей семьи, это всё хорошо, но вы приехали поступать в ВУЗ, хотите получить высшее образование, стать ветеринаром. Вам же надо становиться интеллигентным человеком, или хотя бы стараться стать.
Студент слегка задумался и согласился:
- Да, наверно надо.
- Ну, вы будете стараться стать интеллигентом?
На корявом лице Сидорова отразилась мучительная работа мысли. В конце концов, оно приобрело плакатное выражение. Излучая твёрдость, студент ответил:
- Буду!.. Жопу порву, но буду!
Ректор неприятно засмеялся и взмахом руки отпустил его, заметив:
- Видите, каких фруктов приходится учить?
- Вот поэтому я хотел бы некоторое время пожить в общежитии с обычными студентами, - вставил мнимый журналист, - изучить, так сказать их быт и политические взгляды.
- Вообще-то так не положено!
- В качестве исключения…
- У нас режимное учреждение!
- Вы не одобряете методы работы советской журналистики? - пригрозил великий комбинатор. - Хотите узнать методы советской милиции?!
Редактор начал бурно восхищаться советскими газетами, журналами и малотиражками. Потом вызвал через секретаршу завхоза и приказал:
- Окажите товарищу любую помощь!
Когда они вдвоём вышли на улицу Бендер попросил поселить его в комнату со студентом Божко:
- Мне нужен герой для воскресной статьи. Слышал, что это образцовый студент, комсомолец и всё такое…
- Он «двоечник» и дебошир!
- Значит, будет антигероем…
- Мне то что, - пожал пухлыми плечами завхоз, - своих проблем, что ли мало?.. Мыла нет, постельного белья нет. Без специальной карточки нельзя даже помыться в бане, а без этого студенты только вшей разводят.
Всю дорогу к общежитию он жаловался Остапу на полное отсутствие гигиены в городе. Ванн дома почти ни у кого не имелось, люди занавешивали угол кухни и стыдливо ополаскивались из таза:
- В баню ходим, как следует отпариться, а главное, потому, что там каждому выдают маленький обрезок мыла на помывку...
Им пользовались осмотрительно, остатки приносили домой. В баню захватывали мелкое бельё и стирали в помывочной шайке.
- Вот так и живём! - горько вздохнул он напоследок.
Завхоз привёл его к двухэтажному деревянному дому, бывшим казармам военного гарнизона города. В советском общежитии почти ничего не изменилось. Посередине проходил широкий коридор, по бокам торчали хлипкие двери.
- Божко живёт здесь! - он толкнул одну, и они вошли в студенческую келью.
Там находилось шесть кроватей, трое лежали на них в трусах по причине жары. На одной сидел плотный, рыжеволосый парень. Он внимательно осмотрел вошедших голубыми, круглыми, словно пуговицы глазами, но промолчал.
- Шмидт, - сказал ему пузатый завхоз, - этот товарищ поживёт у вас пару дней.
- Так нас же и так трое, - попробовал отказаться он. - Где ему спать?
- Скажешь Сидорову, пускай переночует в 105 комнате.
- А не проще товарищу там переночевать?
- Ты сильно не умничай! - предупредил его завхоз.
- Я и не умничаю, а предлагаю…
- Делай что говорят.
- Абрам Петрович, - обратился к завхозу юноша у окна. - Что это у вас пиджачок такой помятый?
- Да я в нём спал.
- А что ж не сняли, когда ложились?
- Да не успел… - ответил завхоз и ушёл.
Остап, как мог, успокоил постоянного обитателя комнаты, что будет злоупотреблять их гостеприимством недолго.
- А нам плевать! - уточнил худой и длинный студент, закуривая.
Пока Бендер осматривался, он докурил папиросу и щелчком выбросил окурок в окно. Он попал в оконную раму между створками и отлетел на волосатую грудь студента у окна. Раздалось тихое потрескивание, по комнате поплыл запах палёного.
- Твою мать! - ахнул худой.
Пострадавший студент, приоткрыв от дрёмы глаза, взял окурок, медленно затянулся и попросил соседа:
- Сделай Вове больно!
Тот дал худому подзатыльник.
- Вова, ты понял?
- Да! Да! Ребята, я понял! - заверил он.
Пострадавший досмолил окурок, выбросил на улицу и спросил:
- Что ты понял?
- Нельзя бросать окурки в окна!
- Нет, Вова, нужно больше оставлять…
- Весело, здесь у вас, - заметил Остап и двинулся к напарнику по побегу.
Иван Божко где-то шлялся.
- Теперь он от меня никуда не денется, - радовался Бендер удачному дню. - Через день он всю свою жизнь расскажет, не то, что о каком-то вшивом атамане… Бриллианты надо ковать, пока куются!
продолжение http://www.proza.ru/2015/02/27/7