Написано: 23.02.15
~*~*~ РОМАН ~*~*~
Черное сердце истлевшего эльфа.
Глава 1
Мертвый город.
На черном, бескрайнем небе яркими пятнами поблескивали далекие холодные звезды. Их мерцающий свет сталкивался с редкими островками темно-синих облаков, плавно рассекающими небосвод и так же незаметно растворяющимися во мгле. Луна, казалось вот-вот наберет полную силу, а потому благодаря ей все в Мертвом Городе было залито серебром. Именно в эти редкие минуты ночной прохлады он не казался мертвым. Не был ужасающим памятником прошлых побед и скорбным символом самый страшных трагедий далекого и уже почти забытого прошлого. Сейчас город виделся словно бы застывшим. Время не касалось его, жизнь проходила не беспокоя, спящую внутри него боль и память.
Конечно, его называли Мертвым Городом, но это скорее только из уважения к памяти погибших здесь предков. Сейчас любой город за пределами Серой Пустыни был намного больше этих нескольких разрушенных улиц. И ничто, казалось уже не напоминало о былом величии, если бы не огромные многоэтажные дома. Ни один даже самый богатый правитель не мог бы похвалиться таким дворцом.
Рядом, почти нависая друг на друге стояли поистине огромные здания, до крыш которых можно было бы добраться только на драконах. И было совершенно не понятно почему такие богатые дома стоят так близко друг к другу, ведь любой уважающий себя купец или правитель не захочет делить свой сад с другим, таким же обласканным судьбой человеком. Но вокруг домов не было ни заборов, ни более мелких строений для скота или прислуги. В каждом из домов было несметное количество комнат, но не это самое удивительно, а то что, так же было и множество окон, огромных окон со всех сторон, словно бы тот кто жил в этих дворцах совершенно не опасался нападения или другой беды. Что совершенно удивительно, ведь дворцы были построены не из песка или камня, а из метала, самого настоящего метала и стоимость хотя бы первого этажа такого замка, представлялась любому совершенно заоблачной.
Конечно, у таких дворцов должны были быть и сады, и леса вокруг, и реки, но ничего этого не было. А были только узкие аллейки, настолько маленькие, что не по каждой из них могла бы пройти колонна рыцарей или боевой отряд. Улицу меж тем устилали какие-то очень странные плоские камни, настолько искусной работы, что и один даже самый придирчивый взгляд, не мог бы рассмотреть между ними стыков, все было настолько хорошо сокрыто от глаз, что создавалось устойчивое впечатление: дорожки выложены единым полотном. Но и это совершенно невозможно, потому что нет таких больших камней. А сами камни за эти годы, единственное пошли трещинами, но не более. Потоки редких дождей размывали их намного медленнее, чем любую самую хорошую дорогу в землях за Пустыней. А серый песок, приносимый ветром, только погребал некоторые его участки под собой и то ненадолго, пока его не унесет дальше.
По обоим сторонам такой узкой полоски странных камней редкой работы стояли какие-то странные столбы, узкие и совершенно прямые. На них нельзя было бы устроить смотровой пункт потому как каждый из них доходил только до третьего этажа любого из замков; нельзя было и повесить фонари с маслом, как делали во всех городах и деревнях, потому как весели бы они так высоко, что ни одному мужчине нельзя было бы дотянуться без лестницы, а менять масло нужно часто. Причина появления таких странных сооружений была совершенно непонятна, да никто и не искал особо ответов. Кроме нескольких ученый магов много лет назад, когда здесь, еще Мертвый Город не собирал свои подношения.
Это был Мертвый Город, а потому о нем слагалось множества легенд и просто сказок. Говорили даже что эти дворцы построили Боги для себя, но потом люди и прочие творения разгневали Богов, захотели отобрать прекрасные дворцы, за что Боги прокляли эту землю, а после страшных, неведомых современникам сражений с Богами за несметные сокровища этих замков, она и стала Серой Пустыней.
Сейчас же луна любезно освещала скелеты этих некогда великих дворцов с черными дырами окон от самой земли до небесных высей. Многие дворцы совершенно разрушились и их останки из метала и песка называли телами убитый Богов, мол не все Боги вырвались из той схватки живыми, а те что не смогли умерли на поле сражений и остались, грудами непогребенного метала, навечно в этих проклятых и забытых землях. Другие же стали осыпаться именно от времени по бокам со всех сторон от основания, кажется из самой земли, рядом шли огромные трещины, но эти дворцы умирали так же медленно, как и их создатели. От них просто отваливались куски склеенной серой, невероятно прочной глины, но сами они стояли нерушимые, как сама земная твердь. Третьи же вообще были почти целыми и ничто их не могло тронуть, конечно при свете дня можно было бы понять, что и они уже давно мертвы, но сейчас при свете луны и мраке ночи они смотрелись вечными цитаделями былого величия, при мысли о котором захватывало дух и хотелось петь героические баллады предков.
Дворцы все были разными и все кто их видел хоть из далека, проходя с караваном или обозом по Серой Пустыне могли точно сказать, что не было в этом городе ни одного одинакового дворца. Но все же было одно здание, совершенно не походившее ни на одно другое, оно было намного меньше своих братьев-гигантов, но все же не в пример красивее. Оно походило на дворцы графов и императоров, но только отдаленно. И если у всех остальных этажей, было попросту не со считать, так-как у многих обрушилась крыша, то у этого этажей было не больше 10-15. Но убранство маленького дворца было не в пример красочнее, чем у остальных. Толстые колонны с барельефами и непонятными вырезанными скульптурами у самого фундамента, поддерживали гигантский купол над входом. Сам дворец был очень необычен по форме. Он, как пасть зверя впускал во внутренний двор, где и был центральный вход, но сам, как страшные челюсти огибал весь внутренний двор, и почти смыкался у начала узкой тропинки к центральном входу. Вот там у колон приветственной арки, почти такой же красочной как и сам вход в замок, и можно было кое где в земле рассмотреть покореженные неведомой силой металлические пруты с палец шириной. Этот дворец, в отличии от других защищали железным забором из таких толстых прутов, что не иначе как опасались нападения самой страшной нечисти, а ведь даже ей пришлось бы попотеть чтобы прокусить такой железный прут. Сами залы в этом дворце были намного больше, чем в любом из похожих у гигантов рядом. Если во всех остальных замках комнаты были небольшие и там едва ли могли бы уместиться больше пяти рыцарей, то в этих просторных залах можно было легко устроить бал, а на первом этаже так вообще могли разместиться несколько средних драконов. Еще снаружи любому была видна широкая лестница, которая никуда однако не вила. Она упиралась в маленький узкий коридорчик, в котором было шесть совсем узких дверей без ручек и засовов. Но на самом деле, скорее всего это был тактический обман, потому как если открыть хоть одну из этих дверок, то легко можно было бы рухнуть в дыру, которая пронизывала весь дворец сверху вниз.
Когда-то давно в эти места рискнули отправиться ученые и они решили, что это шахты, в которые скидывали не только врагов, но и трупы неугодной черни. А как же тогда входили в этот дворец его властители, если такой броский вход был просто ловушкой, так и осталось тайной Богов.
Во внутренним дворе не было ничего живого, ни травинки, ни деревца, как впрочем и во все Мертвом Городе, как и во всей Серой Пустыне, но кое что явно говорило о том что когда-то здесь был роскошный сад, подобных которым никогда не видели современные потомки далеких предателей. Там стояли фонтаны. Да, пусть все они были разрушены, но пара еще оставалась и можно было себе вообразить насколько они восхищали всех в свои лучшие времена. Один был круглым в его центре явственно можно было бы рассмотреть в разрушенном камне прекрасную деву в длинном платье с крыльями за спиной. И хотя сейчас одно крыло было отбито и валялось множеством осколков вокруг, но второе почти не пострадало и можно было понять, что дева была прекрасным ангелом. Ее изящные руки были отломаны, по локоть, и из обрубков рук торчали только погнутые металлические жерди, на которые и налепляли глину, чтобы сотворить это прекрасное создание. Лицо девицы исказилось маской старости. Нос и верхняя губа рассыпались в прах, а по всему лицу шла мелкая сетка трещинок. Но глаза и волосы по прежнему заставили бы чаще биться сердце любого юноши. Пряди густых волос спадали на хрупкие плечи, а глаза были полны такого сострадания, какого не найдешь ни на одной современной скульптуре, ни в одном храме. Вся она тихо шептала редким путникам, что в далекие времена, когда Боги еще были здесь и хранили этот мир, он знавал куда больше любви и света. Он знавал и вот таких прекрасных созданий.
Второй: большой и прямоугольный, больше походил на королевскую купальню, чем на фонтан, но все же для этого города это был несомненно фонтан. В Центре и по бокам были постаменты. Одна фигура была полностью разрушена, но вот две другие угадывались ясно. Первая, та что в центре, была большим шаром со множеством знаков и символов, кто-то мог бы сказать, что это карта, но и половины из того что было изображено на шаре сейчас в мире не существовало, а потому скорее всего это просто красивая фантазия самого автора, возможно он мечтал о том, что мир будет полом плодородных земель и решил показать свою мечту, хотя бы в камне. А вот другая скульптура была понятна без слов, изображала огромный куб с деревом внутри, не иначе, как это памятник людской подлости. Ведь все они так или иначе предали жизнь, а куб это просто напоминание о том, что теперь ни одна молитва не дойдет до древних и великих Богов.
От двух фонтанов, словно из самого сердца, во все стороны расползались, паучьими лапками, бесчисленное множество совсем узких дорожек из рельефного камня с замысловатыми рисунком. Вот по эти двум знакам, а еще по осколкам выцветшей мозаики на две каждого из фонтанов и можно было понять, что когда-то вдоль этих дорожек, вокруг фонтанов были прекрасные цветы и деревья. Кто-то не просто так поставил такие прекрасные статуи и уложил тропинки, несомненно сделали это только для прогулок. А те кто сотворили такие прекрасные величественные замки, наверняка и сады создавали впечатляющими воображение. Вот и выходило по мнению всех ученых мужей современности, что если в Мертвом Городе это был единственный сад, то уж точно Боги позаботились о том, чтобы это был самый лучший сад из возможных.
В этих фонтанах собиралась дождевая вода, вот и сейчас, хотя ливни давно не приходили в эти земли, на дне каждого черным зеркалом переливались остатки живительной влаги. Этот дворец, мог бы спасти многих, кто потерян в Серых Пустынях, от мучительной смерти без воды, но Мертвый Город и по сей день собирал страшные подношения для своих ушедших творцов. А потому выбирая между смертью от жажды и кончиной в этих символах, любой выберет смерть, как можно дальше и мучительнее от сюда, чем утолившим жажду, но упокоенным здесь.
Ветер, петляя между дворцами, в его окнах, щелях и закоулках, разбивался в отдельные потоки и сталкиваясь друг с другом на узких улицах образовывал мелкие вихри, и гонял по пустому пространству маленькие песчаные облачка. Иногда кое где слышался протяжный скрип чего-то, что так же заставлял двигаться сильный ночной ветер. О стены дворцов стукались мелками камушки и редкие веточки. Но не считая этих природных шумов город подтверждал свое название и мирно спал.
В этой живой тишине, как-то очень громко прозвучала целая кавалькада особенно резких и совершенно чуждых этому месту шумов. Сначала раздался лязг металла о метал, потом хрип и вой, жуткий стон, еще что-то большое мягко рухнуло с высоты, а затем шуршание открываемой двери со скрипом.
~*~*~
По одному из широких коридоров дворца с колонными бежал высоким молодой человек. Он старался производить, как можно меньше шума и двигаться быстро, но не выходило. В коридоре были слишком высокие потолки и эхо его шагов, хоть и звучало несколько приглушенно, однако явственно слышно. К тому же глубокая рваная рана на правой ноге, чуть выше колена не могла дать ему возможность бежать с приличной скоростью.
Он несколько раз испуганно оглянулся, его не преследовали, по крайней мере сейчас. Дыхание с каждым вздохом и выдохом становилось все тяжелее и громче. Движения более резкими и короткими, так словно, каждый раз он решался на последний рывок. Коридор был совершенно темным. Свет луны не проникал в него, так как не было оконных проемов, только через каждые несколько шагов встречалась запертая, чем-то заваленная или просто покореженная дверь. Из пола и потолка то и дело торчали большие куски метала, кучи скрепленного вместе песка и глины, кое где притаились дыры, в которые легко можно было бы упасть или попросту сломать себе ногу. Однако несмотря на абсолютную черноту вокруг юноша двигался проворно, спокойно обходил все препятствия, так словно бы видел их.
Беглец сделал еще несколько шагов и повернул в новый коридор, снова обернулся, никого не увидел, но шаг ускорить не получилось. Наоборот хромата становилась сильнее. Теперь он уже не мог выпрямить спину от боли, пришлось согнуться и подать корпус хоть немного вперед. Это не сильно облегчало его страдания, но иначе бы он просто упал. Раненая нога явственно дрожала, каждый раз когда весь вес тела на мгновение переносился на нее. Еще шагов десять он просто волочил ее за собой, уже не в силах даже приподнять. Сделал еще один поворот в лево. Перед ним открылся маленький, не больше трех метров в ширину и пятнадцати в длину коридор, который завершался большим оконным проемом почти во всю стену от пола до потолка. Через него проходило достаточного лунного сияния, чтобы рассмотреть все четко и ясно. В самом окне сохранилась стальная рама, которая теперь большим крестом падала на пол и стены. В трех шагах от мужчины виднелась небольшая яма в полу, в которую откуда-то сверху набегала вода. Сейчас ее осталось совсем мало, но ее блики были хорошо видны. Он кинулся к луже и жадно выпил грязную, вонючую жидкость, которую лучше было бы назвать грязью, чем водой. После чего сел опершись на стену и прикрыл глаза, стараясь, как можно тише усмирить, разгоряченное бегом дыхание.
Теперь его можно было хорошо рассмотреть. Волосы совершенно белые, не седые, а именно белые, без присущей старости серости оттенка. Достаточно короткие, доходившие кончиками до ключиц, но густые, настолько, что даже сейчас, будучи мокрыми от крови и просто слипшимися, все равно казались именно шапкой, а не сосульками. Роста он был явно выше большинства людей, не меньше двух метров, но не это самое странное. А сам его вид в целом. Он был слишком худ. Его тело и не выглядело, как тело молодого, полного сил человека, а наоборот наводило на мысли о жестокой болезни или страшном голоде. Если присмотреться к нему по внимательнее, то можно было бы заметить еще одну странность. В отличии от других худых людей, у которых под кожей бугрились мышцы, вздувались вены, отчетливо виднелись суставы, ну или на худой конец, просто были недостатки кожи, у этого незнакомца не видно было ничего. В том смысле, что кожа, как бы лежала на нем прикрывая все что было внутри, а не была туго натянута, как у всех худых, хотя стоит признать и тот факт, что кожа так же нигде не отвисала, казалась она просто не могла образовать складку, даже кадык, который по всем законам должен выпирать, на тонкой шее был едва заметен. Сама кожа была странной, не теплого оттенка, как у большинства или совсем черного, как у многих народностей, а скорее светло-серая, что в свете луны делала ее наоборот с темно-серым отливом. Этот цвет кожи нельзя было принять за бледность от потери крови. Он был именно таким и не потому что пал жертвой уловок судьбы. Лицо овальное, хотя из-за густоты волос, скорее треугольное. О скулы можно было бы порезаться, при желании. Прямые, широкие, но совершенно органичные в этом теле, они не бросались в глаза, но создавали впечатление именно мужского лица, а не женского. Губы аккуратные, тонкие, с четким границами, чуть теплее по цвету чем все остальное тело, хотя тоже серые. Нос прямой. Лоб широкий, хотя это можно было понять только по длине челки, которая полностью закрыла брови. Шея тонкая и длинная. Глаза, вот на них стоило бы остановить свое внимание. Глаза и правда были особенными. Глубоко посажанные, но явно большие для такого лица, удивительного голубовато-зеленого оттенка, причем зеленого там было намного больше чем голубого. У самой сердцевины глаза были ярко-зеленые волны, а ближе к радужке шла тонка полоска столь же яркого голубого, а скорее даже синего оттенка. Ни у кого из мастных жителей даже близко не было такого цвета глаз. Хотя и нельзя было сказать сколько ему лет точно, но по первому впечатлению, не больше тридцати. В общем любому он показался бы скорее статуей из лучшего мрамора, чем живым существом. В нем нельзя было заметить недостатков. Казалось его создал прекрасный художник и маг, а закончив свой труд, оживил юношу.
На нем была надета темно-синяя тонкая безрукавка с круглым вырезом, явно самая дешевая какую, только можно было бы найти у торговцев. Не каждый хозяин наденет такую на своего раба. Она была свободного покроя, но все равно, даже при скудном свете можно понять: под ней что-то есть, широкое, возможно пояс. На тонких руках надеты, явно сшитые на заказ наручи, потому как не один войных дел мастер не станет делать сам такие узкие наручи. Их было две пары. Первые-нательные: из тонкой дорогой, хорошо выделанной кожи, полностью закрывали ладонь и ее тыльную сторону, оставляя открытыми только пальцы и шли по длине руки до самого локтя. Такие часто носят лучники или метатели ножей, чтобы лучше чувствовать прицел и при этом долго удерживать в руках лезвие, без страха порезать ладонь, но не только они. А бывает еще и высококлассные наездники, потому как благодаря такой коже можно долго держать поводья дракона или коня, не опасаясь упустить их на большой скорости. Вторые-внешние: явно многослойные, по длине были от запястья до локтя и усеяны множеством металлических блях, застежек и кое где шипов. Подобные носили для ближнего боя рыцари. Они легко могли спасти от удара мечем или челюстей. Металл для таких изделий использовали самый лучший. Из далеких горных деревень, где мастера специально многократно расплавляли, растягивали и складывали бруски снова и снова, повторяя процедуру сотни раз. Так часто готовят хлеб пекари: раз за разом раскатывая тесто в тонкий блин, а затем складывая его и опять раскатывая. Благодаря этому получился самый крепки металл, который мог бы выдержать и зубы дракона. А потому и стоили подобные наручи, как приличный меч любых других мастеров. А в этих скорее всего был еще и металлический каркас из той же заморской редкости. На длинных, тонких, как и руки, ногах были самые обычные черные брюки простого прямого покроя с маленькими карманами. Они так же как и безрукавка могли бы отнести юношу к самым низам социальной лестницы.
С головой незнакомца выдавала именно обувь. Только по ней можно было безошибочно сказать кто он такой, а все потому что сделана она была из черной кожи дракона. Мягкая, пластичная и почти бесшумная. Она не требовала ухода и не имела сноса. Но если обувь из шкуры редкого скального дракона, а только он обладает именно шкурой, а не чешуей, как все его собратья, себе заказывают многие из знати, то такого покроя только один класс. Его ботинки не имели шнуровки или застежек, а главное прикрывали только голеностоп. Все прочие любители носили именно сапоги, сандалии или короткие полу сапоги. Но только класс наемников носил такие короткие ботинки без каблука и креплений. Такая обувь была не просто данью традиции, говорят похожую обувь носили Боги. Даже в одном из главных храмов остался гобелен с изображением Бога в такой обуви. На ней еще виднелась большая волна изгибом вниз. Глупцам могло бы показаться, что эта волна похожа на галочку. Однако жрицы бога войны Гебенара однозначно доказали, что это знак его оружия. Он метал этот странный бумеранг во врагов, отрубая им головы, а потом им же и разрубал их в пыль.
Но по мимо символа Несущих Смерть эта обувь имела и чисто бытовой плюс – позволяла двигаться с немыслимой для любого другого скоростью, не сковывая движений, как это было бы в сапогах с широкими голенищами или каблуками. Многие приверженцы класса наемников заказывали еще и нашивку в виде этой волны изгибом вниз, но у него такой не было, просто достаточно было самого покроя обуви, чтобы всем становилось ясно – признание его убивать. Он совершенно точно был одним из самых дорогих наемников, каких только мог предложить этот грешный мир.
Молодой человек медленно, чтобы не слишком беспокоить кровоточащую ногу, достал из кармана сложенный кусок пергамента и углубился в изучение карты здания, которую ему вручил заказчик. Самые страшные опасения подтвердились: единственный выход был отрезан. Он заперт здесь. Бежать не куда. Он сплюнул от досады и на плиты упала темная густая кровь. Наемник с удивлением посмотрел на собственную слюну. Он не мог понять откуда могла взяться кровь в горле, ведь ранен он в ногу? Да, была еще длинная царапина на голове от когтя, но во всем остальном он был вполне здоров. Да, он мог бы сейчас легко умереть от потери крови, но это не объясняло почему она пошла горлом.
Ум подсказал не очень хороший ответ на этот вопрос. Быстрым движением чуть надорвал ткань брюк вокруг раны. Прямо над коленным суставом блистала приличных размеров дыра. Из ноги просто вырвали хороший кусок плоти. Присмотревшись можно было заметь по бокам от основного участка поражения остроконечные следы трех клыков. Если бы он не успел вонзить в глаз твари один из своих ножей, то она скорее всего оторвала бы ногу, а ее подружки по стае доделали бы остальное. Даже при таком слабом свете от далекого окна было хорошо видно, что по краям раны кровь пенилась, словно бы ее кто-то взбивал, а по центру, там куда клыки вошли особенно глубоко образовался желтоватый гной.
- Яд!- пронеслось в голове у наемника.
Клыки или слюна горгулий были пропитаны ядом. Теперь в этом не было сомнений. Возможно это были трупные яды, ведь эти существа не гнушались и падали. А возможно, за долгое время они научились выделять его сами. Кто может знать это? Последний раз этих хищников изучали лет сорок назад и уж точно не проверяли на умение отравлять своих жертв. Горгульи не оставляют раненых, а убивают и пожирают сразу. В них слишком силен страх скорого голода. Бывает, что они не могут найти себе пропитания неделями. Если яд попал в кровь, только через ногу, то у него был шанс спастись. Надо только выбраться отсюда, но если не только…
Он медленно нырнул пальцами в собственные волосы, туда где должна была быть царапина от когтя горгульи. Показался заостренный кончик мочки. Уши настолько плотно прилегали к черепу, что спрятать единственный явный признак принадлежности к его виду было не сложно, а он явно стремился к тому чтобы никто не мог сказать о нем: «Эльф!».
На длинных пальцах осталась алая пена. Все стало понятно, шансов у него нет. Он прикрыл глаза, опустил руку, выпрямил раненую ногу и облокотился головой на стену. Сердце бешено колотилось в груди. Горло медленно, почти незаметно, стала сдавливать неведомая отрава. Во рту появилась слюна, похоже его тело, как могло пыталось замедлить яд. И выглядело это смешно. Он не понимал за что оно может бороться? Кончик языка похолодел, словно на него положили кусок льда. Незнакомец наблюдал несколько секунд за тем что твориться внутри и окончательно понял, что яд уже глубоко проник, скорее всего ему осталось недолго. От этой мысли ему стало невероятно хорошо. Грудь облегченно выдохнула. У него есть шанс прекратить все это! От понимания того что еще несколько минут и он увидит собственную агонию, а за ней наконец придет сладостный финал всей этой истории на душе стало невероятно легко и спокойно. Теперь уж точно все!
Уши четко уловили момент когда яд достиг сердца и теперь разрушает его. Ровный, не смотря на то что очень быстрый ритм ударов вдруг прекратился. По телу молнией проскочила острая боль. Сердце снова забилось, но теперь он отчетливо слышал, как с каждой минутой оно бьется все реже. Нога, истекающая гнильем, онемела, почти пропала и сейчас чтобы ее почувствовать нужно запустить пальцы в рану. Она конечно еще не умерла, но юноша понял, что она уйдет первой.
Грязные от воды губы растянулись в упоительной улыбке. По телу снова пробежала судорога от мучительной боли. Он не мог ее контролировать. И что именно болело тоже сказать трудно, по ощущениям она шла ото всюду. Все тело стонало, призывало к спасению. Наемник это понимал, но ни что не заставило бы его сейчас хотя бы попытаться спасти собственную жизнь. Слишком много на нем непростительных поступков, слишком много грехов. Ногу забила мелкая дрожь, которая отдавалась в мозг меткими прострелами. Как – будто ему в голову снова и снова вгоняли иглу. Улыбка исказилось в гримасу, кончики губ ушли вниз, оголив порозовевшие от крови зубы.
- Тебе больно? – нежно, с состраданием спросил женский голос слева от эльфа.
У него внутри все похолодело. Душу сковала невероятная тоска. Сердце забилось, так словно бы и не было яда, отравляющего сейчас плоть. Глаза закололо от наступающих слез. Он поднял веки. Рядом с ним стояла стройная, высокая девушка. Пышные, длинные, до бедер, белые волосы, почти сливались с ночным серебренным светом. А огромные, почти кукольные серо-зеленые глаза особенно сильно выделялись на худом лице. По сравнению с ними и узкий, чуть вздернутый нос и мягкие подушечки маленьких губ, уже были незаметны. Она стояла в одной тонкой сорочке без рукавов, на тонких бретелях, до самого пола. Белая, полупрозрачная ткань почти ничего не скрывала, а скорее наоборот только подчеркивала стройность ног, плоский живот и восхитительной формы небольшую грудь. Она могла бы вызвать желание у любого мужчины, если бы не бордовые пятна на сорочке по центру грудной клетки и сама разорванная ткань, которая теперь неровными клочками свисала по бокам, превратившись в глубокое декольте. И если бы не темная синюшность ее кожи, такими серо-фиолетово-синими бывают следы от ударов по плоти. Стопы, икры и подол ее ночного платья сливались в единый почти незаметный дымок и струились по полу, растворяясь в воздухе.
- Ариадмира! Ты? – глаза наемника затянула пелена слез. – Я боялся, что могу не увидеть тебя. Но теперь…теперь все будет хорошо! Подожди еще чуть-чуть и я получу свое. Ты не простишь меня, но я так счастлив видеть тебя.
- Ты умираешь,- девушка плавно опустила на колени перед наемником, но сорочка оставалась все такой-то чистой, словно она не касалась грязи или грязь не касалась ее.- Тебе больно?
- Я это заслужил. – речь становилась прерывистой. Эльф запинался. Теперь не только горло, но и легкие, сами ребра отяжелели, каждый вздох и выдох давался с невероятным трудом. В ушах появился далекий гул, похожий на шум прибоя или ветра в горах.
- Ты желаешь умереть, Эрик? – голос ее звучит, как сквозь воду, кажется далеким эхо.
- Я должен. – его рука совершенно неосознанно потянулась к вороту и выудила медальон на черной цепочке.
Она печально улыбнулась. Медальон был длинной с палец, а шириной с его половину. Представлял собой переплетение десятков тонких линий из почерневшего металла, который едва поблескивал в слабом лунном свете. Они переплетались в сложный, витиеватый узор, напоминавший плетение плюща на стволе алорны. Эта была сложная работа, на каждом стволике ювелирного плюща были аккуратно выведены едва заметные письмена мертвого языка эльфов. Плетение вверху переходило в пластину, на которой крепился крупный камень, играющий всеми оттенками темно-зеленого. Он погладил пальцем письмена, почувствовал самыми кончиками трещину на камне, переходившую на узоры металла и из глаз выкатились две маленькие слезинки. Он снова откинул голову, гулко ударился затылком о стену. Ему хотелось разорвать себя на части от одной только мысли, что сейчас он может вспомнить откуда на священном камне трещина, почему некогда сверкающий метал потемнел. Душевная боль перекрыла физическую и теперь яд казался слишком слабым.
Девушка протянула руку и положила ладонь на его пальцы.
- Не говори так. Ты должен жить Эриклан. – ее глаза и голос были все так же нежны с ним, как и тогда, когда он еще не был Эриком,в далеком и светлом прошлом. Ему захотелось вырвать себе глаза, чтобы только не смотреть сейчас на нее, но и отвести взгляда он не мог. Эльф не мог понять почему она жалеет его, почему не проклинает и не обещает самой страшной агонии в глубинах преисподней, ведь за его поступки и ада будет мало! Он прижался щекой к ее кисти.
- Как только ты можешь говорить такое? – хрипло, на одном дыхании, прошептал он. – Ты первая должна желать мне смерти! Возненавидь меня, умоляю!
- Я люблю тебя и всегда буду любить.
- Я не заслуживаю этого. Пусть все будет кончено.
- Не нужно себя терзать. Умирать не страшно, но…
- Глупо! – закончил за девушку чуть хрипловатый, низкий голос.
На против эльфа стоял босиком, облокотившись на стену и подогнув правую ногу, высокий мужчина. Почти полная копия Эрика, только волосы были черные, длинной по пояс и собраны в сложный, несколько раз перекрученный хвост. Двойник точно не стеснялся своей расы, наоборот, открыто показывал уши, украшенные цепочками и серьгами по всей длине остроконечных мочек. Он смотрел на Эльфа совершенно черными глазными яблоками, радужка отливала всеми оттенками фиолетового и кажется даже двигалась, как движутся язычки пламени свечи. Только узкий кружок лимба выдавал родство с наемником, был ярко-зеленого отлива. В отличии от оригинала, который явно страдал не только от яда, но и еще от каких-то болезней, его двойник лучился мощью истинного война, закалённого в боях. Под такой же идеальной кожей отчетливо бугрились мышцы. На точеных, словно высеченных из камня, плечах сложным узором проступили коричневые татуировки, а на шее весел такой же точно медальон, как и у эльфа. На голом торсе были хорошо заметны шрамы от меча или стрелы. Он был почти обнажен. Только на бедрах узкие черные брюки из легко, летящей ткани и пояс с длинным мечом и странной изогнутой рукоятью. Было и еще кое что странное: он именно стоял, то есть если ноги девушки превращались в пар, то у этого брюнета получалось именно стоять, а не парить, под его стопой шуршала пыль, когда он двигал пальцами. Он стоял сложив руки на груди, подав ключицы немного вперед. А по бокам от него двумя огромными тенями раскрывались большие, просто огромные вороньи крылья, каждое перо которых было шириной с ладонь. Они отдавали темно-синим переливом в лунном свете и двигались в такт дыханию хозяина.
- Пошла вон. - скомандовал брюнет, даже не удостаивая девушку взглядом. Все время он только смотрел на Эрика не мигая. – Ты его не получишь, шлюха. Он еще жив. Он мой.
- Он никогда не будет твоим,- спокойно проговорила девушка, тоже не поворачиваясь к собеседнику. – Он всегда был только собой.
Двойник молча вытащил меч, с характерным лязгом. Темная сталь полоской свернула в коридоре. Рассеченный на двое образ девушки дымом рассеялся, оставив мужчин одних. Последние что увидел Эрик – это большие печальные глаза далекого образа любимой женщины.
Крылатый удовлетворенно хмыкнул. Вонзил меч у паре сантиметров от вытянутой ноги Эрика и опустился на одно колено, чуть отставив другую ногу. Крючковатые, ухоженные, чистые пальцы правой стопы напряглись, обнажая выступившие сухожилия, которые натянутыми кнутами уходили к голени. Он уперся на отставленную ногу локтем и вперил в умирающего эльфа пристальный взгляд, затягивающих в себя глаз. Тот чуть скосил глаза и глянул в душу самому страшному их своих кошмаров.
Брюнет пренебрежительно поддел большим пальцем левой руки черную цепочку у себя на шее и оттянул ее так, что медальон повис в воздухе, прямо под подбородком, а кольца цепи вонзились в сильную шею.
- Сними его! – голос крылатого эльфа был намного ниже чем у Эрика, однако не говорил о старости, как это бывает у людей. А наоборот скорее внушал ужас и даже восхищение. Во всем его виде не было ничего слишком уж удивительного, разве что можно сказать, что отважный воин, прошедший много сражений, но что-то заставляло, глядя на него подгибать колени. В нем был еле уловимый след, запах невероятной жестокости и беспощадности.
- Будь ты проклят! – сипло выдавил раненый и закашлялся. Сил хотя бы повернуть голову у него уже не было, поэтому кровь темными сгустками просто стала выплескиваться наружу и широкими струями спускаться на плечи и грудь. Эльф уже почти не видел свой кошмар, он медленно расплывался перед глазами и для того чтобы хотя бы рассмотреть по внимательнее его силуэт нужно было сильно напрягать нижние веки.
- Освободи меня, мерзкий трус и я спасу тебя.
- Я уже давно мертв! А вот ты пойдешь за мной. Мы оба сгорим. Здесь ты не сможешь избежать смерти, здесь никто не поможет, а когда я умру, мою плоть поглотят эти твари и ты уже никогда не сможешь меня вернуть, а значит сдохнешь …
Слова Эрика прервал едва слышный, тонкий крик за окном. На улице, где-то не очень далеко, вскрикнула женщина и быстро замолчала. Снова воцарилась живая, природная тишина со множеством совершенно ничего не значащих звуков.
Крылатый наклонился почти к самому лицу эльфа, как будто знал, что он уже почти ничего не видит. И правой ладонью взял его за шею, под ухом, как бы по-дружески приобнимая:
- Глупец, и ты, и я живы. Ты не сможешь убить меня. Будь благодарен за доброту, я снова спасу твою жалкую жизнь. – с этими словами крылатый толкнул его в бок.
Уже в падении, боковым зрением Эрик увидел два широких длинных когтя, где-то десять сантиметров в длину, которые легко вошли в бетонную стену в паре миллиметров от того места где, еще секунду назад была его голова. А крылатый двойник растворился зыбким туманом в пространстве. Натренированное тело эльфа сработало намного быстрее, чем разум, а потому к моменту как в узком коридоре показалось все тело горгульи он был уже в шести метрах от нее выпрямившись в полный рост и напружинив ноги. Кровь радостно горячила приближающиеся схватка. Просто так он себя не продаст, не сейчас.
Горгульи представляли собой больших существ на четырех сильных ногах с длинным хвостом, на конце которого были костные наросты. Природа сделала свое и этим хвостом они легко могли пробивать каменные стены небольшой толщины. Лапы несмотря на силу не могли выдержать долгой погони, а потому все горгульи предпочитали просто лупить противников хвостом или же сразу отрывать конечности. Они были размером с приличную корову, но казались больше за счет хвоста. На открытой местности они были крайне неповоротливы и медлительны, но вот в замкнутом пространстве им не было рывших, как охотникам. Толстые, острые, как ножи когти легко вонзались почти в любой камень, а сама выносливость мышц ног и спины, легко переносила весь груз тела, а потому они могли передвигаться и по самым отвесным стенам, нападая на своих жертв из подтяжка, сверху. Коричнево-зеленоватая кожа была покрыта достаточно тонкой чешуей, которую легко прорубал меч. Они были младшими сестрами драконов. А потому крыльев им не досталось, как и чешуи, которую не уничтожить вот так просто в бою, зато достались сильные челюсти и умение отлично видеть в кромешной мгле. Зная свои недостатки горгульи не охотились на открытой местности и не жили по одиночке, как их старшие братья. А предпочитали большие пещеры и ночь для пропитания, объединявшись в небольшие стаи.
Из глаза сопящего хищника торчал кинжал Эрика. Эта была та самая горгулья, которая еще не так давно отравила его. Она нашла его по запаху. Три ноздри зверя жадно вздувались на широкой морде, как бы убеждаясь лишний раз, что это тот самый, кто ранил ее. Хвост медленно плавал в воздухе из стороны в сторону, четко давая понять, что ему нужен лишь малейший шанс и эльфу уже никогда не придется поднять головы. Она опустила морду почти к полу, напрягла спину, готовясь к прыжку.
Эрик был безоружен, ранен. В узком коридоре у него не было шансов на спасение, если только…
Он быстро напряг и расслабил мышцы всего тела. По рукам, ногам и спине прошлась легкая волна наслаждения. В этот момент хищник бросился вперед. Как и надеялся Эрик она не стала взбираться на потолок, чтобы напасть сверху. В ее глазах он был слабой жертвой, а потому и лишней предосторожности не требовал. Сделав не больше трех рывков в сторону эльфа она растянулась в длинном прыжке, планируя сразу прокусить череп врагу. Эрик в этот самый момент ушел вниз распластавшись по полу и толчком обоих ног в раскрытое брюхо отправил горгулью в окно. От удара она пошла всем телом на кувырок и эльф успел вырвать из ее глаза кинжал, за какую-то сотую долю секунды до того, как она с воем спиной проломила металлическую раму и рухнула вниз вместе с погнутыми прутами с кусками отвалившийся стены. Грохот падения в мертвой тишине прозвучал раскатистым взрывом. Туша хищника подняла облачко серого песка вокруг себя, но признаков жизни не подавала. Одноглазый зверь совершенно точно уже не встанет никогда.
В ту же секунду рядом приземлился и эльф. Когда горгулья вылетела из окна он последовал за ней и успел оттолкнувшись от падающей массы прыгнуть на соседнюю стену и уже толчком от нее приземлиться на землю.
Кульбит, который он проделал и скорость исполнения не могли пройти просто так. Кровь брызнула фонтаном из ноги, пронзив все тело невыносимым отголоском боли, так что раненая нога сама подкосилась.
Эрику потребовалось несколько долгих секунд, чтобы собраться с силами и встать с колена. Где-то сзади него, уже совсем близко, снова раздался истошный женский вопль, но явно не крик умирающего, который скорее походит собой на хрип и стон, а именно вопль. Вопль страха, возможно боли, но скорее всего полного отчаянья и понимания скорой кончины. Эрик слишком часто слышал все виды звуков, которые могут издавать живые существа на пороге смерти, чтобы не научиться их различать.
Эрик встал, вытер краем безрукавки собственную кровь с бровей от царапины, и с подбородка. Затем развернулся на пятках и легким бегом направился к источнику крика. Ни еще недавняя боль в ноге, ни действие яда, которое уже ощущалось по всему телу, замедляло ход сердца и сдавливало горло, ни потеря зрения и слуха, ничего не мешало, не напоминало о себе, теперь все они, словно бы отступили. Он, конечно, знал что это ненадолго, сейчас его спасает азарт, но какая впрочем разница… Главное плоть слушалась и он понял, что и его телу, привыкшему страдать, хочется умереть в страданиях, а не в тихом уголке от яда. Такие, как он умирают с мечом в бою и никак иначе. У него внутри не было героизма, не было желания помочь. Им двигало любопытство и предвкушение скорой, неравной битвы. На последний зов убитой горгульи должны были прийти и остальные члены стаи, а значит в конечно итоге, его все-таки сожрут, но и он не останется в долгу. Сейчас он всеми остатками себя желал очистить это место от страшных порождений ночи. ...
Автор: Фролова Мария