«Я рождён в Советском Союзе, сделан я в СССР».
Вот говорят «Не ударить лицом в грязь», иногда применяют и такую фразу - «Ударить о стол лицом», более близкую мне (вернее моей столешнице) или «фэйсом об тэйбл»... Некоторые дамы в темноте и об стулья своими лицами бьются... К чему это я веду? – Так ведь старею! Теряю своё лицо – не в прямом смысле конечно, просто лоск не тот...
Вот у меня со Стулевичем Адамом одно общее прошлое (а с креслом ещё и одна песня - смотри выше, в эпиграфе), а выгляжу я гораздо затрапезнее моего не скажу, что собрата (у приставучего Стульско-Венского их своих пятеро есть), а скорей всего компаньона; местами потёртого, временами скрипящего, но выглядящего неплохо - для своего возраста (чуть было не сказал на все сто, хотя ему на три четверти меньше); а я (его ровесник) уже покрылся сеточкой морщин, которые с каждым годом расползаются по моему блестящему когда-то лику всё дальше и дальше. Раньше, при давлении на меня со стороны хозяев, я чуть было не распался на составные части, - проще говоря, у меня чуть было крыша не съехала; да она у любого может поехать, если на него (или на неё?) регулярно давить, подавлять его волю... Что-то я всё чуть, да чуть – чуткий стал или чутький? Так вот, крыша моя – крышка-столешница (ну, кому как нравится... и кому какая разница как там эта сбрендившая часть моего существа называется?) поехала, да так, что с неё чуть было на пол не сверзлись чашки-ложки, тарелки-плошки, ножи-кастрюли, чаи-пилюли – в общем, всё то, что время от времени на меня громоздят-взгромождают.
Эх, не довела, не дописала мои мысли эта местная летописица, - раззевалась, рукопись свою на Стулевича положила (возложила?). Вообще-то чаще кладут на меня, но лёжа сподручнее на него таки; так и норовит заснуть, хотя ещё и пяти утра нет.
Мы вещи, вообще не спим - только отдыхаем от своих хозяев; правда, не у всех отдых получается ночной, диван – тот больше днём в отключке, пока хозяйка за компом.
Вон, сейчас каракули свои кое-как дописывает, глаза, говорит, у неё слипаются. Так ведь они гораздо раньше слипаться начали – ещё два-три часа назад – вторая волна, значит, накатывает, что вполне резонно с медицинской точки зрения. Ну да ладно, пусть подрыхнет, а то... как потом свои каракули разбирать будет(?) – сама запутается и других запутает. Да и ладно, пусть отдохнёт, а то буквы пропускать стала.
Может быть, это и к лучшему, а то она прочитала недавно в одной ругательной рецензии к одному очень хорошему (просто замечательному!) автору, что у него много «букофф» (так сейчас модно обзывать буквы) или как пишут некоторые «буквов» много, а понять ничего не может; ну, не доступны ей (критиканке) аллегории и метафоры этого умного писателя, живущего в земле обетованной или всё же на земле? Мда-а-а - живут то на земле, а хоронят... Что-то меня застолбило...
Вставить бы ей (Хм, совсем запутался кому... Хозяйке? Критиканке? А-а-а – можно и обеим!) сзади пёрышко, чтоб летела шустрее, побыстрее-поскорее - раз крылышки пообщипаны – на высокий полёт не рассчитаны.
Летописица-то начитана была или... лбом насчитана, сколько она по пути дубов пересчитала(!), пока по дороге в школу книги читала-перечитывала; сколько окон, распахнутых настежь, затворяла эта твердолобая по тем временам девица, - одному Богу известно, да тем дубам, изведённым на опилки, из которых нынче принято делать мебель для среднего и ниже среднего классов, класса ли... – Вот, блин, запутался я в этом повествовании – писать надо короче. Короче, что-то меня закоротило, как и мою хозяйку - летописицу мебельную. То одной строчкой удовольствовалась, а то здесь вот развела антимонию, в пределах среднего образования, раз высшего не получила – так уж получилось... Хотя, Грин (Гриневский) имел и вовсе три-четыре класса образования, но как он писал – классно(!) – классически!!! – Куда там этой летописице?! Э-эх... Смотрю я на неё свысока, заставленный: пультом, фонариком, кружкой, графином, вазой, соткой, лекарством и прочей дребеденью присущей стареющим в одиночестве недамам.
Да ты только погляди на неё! – У неё опять глаза раскрылись, второе дыхание пришло; хотя она-то ждёт не дождётся второй молодости – да куда там ей!.. – «Вторая молодость приходит к тому, кто первую сберёг» сказал... – кто сказал-то? – Забыл или вовсе не знал? – Да ладно, у компьютерного собрата спрошу, чтобы тот подсмотрел у своего всадника-посидельца, стояльца-постояльца(?) информацию о поэте, который вероятно вписан в анналы советской поэзии, ниже планкой, чем Маяковский и Есенин, но всё же вписан(?). Хотя и неграмотно писали наши рабоче-крестьянские поэты, но дюже талантливо, а для правки авторских текстов существует нужная специальность – корректор – это тот, кто обладает талантом грамотности, не обладая поэтическим и писательским даром; есть, правда, и исключение из правил.
Ой, спасибо, собрат: выручил! Теперь буду и сам знать, и летописице скажу (чтобы намотала на свой несуществующий ус) имя поэта-песенника Михаила Рябинина, - ну, того самого, который так хорошо про вторую молодость сочинил; а спела (ох, как душевно пела!) - я про это и сам знаю-помню - Валентина Толкунова (царство ей небесное)...
Вот хозяйка-то моя безусая – женщина с большими странностями, временами такая вежливая, что аж слушать противно! – Даже кошке «пожалуйста» говорит. А давеча её дочь, услышав очередное спасибо за пирог, сказала ей:
- Ты говоришь спасибо чаще, чем кусаешь пирог (или откусываешь от пирога? – что-то я запамятовал совсем)!
Да уж, благодарностью сыт не будешь – подвожу я итоги прошедшего дня. Да и бессонница до добра не доведёт – только до изнеможения.
Вот опять я о хозяйке завернул – всю жизнь ей твердили-говорили: смотри на жизнь проще, а она... начиталась чего-то там, размечталась... Дура! Но начитанная... Нет, чтобы пить, да курить и прочее, как и проделывают все прочие. Впрочем, курить-то она курила, да вот не пила, зараза! – То со здоровьем нелады, то сила привычки. А так, глядишь, выпила бы грамм сто-сто пятьдесят и пошла бы плясать, трясти верхним бюстом и, вертя тощим нижним, – может, кого бы и подманила. Мужики – ох, как охочи до этих частей(!) – им плевать, что у тебя в голове заложено, им подавай животрепещущее... ощущаемый так сказать результат, чтобы в руках подержать... А она сидит (квашня эдакая!) - только размышляет о том и сём... С сорока лет с мужиками дела не имела, перефразирую слова вышеприведённой цитаты из песни – вторая девственность приходит к тому, кто первой не сберёг... - Хм, циник я! И что это я такой едкий, шаткий, скрипучий, к еде охочий, грязной посуды не терпящий, расплёскиваюсь здесь своими воспоминаниями?! А что?!. – Чем я хуже этого Адама Стульчакова? Хм, - не того! - Стульчевского? Стульского? Стульско-Венского!.. – Наконец-то вспомнил этот его высокомерный псевдоним, а то совсем запутался я в этих его званиях-названиях-прозваниях. Вспомнил, как он говорил о себе, что он Стулевич Венско-Стульский, да ещё и Первый! ...Первейший? Подумать только! - Ох, и самомнение!!! Что ж... «сам себя не похвалишь - никто не догадается». Такой вот он первый стульчак дома! – Всё время разглагольствует – ему-то можно, а я что – лысый?! Хм, хотя, похоже – вон как отблескивают лучики на моей блестящей «крыше».
Эх, сколько раньше народу за мной (со мной?) сиживало, чаю-кофе пивало, беседы вело! Сколько детишек я вскормил-вспоил; сколько скатёрок сменил: белых, вышитых, в цветочек, в клеточку, в ягодку; с тайным узором, в который вглядываться надо. Чего только не было в моей застольной жизни: сверху рассусоливали взрослые, снизу играли детки. Сверху хлебосольный, снизу – гостеприимный: вот какой я двурушник.
С виду - я обычный стол, - если глядеть на меня поверхностно; если же посмотреть снизу, углУбленно - как говорит мой приставучий или приставленный(?) сокомнатник Стулевич (часто подражающий бывшему рулевому - генсеку, бывшему первым и последним же президентом СССР) - я вполне себе надёжная крыша. - Для ма-а-ленького такого домика крыша, по которой тарабанят-барабанят падающие на неё столовые предметы: ложки, ножи, вилки (что там ещё обронить-уронить можно-то с громким звуком?), а главное – не протекаю. Правда, капали с моих краёв (бывало и такое): то суп, то молоко, изредка чай; если взрослые за своими чадами не углядят-не досмотрят, занятые бесконечными делами или попросту разговорами, а дети тем временем своими шаловливыми везде сующимися ручонками тянутся к стоящему на краю горяченькому...
Короткие руки не удлинишь. А вот укорачивать желающих много.
Я-то деток уберечь от опасности не смогу! – Ох, эти рассеянные балбесы! – Потом носятся по дому с криками – от них шуму больше, чем от детей (чес слово, башка раскалывается!) - ищут, чем ожоги лечить, смазывать, опрыскивать, охлаждать. - Нет, чтобы просто отодвинуть с края моей персоны чашку-то – и всех дел(!), а если и там детки достанут, то пока чай растечётся по моей светлости, я уж постараюсь остудить нрав этого ранее грузинского князька, а теперь индийского раджи.
Мда, но бывает (когда шалуны достают меня) волей-неволей даю им подзатыльник... - Не упрекайте меня в жестокости, хотя натура моя жёсткая, но в таких случаях они сами бывают виноватыми – достали... Иногда и по лбу от меня получают... шишки получаются; э-эх... только бы не в глаз(!) – малы они ещё для этого...
Взрослых-то я с удовольствием синячу – пусть смотрят куда прутся (извините за грубость формулировки – таки достали...); – толкают и толкают, все углы пересчитали! – М-м-ма... м-м-мате-матики!
Ну вот, мурлычка пришёл, отвлекает от работы, мемуаров столовских. Хозяйка его сразу на руки цап(!)... со своими нежностями, но у этого котяры свой суровый нрав – не любит он эти телячьи ласки-нежности; разве что на секундочку снизойдёт, потом принимает характерную позу борца каратэ: левая передняя лапа вперёд, задняя правая упирается в хозяйскую грудь, вторая (тоже задняя) уже занесена для удара... – Блин, Брюс Ли кошачий! Хозяйка только успевает потирать места ушибов. Впрочем, процитирую незабвенного Маршака «коротка кошачья лапа»...
Почапала к окну моя... за стул ухватила – за Адама Выдвиженского (бывает, что и Задвиженского).
А я пока почитаю, что пишут на обёртке (раз больше ничего читабельного не оставили): - «Масло традиционное»... Хм, видать хр... (плохие) у них традиции, это я по овощному-растительному чуть было едва не выразился; как пить дать, когда-нибудь, да и ляпну! – Так и тянет выразиться! Что это за традиция такая(?) – разворовывать сливки натуральные, как последние коты(!), а потом вместо них – сливок, конечно, а не котов(!), добавляют искусственные... и жиры... растительные... – ни вкуса, ни запаха! - Сплошное разочарование!
Январь 2015.
........................................
Вещизмы. 1. Диван. - http://www.proza.ru/2015/01/17/1815
Вещизмы. 2. Стул. - http://www.proza.ru/2015/01/24/892
Вещизмы. 3. Кресло. - http://www.proza.ru/2015/01/30/1985