Фильм был такой – «Ставка больше, чем жизнь». Красивое название. Но я сейчас не о фильмах, хотя, может, и о них заодно. Фильмы ведь тоже создают некое художественное полотно, которое мы считаем историческим и так же верим этому странному облаку из чувств и фактов, не вдумываясь, насколько это всё соответствует реальной действительности. Постепенно реальность заменяется мифотворчеством. В некоторых случаях, может это и хорошо, но не всегда. В осознании истории опасность состоит в том, что искаженное восприятие событий прошлого так или иначе заставляет людей ошибаться в принятии решений не только на будущее, но и в настоящем.
Кроме того, существует проблема этическая. Есть сферы, где всякого рода шутки и фиглярства очень даже к месту, но есть вещи сакральные, святые, где ёрничество недопустимо. В одну из таких святых областей входят цифры наших потерь в Великой войне. Здесь шутки неуместны! Нельзя плясать на костях погибших в войну наших славных предков. Табу! Казалось бы, просто и ясно, но почему-то люди этого не понимают.
Ну, вот смотрите: в сороковые годы называлась цифра – 7 миллионов человек. Хрущев чуть позже решил драматизировать ситуацию, сказав, что реальные потери составили – 20 миллионов. Он это сделал не со зла. Этот клоун просто хотел дополнительно демонизировать Сталина. Нет, ну, правда? Подумаешь, такая цифра еще даже и лучше, пусть все считают, что так оно и есть, что еще больше мы сил потратили на войне. Как бы.
Нынешние «историки» пошли дальше. Они показывают потери в 27 миллионов человек. Вы верите? Я лично и в 20 миллионов никогда не верил, а здесь мне кажется, ребята простым арифметическим действием сложили сталинские цифры с хрущевскими домыслами 7+20. Но это далеко не безобидная шутка. Такое вот завышение наших потерь в войне вовсе не драматизирует Победу, как это задумывалось, а, прежде всего, дает возможность нашим врагам считать нашу Армию бездарным сбродом, завалившую якобы немецкие окопы трупами. Эти цифры и нашим недоумкам из «патриотов» позволяют снимать фильмы вроде отвратительнейшей ленты под названием «Цитадель». И вообще, трактовать историю как бог на душу положит.
Казалось бы, просто цифры. А эти цифры плюют в наше славное прошлое, оплёвывают могилы наших солдат, защитивших нас всех от страшной беды, сама возможность которой подвергается сомнению, благодаря историческим вольностям.
Меня всегда волновало, а где же правда? Где реальные цифры потерь? Я читал разные довольно наукообразные материалы по этому вопросу с использованием каких-то военкоматовских сводок и прочего в том же духе, складывающихся и умножающихся. И вот только недавно почему-то до меня дошло, что всё это ерунда. Ни один военкомат, ни одна воинская часть или ЗАГС не могут знать общей картины. Это не бог весть какая мысль, но она меня сразу привела к другой: у нас всегда был орган, отвечающий за эти цифры, причем именно в сводном виде, по всей стране сразу – это Генеральный штаб.
Для тех, кто не служил в армии, поясню, что штабы существуют на всех уровнях армейского управления, от батальона и выше. На штабах висит вся армейская канцелярия: приказы, рапорты, размножение топографических карт и прочее. В военное время штабы ежедневно отправляют наверх сводки с обстановкой на фронте и, в частности, с точными цифрами своих потерь и потерь противника. Батальоны передают сведения в полки, полки в дивизии и так далее до Генерального штаба. Ежедневно! То есть, в Генштабе были специальные люди, знавшие эту цифру по состоянию на каждый день войны. И уж всенепременно знали общую цифру, итоговую. И эта цифра ежедневно докладывалась Верховному главнокомандующему.
С надеждой на правду я взял книгу маршала Штеменко «Генеральный штаб в годы войны». Забегая вперёд, скажу, что я нашел в этой книге то, что хотел найти, хотя это оказалось не так просто. Но сначала еще немного поясню саму систему управления страной и войной в ту пору. Верховное управление всем и вся осуществлялось двумя государственными органами: Государственным Комитетом Обороны (ГКО) и Ставкой Верховного Главнокомандования (просто «Ставка»). Руководил обеими этими организациями И.В. Сталин.
ГКО занимался народнохозяйственными задачами: общей организацией жизни и быта людей, международными вопросами, поставками продовольствия, техники, боеприпасов и т.д. Первоначально в него входили только четыре человека, потом состав расширялся, менялся, но постоянными, бессменными членами, по-моему, были только Берия и Молотов, ну, и конечно Сталин.
Ставка занималась непосредственным руководством боевыми действиями на всех фронтах. Многие не понимают роли и задач Ставки, особенно в фильмах с дымящим трубкой Сталиным, благодушно или наоборот с сатанинской улыбочкой рассуждающим об отвлеченных вещах. На самом деле всё просто – Ставка была верхним звеном военного управления СССР. Ну, знаете же что войсковые «части» у нас (это полки и отдельные батальоны) объединяются в более крупные «соединения» (бригады, дивизии). Эти соединения объединяются в «армии», армии во «фронты». А фронтами во время войны руководила Ставка. Причем принцип руководства сохранялся тот же самый, что и ниже. К примеру, армией руководил командарм. У него был штаб армии, два первых заместителя – по строевой части и комиссар (когда отменили институт комиссаров, ничего лучше не придумали, как называть их «членами военного совета»), ну и другие начальники со своими функциональными отделами по тылу, по артиллерии и т.д.
Точно так же дело обстояло в Ставке. У Сталина был штаб (Генеральный), первый зам. по строевой – Жуков, ну, и масса членов военного совета с таким же распределением обязанностей, как и в армии.
Я тут нарочно заострил на этом внимание для тех, кто считает, что войну выиграл Жуков. В этом случае можно говорить также, что Прагу взял не маршал Конев, а его зам. по строевой. Попробуйте узнать его фамилию, если сможете.
Теперь давайте вернемся к маршалу Штеменко. В войну он еще маршалом не был. Генерал Штеменко был тогда начальником Оперативного управления Генштаба. В своей книге он довольно подробно и честно рассказывает о своей работе. Есть, правда, несколько моментов, которых он не мог даже касаться, когда писал книгу. Это те самые темы, прикрытые занавесом вранья, однажды начавшегося и длящегося уже много лет по разным причинам. Прежде всего, в его воспоминаниях напрочь отсутствует Лаврентий Павлович Берия, хотя Штеменко встречался с ним почти каждый день. Я так понимаю, что честный Штеменко не захотел врать и выставлять Берию дьяволом во плоти, а по-другому говорить в то время нельзя было, поэтому Берия просто исчез. По той же причине автор совсем не освещает работу ГКО, где место Жукова занимал Берия. А совещания ГКО проводились совместно с совещаниями Ставки, где Штеменко присутствовал постоянно. Еще хуже выходит, когда автору приходится говорить о некоторых вещах безлично. Получается, что те или иные города в 1941 году защищали и сдавали конкретные генералы, а промышленность за Урал эвакуировала некая дама по кличке Партия.
И, конечно же, он не мог говорить о цифрах потерь. Опять же не хотел врать, а правду сказать не мог. Он все время отделывался стандартным выражением «Победа далась нам дорогой ценой» или вроде этого. Почти до конца второй книги он так поступал, но в конце не выдержал. Всего за две страницы до конца второй книги он пишет:
«Уже после войны, в один из летних дней 1949 года на «ближней» даче Сталина должен был обсуждаться вопрос укрепления противовоздушной обороны страны…
В ходе разговора И.В. Сталин вдруг спросил:
- А как думает молодой начальник Генерального штаба, почему мы разбили фашистскую Германию и принудили её капитулировать?
Я был готов к докладу о ПВО, мысли мои вертелись вокруг этого вопроса… поэтому, встав я несколько помедлил с ответом. И.В. Сталин тоже встал, пыхтя трубкой, подошел ко мне и сказал: «Мы слушаем».
Я не буду сюда переписывать весь разговор, скажу только о самом интересном, но чуть позже. Сначала я в двух словах попытаюсь всё-таки обрисовать отношения между собеседниками. Естественно, со слов самого маршала.
Генеральный штаб делал три доклада Верховному за день. Этот порядок, кстати, не изменился и после войны, до самой смерти Сталина. Начальником Генштаба почти всю войну был Василевский, но он вместе с Жуковым больше времени проводил в войсках, поэтому общение со Сталиным ложилось на зама Василевского, генерала Антонова и начальника Оперативного управления Штеменко. Первый доклад делал Штеменко по телефону с 10 до 11 часов утра. Антонов в это время спал. Второй доклад – часа в три дня (в это время спал Штеменко, его «свободное время» было с 11 до 18). Вечером или ночью их вместе вызывали в Кремль или на ближнюю дачу на совместное совещание ГКО и Ставки. Причем, если они попадали туда раньше одиннадцати вечера, Сталин пригашал всех обедать, а потом только начиналось совещание.
На длинном столе в столовой Сталина на столе стояли бутылки с водкой и коньяком, сухое вино и графины с холодной водой, специи, хлеб, овощи и грибы. Мясных закусок, а тем более консервов Сталин не терпел. Штеменко с удивлением отмечает отсутствие официантов – они тогда были обязательны в любой рабочей столовке. И хозяин и гости сами шли наливать себе щи к боковому столу. Потом так же брали горячее, выбор был и по супам и по горячим блюдам. И никаких пьянок в стиле вампирских фильмов, как это нам сейчас впаривают, не было. Выпивали по паре рюмок, Сталин часто сам предлагал, тем, кто стесняется. Но не больше. Еще полночи нужно было напряженно работать.
На совещаниях Сталин был строг и взыскателен, никакого панибратства от совместных застолий не возникало, но мне этого сейчас не передать, читайте очевидцев. Вот и на этом совещании, что я начал цитировать, всё выглядело примерно также. Напомню, Сталин задал вопрос о причинах нашей победы. Штеменко, тогда уже начальник Генштаба, задумался, потом высказался в стиле речей самого Сталина и передовиц газеты Правда. Цитирую дальше:
«Терпеливо выслушав меня до конца, И.В. Сталин заметил:
- Всё, что вы сказали, верно и важно, но не исчерпывает всего объёма вопроса. Какая у нас была самая большая численность армии во время войны?
- Одиннадцать миллионов человек с небольшим.
- А какой это будет процент к численности населения?
Быстро прикинув в уме численность перед войной населения – 194 млн, я ответил: около 6 процентов.
- Правильно. Но это опять-таки не всё. Нужно учесть и наши потери в вооруженных силах, потому что убитые и погибшие от ран люди тоже входили в численность армии…
Учли и это.
- А теперь, - продолжал Сталин, - давайте подсчитаем, как обстояло дело у Гитлера, имевшего с потерями более чем 13-миллионную армию при численности населения в 80 миллионов человек.
Подсчитали. Оказалось - больше 16 процентов.
- Такой высокий процент мобилизации – это или незнание объективных закономерностей ведения войны, или авантюризм. Скорее последнее, - заключил Сталин, - Опыт истории, общие законы ведения войны учат, что ни одно государство не выдержит столь большого напряжения: некому будет работать на заводах и фабриках, растить хлеб, обеспечивать народ и снабжать армию всем необходимым. Гитлеровский генералитет, воспитанный на догмах Клаузевица и Мольтке, не мог или не хотел понять этого. В результате гитлеровцы надорвали свою страну… Подрыв жизнеспособности страны в первой и второй мировых войнах был одной из причин их краха…»
Сталин еще кое-что сказал там интересное, но я на этом остановлюсь, потому что в рамках той темы, о которой мы говорим этого уже достаточно. Как вы думаете, Сталин владел цифрами потерь? и прочими данными, какими здесь оперирует? Я думаю, в этом не может быть сомнения. А стал бы он врать людям, пришедшим на совещание? Не стал бы, даже не учитывая того, что все эти люди были в курсе этих вопросов и соврать им было невозможно, не поставив самого себя в смешное положение. А если это всё так, давайте посмотрим о чем умолчал Штеменко, завуалировав под словами «учли и это». Сумму численности армии плюс потери. У немцев он её называет – 13 млн, а про нашу молчит. Но её не сложно восстановить. Подумайте, если Сталин с гордостью говорит о своем проценте в отличие от немецкого, то этот процент никак не больше десяти, то есть общая цифра не должна превышать 19 миллионов, из которой для получения цифры общих потерь нужно вычесть численность армии. 19 – 11 = 8
Восемь миллионов человек - вот примерная цифра потерь в войне.
Возьмите цифры нынешних историков. Что получится со сталинским процентом перенапряжения, ведущим к краху?
27 + 11 = 38
Это 19,6% - совершенно неподъёмная цифра для любой страны.
И даже Хрущевские, боле скромные измышления
20 + 11 = 31
16% - как и у немцев.
Вы склонны считать Сталина и всю военную верхушку СССР того времени идиотами? Они, если и приуменьшили цифры потерь, то совсем немножко, а скорей всего, не приуменьшали совсем. Думаете, не учитывались потери гражданского населения? Ошибаетесь. Обкомы, райкомы и исполкомы продолжали действовать и на оккупированных врагом территориях. Вся обстановка там была известна в Москве. За Уралом все эвакуированные были на учете. Учитывались даже узники фашистских концлагерей. Если вы читали недавно публиковавшиеся документы об освобождении Освенцима, то должны были обратить внимание на то, что больше половины освобожденных из этого концлагеря людей тут же встали в строй и пошли воевать.
Я не претендую на точность цифр, говорю только об их порядке. Уверен, что точные цифры легко найти в архивах того же Генштаба. И уверен, что это нужно сделать, как минимум из уважения к нашим павшим бойцам. Узнав, что цифры потерь завышены раза в три, вы что? меньше стали уважать павших? Нет же. Наоборот, мы приобретаем от этого уверенность в том, что победили врага не числом, а умением. А победили мы тогда не только немцев - вместе с немцами пришла почти вся так называемая Европа. Только в Сталинградской битве легли около полумиллиона румын, итальянцев, венгров и прочих. Кстати, только немцы там потеряли 1млн 200 тыс. человек. Итого: 1,7 млн. против наших – 0,9 млн. (с учетом неудачного Харьковского наступления). Так кто кого трупами завалил?
При этом, мы практически забываем обычно о разгроме Японии в 1945 году. Подумаешь, мелочь какая. А это симптоматично.
На самом деле, всё это мне захотелось высказать по поводу сегодняшнего праздника – 97-й годовщины РККА. Да здравствуют наши Вооруженные Силы. Всего им наилучшего. Давайте помнить, что у России три лучших друга: Армия, Авиация и Флот.