Глава 7. Императрица

Гелий Клейменов
Глава 7.    Императрица.

Императрица Мария Фёдоровна в русском платье с диадемой и колье из 51 бриллианта. 1883 г. Автограф на фотографии «Мария»

1 марта 1881 г. было совершено седьмое по счету покушение на жизнь императора Александра II. От взрыва бомбы, брошенной под его ноги, тело царя было изуродовано: ноги  раздроблены, некоторые части тела изодраны в клочья, лицо заливала кровь. Через два часа он скончался от потери крови. Великий князь  Александр Александрович вступил на престол  2 марта 1881 г. Ему в ту пору было тридцать шесть лет, Марии Федоровне - тридцать четыре. Она стала императрицей. Страна была потрясена произошедшей трагедией, большинство людей  гневно осуждало действия террористов, требовало расправы со всеми, кто замышляет подобные акции. По стране прокатились еврейские погромы, власти не препятствовали и не сдерживали действия погромщиков.  Все боялись повторения подобных акций. Первым манифестом о вступлении на престол и затем манифестом от 29 апреля 1881 г. новый император изложил свою программу как внешней, так и внутренней политики, которая держалась на четырех китах: поддержание порядка и власти, соблюдение строжайшей экономии, возвращение к исконным русским началам и обеспечение русских интересов.  Александр III сразу отказался от подготовленной к подписанию его отцом конституции,  были введены строжайшие меры по наведению порядка в стране. Проведенные реформы отцом, Александром Освободителем, стали сворачиваться, наступил, как позже характеризовали это время социалисты, период реакции. Государь со всей семьей переехал в Гатчинский дворец, по защите которого были предприняты особые меры безопасности. С первых дней Александру III кроме проблем с наведением порядка сразу пришлось решать финансовые вопросы. Русско-турецкая война подорвала  финансы страны - в 1880 г. годовой дефицит составил 44,5 млн. руб.
Поздней осенью 1881 г. с визитом в Петербург прибыли родители Дагмар,   датская королевская чета. Почетных гостей в Кронштадтском порту встречали император и императрица, а также большая свита из особ императорской фамилии, светские дамы, великие князья и княжны, придворные кавалеры.
Только через два года, 15 мая 1883 г,  когда порядок был восстановлен, в Успенском соборе московского Кремля состоялась коронация императора Александра III и императрицы. Обед был  торжественным, присутствовали 159 человек: все первые лица государства, высшие сановники, генерал-адъютанты и все высшее духовенство. Торжественный орудийный салют звучал над стенами кремля. За здравие императора был произведен 61 выстрел, за здравие государыни императрицы - 51, за здравие наследника-цесаревича и всего Императорского дома -31, за духовных лиц и всех верноподданных - 21.
6 июня 1881 г. был подписан секретный австро-русско-германский договор, (готовившийся еще при Александре II, известный как «Союз трех императоров»), который предусматривал нейтралитет каждой из сторон в случае, если бы одна из них оказалась в войне с 4-й стороной. А в 1883 г. до императора дошли сведения о подписании секретного договора  от 1882 г.  между Германией, Австро-Венгрии и   Италией, который предусматривал оказание странами-участницами военной помощи друг другу в случае военных действий с Россией или Францией. Александр вместе с супругой Дагмар убедились в правильности их отношения к немцам, которым, как они считали, доверять нельзя и всегда надо от них ожидать неприятностей, и понимать, что  за льстивыми речами  скрывается всегда злой умысел. Хотя через три года «Союз трех императоров» был продлен, в 1887 г. он распался. Недоверие Александра к своим союзникам год от года росло. Он любил повторять:  «У России есть только два союзника – ее армия и флот». На вопрос: повлияла ли императрица на решение супруга  разорвать союз с Германией?  Можно сказать почти утвердительно:  «Да!»   
Естественно, в дела супруга она не вмешивалась, у нее у самой было много своих обязанностей.
Во-первых, в ведении  императрицы Марии находились учебные заведения, воспитательные дома, приюты для обездоленных и беззащитных детей, богадельни. Благотворительные учреждения были созданы императрицей Марией Федоровной практически во всех крупных городах Российской империи. Среди учебных заведений, находившихся в ведомстве учреждений императрицы, были 32 женских института с семилетним обучением, 30 гимназий, прогимназий и педагогических курсов, низшие училища, к числу которых относились и Мариинские женские училища, возникшие «при сердечном участии и личному почину Государыни Императрицы и в ее честь названные "Мариинскими“». В этих училищах с четырехлетним обучением занимались малообеспеченные девушки-горожанки. В них готовили учительниц иностранных языков, делопроизводителей, бухгалтеров. После смерти императрицы Марии Александровны в 1880 г.  Мария Федоровна по традиции возглавила «Российское общество Красного Креста». В задачу общества входила организация помощи людям в случаях, связанных со стихийными бедствиями, землетрясениями, пожарами, эпидемиями, голодом, а также в других случаях, когда была необходима немедленная помощь всем, кто в ней нуждался.
Во-вторых, императрица Мария Федоровна, приняв православие, относилась свято к религиозным обрядам и старалась передать это отношение своим детям. Главными религиозными праздниками были Рождество и Пасха. Супруг в своих письмах жене всегда делился своими впечатлениями от этих торжественных, церковных служб: «Я не помню, чтобы мы чувствовали усталость, зато хорошо помню, с каким нетерпением мы ждали, затаив дыхание, первый торжествующий возглас „Христос Воскресе“, который затем подхватывали императорские хоры». А когда они вынужденно оказывались в разных местах, Мария Федоровна обращалась к Богу, у которого просила благословения и помощи мужу в его ратном деле: «Сегодня все мои мысли находятся исключительно рядом с тобой. С самыми нежными любовью и молитвами я прошу, чтобы Господь посылал тебе Свое Благословение всегда и во всем, освещая твой путь и помогая тебе самую трудную цель сделать более легкой, мой дорогой и любимый Саша»; «Обнимаю тебя от всего сердца, мой любимый Саша, и прошу Бога благословить тебя и дорогих детей. Твоя на всю жизнь. Твоя верная и преданная Минни». Всю свою жизнь она жила по законам веры в Бога, в Божественный промысел. «Это все Божья милость, что будущее сокрыто от нас, и мы не знаем заранее о будущих ужасных несчастьях и испытаниях; тогда бы мы не смогли бы наслаждаться настоящим, и жизнь была бы лишь длительной пыткой», - писала она накануне своего сорокалетия.
В-третьих,  будучи цесаревной, она брала уроки у русского художника А.П. Боголюбова.  Цесаревич записывал регулярно в свой дневник: «15  мая 1869 г., пятница. Переодевшись, читал, а потом пошел к Минни, которая рисовала с Боголюбовым и Жуковской.< >  В 2 ; Минни пошла снова рисовать, а я читал до 4-х ч. Потом играли с женой на корнете и фортепианах»; «15  января 1871 г., пятница. Пошел к Минни, которая рисовала в новой гостиной с Боголюбовым, гр. Апраксиной и Олсуфьевым. В ; 2 завтракали все у меня в кабинете. < > В ; 3 снова Минни пошла рисовать, а я читал». Желая глубже разобраться в русской живописи, она прослушала курс лекций по истории искусства, который читали ей литератор и знаток искусства Д. В. Григорович и профессор Академии художеств архитектор И. И. Горностаев. Лекции посещал и цесаревич  Александр. Мария Федоровна рисовала  акварелью и масляными красками. Первая картина «Мушкетер», написанная маслом, носила название «Воин XVII в.», вторая  картина «Мужчина с трубкой» была также исполнена маслом. Долгое время эти полотна украшали стены музея Аничкова дворца. Цесаревной был также написан прекрасный пейзаж «Вид коттеджа в Петергофе», который в течение долгого времени висел в  кабинете Александра III. Большой интерес у современников вызвал исполненный цесаревной в 1870 г. портрет Ивана Любушкина, называлась картина «Этюд мужской головы». Много лет спустя эта картина была включена в состав экспозиции Русского музея. В коллекцию Русского музея попала и картина Марии Федоровны «Портрет кучера Григория», написанная ею в 1870 г.

Портрет кучера Григория. Великая княгиня Мария Фёдоровна. 1870. Русский музей

Натюрморт. Императрица Мария Федоровна 1888

«Скряга», императрица  Мария Федоровна.  1890 г.

Поддержку императора и императрицы ощущали  художники и писатели. В 1870 г. было создано «Общество любителей художеств», которое  находилось под августейшим покровительством цесаревны Марии Федоровны. В середине 70-х годов цесаревич и цесаревна приобрели коллекцию разорившегося предпринимателя В. А. Кокорева, в которой были полотна К. Брюллова, В. Боровиковского, Ф. Бруни, М. Клодта, П. Басина, Н. Сверчкова и других художников. Позже, уже после восшествия Александра III на престол, для Эрмитажа было куплено коллекция А. П. Базилевского, в которой были собраны раритеты русского и западноевропейского оружия, изделия из серебра и слоновой кости. Желая поддержать русских художников морально и материально, цесаревич Александр Александрович выступал в роли мецената и вместе с супругой заказывал картины: И. Е. Репину - «Садко»; К. А. Савицкому - «Путешественники в Оверни»; В. Д. Поленову - «Арест графини д’Этремон»; В. М. Васнецову - «Балаганы в окрестностях Парижа»; Н. Д. Дмитриеву-Оренбургскому - «Водосвятие в деревне» и виды яхт А. К. Беггрову. Цесаревич позировал И. Н. Крамскому, его большой портрет экспонировался на выставке «Товарищества художников-передвижников» в 1876 г. Крамскому был заказан портрет цесаревны Марии Федоровны, который тот исполнил с большим мастерством. В письме И. Н. Крамскому из Парижа 15 (27) ноября 1874 года И. Е. Репин писал: «А наследник, вчера посетивший, в числе других, и мою мастерскую, показался мне чудесным, добрым, простым без аффектации, семейным человеком. Настоящий позитивист, подумалось мне, не выражает энергии понапрасну». Постепенно великий князь Александр Александрович и великая княгиня Мария Федоровна формировали музей Аничкова дворца. В двух залах дворца были размещены различные предметы искусства, картины висели на всех стенах, стояли на мольбертах и даже на стульях. Столы были завалены драгоценными мелочами, альбомами, бюстами из мрамора  и кости.

Ф. М. Достоевский каждое свое новое произведение посылал супружеской чете и находил в них благодарных читателей. Значительный вклад был сделан императорской четой в развитие музыкальной культуры. За 1881–1893 годы были поставлены восемь опер П. И. Чайковского, среди которых «Чародейка», «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Иоланта». Тринадцатилетнее царствование Александра III и императрицы Марии Федоровны оказалось, по мнению современников, чрезвычайно значительным и благотворным периодом в развитии русской культуры. По словам Александра Бенуа, «оно подготовило тот расцвет русской культуры, который, начавшись еще при Александре III, продлился затем в течение всего царствования Николая II».
В-четвертых, весь дворец в Гатчине был на императрице, надо было наладить   быт, обучение детей. И кроме этого ее дети  рисовали, играли на различных музыкальных инструментах, занимались гимнастикой. В свободное время их приучали к труду, и они  стряпали, столярничали,  вместе со взрослыми, мастерили кукол для своего театра, шили им костюмы. По коридорам огромного дворца  дети катались на велосипедах, играли в бильярд, в пятнашки, в «воланы». Для детей родители часто устраивали вечера: цирковые представления, кукольные спектакли, приглашали профессиональных музыкантов, балалаечников,  цыганский хор и струнные оркестры. Дети сами разучивали роли и ставили пьесы, часто на иностранных языках. А когда у супруга выдавалась два или три выходных дня выезжали на охоту или на рыбалку.
Мальчики с ранних лет учились стрельбе и позже принимали  участие в  охоте на зверя или птицы наравне со взрослыми. Александр III страстно любил рыбалку, неудачным для него считался улов в несколько десятков рыб (щуки шли отдельным счетом); в среднем он ловил до двух сотен, отправляясь на рыбалку после десяти часов вечера. Заядлым рыбаком стала и Мария Федоровна.
Зимой устраивали прогулки на санях, катались с гор на салазках.  В снежных баталиях с большим удовольствием принимал участие и сам государь. Перед дворцом «катали болвана» (снежную бабу), которого лепили несколько дней. Всей семьей чистили снег в парке, рубили деревья, жгли костры, запекали яблоки и картошку, заливали каток. Самой большой любительницей коньков была императрица Мария Федоровна. Летом катались по парку в колясках, на велосипедах, верхом на лошадях. Весной сажали вербы на островах. На озера выходили на лодках, байдарках и в шлюпках с матросами, часто гребли сами. На пикники ездили на Гатчинскую мельницу и на ферму, где молоко подавали со свежим черным хлебом. В Егерской слободе можно было посмотреть на различных зверей, покормить медведей и покататься на осликах.
За все время существования Российской империи, начиная с правления Петра Великого, не было такой идеальной семьи в царском доме. Супруги любили друг друга, каждый по своему, нежно заботились друг о друге, сами принимали активное участие в  воспитании детей, но самое главное уважали друг друга и доверяли полностью. Никакие интриги не затронули этот дом, никакие приступы ревности не пронеслись над ним. Семья жила спокойно и представляла  единый монолит. Иван Сергеевич Тургенев, познакомившийся с ними в Париже в 1879 году, писал: «они образовали супружество примерное и удивительное по согласию и постоянству привязанности». Детьми занимались постоянно. В апреле 1892 г. Александр  писал жене: «Сегодня завтракали с Мишей и Беби втроем, а потом они были у меня в кабинете и смотрели картинки. Это такая радость и утешение иметь их при себе, и они так милы со мной и вовсе мне не мешают». Государственный секретарь А. А. Половцов писал: «Александр Александрович особенно любит детей и веселится с ними больше, чем на каком бы то ни было бале». Граф Шереметев отмечал: «не было ему лучше удовольствия, как возиться с детьми, можно сказать, что дети вообще были его друзьями. Чего только не выкидывал он с ними, и сам играл с ними, как ребенок».
В такой семье супруги вечером обычно делятся впечатлениями о произошедших  событиях за день, конечно, в первую очередь  об успехах или проблемах детей, о планах на ближайшие дни и о возникших самых важных  вопросах. Александр, отдававший должное проницательности супруги и ее аналитическому уму, прислушивался к ее советам. Если в вопросах внутренней политики у императора была группа лиц, на которых он мог опереться и даже принять их предложения, то во внешней политике его главной опорой, поддержкой и советником была супруга, естественно, интересы Дании никогда при этом не забывались. 
Некоторые упрекали Марию Федоровну в излишнем внимании к датским делам. Князь А. К. Имеретинский, член Государственного совета, высказал публично свое мнение, что «мы до сих пор работали на Данию, а естественным последствием этакой работы было охлаждение в отношении Германии и шаткое, неясное в могущих ежедневно наступить последствиях сближение с буйной, переменчивой, демагогической Францией». Немецкий канцлер Бисмарк намекал, что соглашение с Францией против Германии подготавливалось к заключению «именно там, при датском королевском дворе». Граф Лансдорф в своих воспоминаниях писал: «Я думаю о пожалованном ей (Марии Федоровне) Бисмарком эпитете „датской патриотки“», но надо признать, что это в данном случае затрагивало и русские интересы; так как большая Скандинавия, господствующая над Зундскими проливами, и союзница Германии, конечно, неудобна для нас». Граф С. Ю. Витте говорил о дипломатических способностях императрицы как об одном из ее главных достоинств.
По «щучьему велению», нашлись средства на строительство православного храма в Копенгагене. В 1883 г.  состоялось освящение храма Святого Благоверного князя Александра Невского. В церемонии  принимали участие архимандрит И. Л. Янишев, ректор Санкт-Петербургской Духовной академии, ставший позже духовником царской семьи,  протоиерей Волобуев и иеромонах Митрофанов.
Императорская семья продолжала постоянно навещать своих близких родственников в Дании. Царская пара стала почетной и уважаемой для датчан, приезд которой ожидали и радостно приветствовали. Царь Александр без охраны расхаживал по улицам Копенгагена, заходил в магазины, датчане толпой с любопытством разглядывали  российского монарха. Датский юмористический журнал представил один из таких эпизодов в виде серии картинок: «в магазин входит царь, на улице, перед витриной собирается большая толпа зевак, которые пытаются рассмотреть, что покупает русский царь. Некоторые влезают на плечи стоящих впереди. Царь направляется к выходу. Толпа мгновенно разбегается в разные стороны.  Царь выходит на улицу -  перед магазином никого нет». Генерал от инфантерии Н. А. Епанчин вспоминал другую серию картинок: «в Дании на пристани ожидается прибытие из России государя на его яхте. Она задержалась в море, и в точности не известно, когда она придет, потому все ожидающие прибытия его величества не решились покинуть пристань и расположились на ней на ночь. На пристани лежит почетный караул, строем, в две шеренги, на правом фланге музыканты, затем министры тоже лежат шеренгой. Под этой картиной надпись: «Мы царя не прозеваем!»
.Документов, воспоминаний, свидетельствующих о каком-то конкретном случае влияния Марии Федоровны на государственные дела во время правления ее супруга, нет. Но по косвенным фактам мы можем судить о том, что императрица была в курсе всех государственных дел. 1 мая 1881 г., через два месяца после трагедии и вступления Александра III на престол,  Мария Федоровна писала своей матери королеве Луизе: «В последние дни у Саши было много неприятностей с министрами. Лорис-Меликов подал в отставку (что вообще-то хорошо), и Саша не стал его удерживать. Однако самым неприятным было то, что и министр финансов Абаза также подал в отставку, а это уже большая потеря, так как он прекрасно распоряжается финансами и его будет трудно кем-либо заменить. Я нахожу действия этих господ в такой момент уйти в отставку подлыми и гнусными. Они всегда ставят свои личные интересы выше патриотических, что просто отвратительно!». Мария Федоровна прекрасно осведомлена о проблемах с министрами, и как они решаются, и при этом она выражала свое отношение к этим господам.  Нет сомнений, что информацию Дагмар подчерпнула из разговора с супругом и также ему высказала свое мнение, которое повторила матери.
Во время правления мужа Мария Федоровна  ни разу публично не выразила свое неодобрение по принятому  решению того или иного вопроса, не высказала свое мнение, отличающееся от провозглашенной идеологии и  направления развития страны. Она была с супругом полностью солидарна. Большинство историков объясняют такое единение ее отстранением от государственных дел супругом или даже безразличием к ним. Такие заявления, относящиеся к  столь активной и мудрой женщины как Марии Федоровне, не обоснованы и маловероятны.  После того, как она стала вдовой, и к власти пришел ее сын, она по сути дела стала главным лицом, с кем постоянно советовался сын, и позже она неоднократно в критические моменты  резко публично  критиковала его и его подчиненных. Она была не из тех, кто мог промолчать, когда кто-то действовал во вред государству, как она считала. О ее влиянии красноречиво говорят дневники близких, воспоминания приближенных.

Императрица Мария Федоровна в мундирном платье лейб-гвардии Кирасирского Е. И. В. собственного имени полка. 1890-е
Фотограф И. М. Пономарев
• Мария Федоровна возражала против брака  старшего сына Николая Александровича с немецкой принцессой Алисой (возможно, из-за появившейся информации о поражении семьи Алисы страшной болезнью – гемофилией).   В апреле 1892 г. по предложению императрицы обсуждался вариант женитьбы цесаревича на принцессе Шаумбург-Липпе, любимой внучатой племяннице датской. На золотую свадьбу датской королевской четы были приглашены родственники из России и из Гессена,  молодые люди встретились  в Копенгагене. Цесаревич в это время был настолько увлечен Матильдой Кшесинской, что ни о ком другом рядом с собой не мог и думать.  Он  покинул Данию, чтобы принять участие в лагерном сборе в Красном Селе  и там  встретиться с Матильдой.
• В 1893 г., когда в Копенгагене  гостила семья русского царя, поползли слухи о желании императрицы Марии Федоровны женить сына на принцессе Орлеанского дома Елене Луизе Генриетте (правнучки последнего короля Франции Луи Филиппа).  К этому времени соглашение о политическом союзе с Францией было дополнено военной конвенцией, и заключение династического брака рассматривалось сторонами как подтверждение  намерений сторон на долгосрочное сотрудничество. Отец Елены, граф Парижский, выступил категорически против этого брака. Причиной стал религиозный вопрос - граф не желал, чтобы его дочь католичка принимала православие. В Данию граф «приехал один с сыном, дочь не привез».  Только, когда стало понятно, что дни императора Александра III сочтены, и что цесаревич не сможет взойти на престол, будучи неженатым, Мария Федоровна согласилась на брак с принцессой гессен-дармштадтской.  Алису (Аликс) срочно вызвали в Россию. Более того, Мария Федоровна  дала согласие на свадьбу сына  через неделю после похорон мужа, так как знала, что далее в России последует пост и позже венчать молодых будет уже нельзя. Но со своей невесткой, немкой, императрица никогда не была  в дружественных отношениях. Свою ненависть к царствующей императрице вдовствующая императрица никогда не скрывала.
• У молодого государя Николая II день не мог пройти без советов матери. «День начинается с того, что он приходит к ней в уборную и, показывая ей все полученные им письма, совещается относительно всего предстоящего ему в тот день», - писал в своем дневнике государственный секретарь А. А. Половцов. Сын хорошо осознавал, что мать его в курсе всех государственных дел и,  как одаренная мудростью женщина, найдет решения по важным вопросам, подскажет ему, как вести себя с тем или иным лицом, с которым была намечена встреча. Императрица–мать  стремилась помочь  сыну в его делах, уберечь от  вредного влияния, окружить нужными людьми. Она понимала, что Николай, вступивший на престол в 27 лет (на 10 лет раньше, чем его отец), нуждается в ее поддержке.
• Председатель Археологической комиссии А. А. Бобринский вспоминал: «Рассказывают, что более чем один раз он [Николай II] прерывал доклад министра с просьбой подождать его немного, пока он пойдет советоваться с „матушкой“». Очень часто, когда вставал вопрос о назначении очередного министра, молодой царь отвечал: «Я спрошу у матушки», «Надо спросить Мама;».
• В начале 1895 г. пост председателя Кабинета министров при поддержке Марии Федоровны занял И. Н. Дурново, а министра внутренних дел - И. Л. Горемыкин.
• 7 декабря 1896 г., обращаясь к своему деду Христиану IX с просьбой «отпустить» российского посла в Дании графа Муравьева в Петербург, в связи с назначением его на должность министра иностранных дел, Николай II обронил: «Но я говорил с Мама;, и она не видит препятствий к этому».
• О влиянии Марии Федоровны при решении вопроса о назначении генерал-губернатора острова Крита (назначен был  сын греческого короля Георга, брата Марии Федоровны) писал в феврале 1898 г. французский посол в Копенгагене Поль Камбон.
• Финские политики на протяжении продолжительного времени использовали так называемый «копенгагенский канал», чтобы при посредстве датского королевского двора информировать вдовствующую императрицу о событиях, происходящих в Финляндии. Им в этом помогал посол России в Копенгагене граф А. К. Бенкендорф. Осенью 1899 г., в период пребывания Марии Федоровны в Дании, член сената  Великого княжества Финляндского Леопольд  Мехелин во время встречи с императрицей изложил ей подробности развития ситуации в княжестве  и передал записку по этому вопросу. Мария Федоровна пообещала, что передаст полученную информацию сыну. В заключение беседы она подчеркнула: «Мне сказали, что все будет опять по-прежнему, если только Финляндия пойдет на необходимые уступки в военных делах. Меня уверяли, что внутренние порядки страны не будут задеты».
• 19 октября 1902 г. Мария Федоровна направила Николаю II письмо, в котором выступала с резкой критикой политики генерал-губернатора Финляндии Н.И. Бобрикова и просила сына незамедлительно отправить его в отставку.
• По свидетельству А. Н Куропаткина, Николай II жаловался ему на постоянное вмешательство Марии Федоровны, защищавшей финляндцев.
• После смерти Александра III на имя императрицы-вдовы Марии Федоровны продолжали регулярно поступать записки и отчеты губернаторов о состоянии дел в губерниях. «В сущности, - вспоминала фрейлина императорского двора Анна Вырубова - она [Мария Федоровна] так никогда и не сошла со сцены, продолжая занимать первое место во всех торжественных случаях». На официальных приемах Николай II вел под руку свою мать, его супруга, Александра Федоровна, шла сзади с одним из великих князей.
• По мнению княгини Л. Л. Васильчиковой Мария Федоровна «обладала как раз теми качествами, которых недоставало ее невестке. Светская, приветливая, любезная, чрезвычайно общительная, она знала все и вся, ее постоянно видели, и она олицетворяла в совершенной степени ту обаятельность, то собирательное понятие „симпатичности“, которое так трудно поддается анализу и которому научить невозможно. Она была любима всеми, начиная с общества и кончая нижними чинами Кавалергардского полка, которого она была шефом».
• В дневнике А. А. Бобринского - почетного опекуна Петербургского присутствия Опекунского совета - записано  27 марта 1904 г.: «Ах, кабы она [Мария Федоровна], вместо того, чтобы вмешиваться в государственные дела, занялась своими ведомствами - императрицы Марии и Красного Креста!»
• Государственный секретарь А. А. Половцов в своих дневниках не раз подчеркивал, что вмешательство Марии Федоровны в решение тех или иных государственных дел было не всегда корректным.
• Когда в 1903 г. усилиями министра внутренних дел В. К. Плеве и его единомышленников была подготовлена отставка с поста министра финансов С. Ю. Витте, то только благодаря вмешательству Марии Федоровны  сын свое решение  отменил.
• Мария Федоровна поддерживала Витте и накануне конфликта с Японией пыталась повлиять на сына в нужном направлении. С. Ю. Витте по этому поводу писал: «Его величество вполне ее [Марию Федоровну] успокоил, заявив, что он войны не хочет».
• Царские министры в своих мемуарах и дневниках отмечали хорошую ориентированность и осведомленность императрицы Марии Федоровны в вопросах внешней политики. Так, в дневниках военного министра А. Н. Куропаткина мы встречаем следующую запись: «Ранее, после обеда на „Штандарте“ 22 августа, я долго разговаривал на ту же тему с государыней Марией Федоровной. Тут я встретил полное сочувствие и полное представление об опасности, которая угрожает России, если политика ее станет чрезмерно одностороннею и все интересы внутренние и внешние будут принесены в жертву новому молоху - Дальнему Востоку и предприятиям на Ялу [реке Ялу на границе между Китаем и Кореей]».
• После убийства В. К. Плеве в 1904 г. Мария Федоровна активно поддержала кандидата на этот пост  политика П. Д. Святополк-Мирского.
• В придворных кругах вдовствующую императрицу часто называли «гневной». Многое из того, что происходило при императорском дворе, вызывало ее раздражение и негодование. Императрица-мать, по воспоминаниям Е. А. Святополк-Мирского, неоднократно жаловалась на то, что «для нее ужасно действительно видеть, что сын все губит, понимать это и не быть в состоянии ничего сделать»
• Во время ее беседы с председателем Совета министров  В.Н. Коковцевым, состоявшейся в 1912 г.,  Мария Федоровна обещала поговорить с государем в связи с появившейся в прессе информации о Распутине и закончила беседу  словами: «Несчастная моя невестка не понимает, что она губит династию и себя. Она искренне верит в святость какого-то проходимца, и все мы бессильны отвратить несчастье». Императрица-мать неоднократно умоляла сына отослать Григория Распутина домой в Сибирь, указывая на его безнравственность, а царице запретить вмешиваться в государственные дела. Пожелания матери и ее советы  император обсудил с  женой, которая души не чаяла в Григории,  спасителе ее сына. Отношения между царственными особами  стали еще более натянутыми.
• В 1915 г., когда Николай II решил стать во главе армии, императрица-мать около двух часов уговаривала его в саду Елагинского дворца в Петербурге отказаться от своего решения. По свидетельству  Анны Вырубовой, царь говорил ей, что разговор с матерью был еще тяжелее, чем с министрами (часть их была против того, чтобы Николай II стал верховным главнокомандующим), и что они расстались, не поняв друг друга. Мария Федоровна записала в своем дневнике 12  августа: «Юсупов был у меня и рассказал ужасные вещи, о которых говорят в городе. Ники пришел со всеми четырьмя младшими девочками. Он сказал, что хочет вместо Николая взять на себя высшее командование. От этого сообщения я почувствовала себя так плохо, что меня чуть не хватил удар. Я высказала ему свое мнение, умоляя не делать этого, настаивала на том, что необходимо бороться с этим ошибочным заблуждением и особенно сейчас, когда наше положение на фронтах так серьезно. Я добавила, что если он это сделает, то все увидят, что это приказ Распутина. Мне показалось, что это произвело на него впечатление, так как он сильно покраснел. Трудно понять, почему они не представляют, как это опасно, и к какому несчастью это может привести нас и всю страну».
• Как свидетельствуют дневниковые записи императрицы, которые она регулярно вела на протяжении всей жизни, в годы войны она встречалась с огромным количеством лиц, как политических, так и военных. Среди них были: А. Г. Булыгин, И. Л. Горемыкин, А. И. Гучков, А. В. Кривошеин, М. В. Родзянко, А. Ф. Трепов и другие, а также А. А. Брусилов, В. И. Гурко, Н. И. Иванов, П. К. Рененкампф, А. В. Самсонов. В числе посещавших императрицу были дипломаты, религиозные деятели. Мария Федоровна на протяжении всех этих лет была в курсе важных политических и военных событий страны.
• Мария Федоровна категорически возражала  против заключения сепаратного мира с Германией. 3 декабря 1916 г. она писала в Ставку царю: «Мы все находимся под впечатлением немецких предложений (о мире). Все время одно и то же, он [Вильгельм} стремится стать в позу миротворца и возложить всю ответственность на нас, если они [предложения о мире] не будут приняты. Я очень надеюсь, что никто не попадется на эту уловку, и мы, и наши союзники сохраним твердость и единство и отвергнем эту предложенную руку».
• После убийства Распутина в декабре 1916 г. Мария Федоровна просила сына не возбуждать следствия против убийц  Распутина. В ответной телеграмме Николай II заверил мать, что никакого следствия производиться не будет, и дело об убийстве будет предано «воле Божьей». Феликс Юсупов был выслан в свое имение в Курской губернии. Пуришкевич был оставлен на свободе, но отправлен на фронт, где за ним должна была наблюдать военная полиция. Великий князь Дмитрий Павлович был сослан в Персию, где он должен был состоять при главном штабе одной из действующих армий.
• События в Петербурге в январе-феврале 1917 г. вызывали беспокойство всех членов императорской семьи. 14 февраля 1917 г. князь Феликс Юсупов в письме великому князю Николаю Михайловичу предлагал, «если еще не поздно», принять решительные меры, и с помощью императрицы-матери Марии Федоровны, и «с людьми, которые ей могут помочь и поддержать», отправиться в Петроград и отправить в Ливадию императрицу Александру Федоровну и Анну Вырубову.
• Известие о том, что 2 марта 1917 г. Николай II подписал отречение от престола в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича, по словам великой княгини Ольги Александровны, «поразило всех как гром среди ясного неба. < > Мы все были парализованы. Моя мать была вне себя, и я всю ночь провела у нее. На следующий день она поехала в Могилев, а я возвратилась назад к моей работе в госпитале». В дневнике Мария Федоровна записала: «3  марта 1917 г. пятница. Спала плохо, находилась в сильном душевном волнении. В 9 ; пришел Сандро с внушающими ужас известиями - как будто бы Ники отрекся в пользу Миши. Я в полном отчаянии. Подумать только, стоило ли жить, чтобы когда-нибудь пережить такой кошмар! Он предложил поехать к нему (Ники), и я сразу согласилась».
• Великий князь Александр Михайлович вспоминал: в Ставке «государь остался наедине с матерью в течение двух часов. Когда меня вызвали к ним, Мария Федоровна сидела и плакала навзрыд. Он же неподвижно стоял, глядя себе под ноги, и, конечно, курил. Мы обнялись. Он показал мне пачку телеграмм, полученных от главнокомандующих разными фронтами в ответ на его запрос. За исключением генерала Гурко (его никто не запрашивал) все они, и между ними генералы Брусилов, Алексеев и Рузский, советовали Государю немедленно отречься от престола. Он никогда не был высокого мнения об этих военачальниках и оставил без внимания их предательство. Но вот в глубине пакета он нашел одну телеграмму с советом немедленно отречься, и она была подписана великим князем Николаем Николаевичем — даже он, сказал Ники, и впервые его голос дрогнул».
• Из дневника Марии Федоровны: «8  марта, сегодня один из самых горестных дней моей жизни, когда я рассталась с моим любимым Ники!» Это было последнее свидание матери и сына. Больше они  не виделись.
Все эти свидетельства активности императрицы Марии Федоровны, ее осведомленности, ее влияния на политику сына убеждают нас в том, что и во время правления ее супруга она не в меньшей степени была вовлечена в государевы дела. И то, что между ними не было разногласий (возможно, они и были, но не стали достоянием гласности), говорит лишь о том,  что им удавалось  найти консенсус. Превалировали ли идеи императрицы однозначно заявлять невозможно, но в отношении к Германии ее отвращение  ко всему немецкому сыграла решающую роль. В этом сомневаться не приходиться. О том насколько ненавистны были ей немцы, свидетельствуют письма:
• 7 сентября 1914 г. к великому князю Николаю Михайлович:  «Это такие чудовища, внушающие ужас и отвращение, каким нет подобных в истории. < > В течение пятидесяти лет я ненавидела пруссаков, но теперь питаю к ним непримиримую ненависть»
• 12 октября в очередном письме к Николаю Михайловичу: «Живем в постоянном беспокойстве, скрепя сердце и читая в газетах о зверствах варваров и дикарей германцев, какие подлецы! Надеюсь никогда в жизни не видеть ни одного, особенно Вильгельма, этого одержимого дьяволом».
• Председатель Четвертой Государственной думы М. В. Родзянко, вспоминал: «12 июля 1915 я поехал с женой на Южный фронт и по пути остановился в Киеве. Там в это время жила императрица Мария Федоровна, удалившаяся от всего того, что ее огорчало в Царском Селе и в Петрограде. Я посетил ее, она продержала меня часа два, много говорили о деятельности Красного Креста и о жизни в Киеве, и на замечание, что она хотела бы побыть в Киеве неделю, а остается уже несколько месяцев, она ответила: „Вы не можете себе представить, какое для меня удовлетворение после того, что я пятьдесят лет должна была скрывать свои чувства, — иметь возможность сказать всему свету, что я ненавижу немцев“».
Во время правления Александра III произошел резкий разворот во внешней политике – был денонсирован союз с Германией, который считался фундаментальной основой внешних отношений на протяжении 120 лет и содействовал развитию экономики страны. Россия предпочла заключить военное соглашение со своим врагом, с которым еще недавно воевала в Крыму, со своим непримиримым противником, с армией которого в сражениях погибло сотни тысяч солдат и офицеров на полях России и  Европы. При этом произошло невероятное - монархическая Россия  подписала договор о союзе с  Францией, антагонистической по своему строю и идеологии. Наше исследование позволяет нам с уверенностью заявить, что столь крутые перемены, которые в дальнейшем определили ход истории Российской империи, произошли из-за того, что в невесты цесаревичу Александру была выбрана умная датская принцесса Дагмар.
 
Последняя семейная фотография. Слева направо: цесаревич Николай, великий князь Георгий, императрица Мария Федоровна, великая княжна Ольга, великий князь Михаил, великая княжна Ксения и император Александр III. Ливадия, Крым. Май1893