- Петров, где мой крестик? – жена стояла надо мной, уперев руки в бока.
- Какой ещё крестик? – после вчерашнего сильно болела башка, соображал я туго.
- Не придуривайся, пожалуйста. Тот самый, что мне твоя бабушка на свадьбу подарила.
- Я его забрал себе. Мы же с тобой, кажется, расходимся?
- Но это же подарок, сукин ты сын!
- Это наша фамильная реликвия, да к тому же бабок стоит немерянных, – промычал я. Крестик был золотой, усыпанный брюликами.
- Это низко с твоей стороны, неужели ты не понимаешь? Очень низко! Какое право ты имеешь забирать у меня подарок, не тобой дарёный?
- Сакральное, - выдохнул я.
- Что «сакральное»? – не поняла жена.
- Право сакральное … имею.
- Я вот тебе покажу право сакральное! - она со всего размаха ударила меня по щеке. Больной голове стало ещё больнее. Машинально я схватил её за руку и из последних сил потянул на себя. Схватка продолжалась уже на кровати. Между прочим, моя бывшая знает несколько приемов ММА. Борьба есть такая пиндосовская. Чего только не придумают эти пиндосы, чтобы нагадить России, лишить нас нашей суверенности и православной идентичности, развалить державу русскую, захватить наши просторы бескрайние, разграбить наши недра несметные. Вот она один такой богомерзкий прием и применила. Обратный треугольник называется. Захватила ногами мою шею и правую руку, ногу за ногу зацепила, так что фигура получилась, похожая на треугольник. На Бермудский, должно быть, треугольник, в который пиндосы наши корабли и самолеты засасывают. А своей пятой точкой на голове моей разместилась, и давай меня мутузить по животу и груди – ведь руки то у ней свободными оказались! А сдачи дать нет никакой возможности, вызволиться нельзя, лежи да только поскуливай от ударов.
- Вот тебе право сакральное, тварь ты дрожащая, вор и подлец! – приговаривала жена, охаживая меня по ребрам, по поддыхалу, по башке, которая располагалась под её пятой точкой. Какой дурак назвал это место пятой точкой?! Разве ж это точка? Словно столп каменный на головушку мою несчастную давит! Именно что столп, то бишь колонна на чужеземном наречии. Да, да, правильно – не пятая точка, а пятая колонна! Все на меня навалились: Пендосия треклятая, Гейропа либерастическая, колонна пятая! Этак, глядишь, и скрепы духовные подломятся. Надо что-то делать. К миру принуждать надо.
- Слушай, Оксана, - прохрипел я из-под пятой колонны ненавистной. – Ты руками то махать повремени, а то я слова молвить не могу, да и пятая колонна отдышаться не даёт.
А сам думаю: чтой-то имя у неё подозрительное… А фамилия девичья- Хотинец - и вовсе доверия не внушает…
- Какая ещё пятая колонна тебе дышать не даёт? Опять кругом национал - предатели мерещатся, параноик несчастный!
- Э-э, я хотел сказать «пятая точка».
Оксана пригнулась книзу, освобождая мою голову от давления пятой колонны. При этом она захватила своими руками мою левую руку, чтобы в случае чего провести болевой приём. Теперь я мог просто разглядывать её пятую колонну, находящуюся перед моим носом, и открыто принуждать к миру.
- Ты знаешь, этот крестик только чуть-чуть позолоченный, а камешки все фальшивые.
- Ну, и пусть фальшивые. Он мне дорог как подарок твоей бабушки. Она-то была человеком, в отличие от тебя. Да и врешь ты, как всегда, - камни настоящие! – тут она провела болевой прием кимуру - узел локтя, названный в честь одной косоглазой макаки. И эти тоже, значит, против нас! Русофобы! Кругом одни русофобы!
- А-а-а! - заревел я. - Отпусти, Псаки ты окаянная! Отдам, отдам я тебе этот крестик, будь он неладен!
- Правду говоришь? – жена ослабила хватку.
- Вот тебе крест, - я было собрался перекреститься, но правая рука была зажата её ногой и моей собственной головой, а лоб был закрыт пятой колонной.
- Где находится крестик? Дома? – спросила Оксана.
- Да, в тайничке.
- Хорошо, веди меня туда, – Оксана слезла с меня, за руку рывком подняла с кровати, потом завернула руку мне за спину и подтолкнула вперед. – Где тайничок?
- У меня в кабинете.
Оксана повела меня к кабинету. У входа в кабинет я остановился.
- Разреши, я войду один. О тайнике никто не должен знать, кроме меня.
- Так, Петров, если ты меня надуешь, я повторю с тобой всё, что было на кровати, но только в следующий раз ты так легко уже не отделаешься.
Она отпустила мою руку. Я вошёл в кабинет, прикрыв за собой дверь, на цыпочках прокрался к тайнику, вынул из ящика стола ключ, открыл тайник и достал оттуда крестик. Поцеловал его, потом засунул в карман, закрыл тайник, ключ положил обратно в ящик. На цыпочках подошёл к окну, стараясь не шуметь, открыл его и посмотрел вниз с высоты третьего этажа. Залез на подоконник, по выступу на стене дома добрался до водосточной трубы и стал спускаться по ней. Когда я спустился на несколько метров, труба оборвалась, и я полетел вниз. К счастью, лететь было не так высоко. Мне удалось подняться, и я заковылял по улице, волоча за собой одну ногу и прихрамывая на другую. Локти и колени мои были ободраны, на лбу красовалась огромная шишка, но моё лицо озаряла счастливая улыбка, и я поминутно восклицал, пугая прохожих:
- Крестик наш!