Мне всегда нравилась Канада. А в ней – порт Ванкувер. Самый интересный район, конечно, даун-таун, прилегающий к порту. Ухоженный Стэнли парк с его ручными белками, оленями и павлинами. Масса уютных пабов, в которых приятно отдохнуть, взирая поверх кружки пива на теплых красавиц подиума. Хорошо встретить Гесси Джека и дружески поздороваться с ним:
- Привет, Джекки! Как дела, старина?!
- Неплохо, - отвечает он, - давненько тебя не видно в наших краях.
Жаль, что Джек не может приподнять свою бронзовую шляпу. Это, пожалуй, единственный памятник на планете, увековечивший доброго пьяницу. С Гесси мы знакомы давно и отлично понимаем друг друга. Общаться здесь легко, поскольку никого не смущает мой корявый English и никто не морщит нос от рязанского прононса, как иногда бывало, в Америке.
На пересечении улиц Гранвилл и Хастингс есть небольшой книжный магазин «Red Book», в котором хозяйничает мой старый приятель, эстонец Грегор Тамм. У входа отдыхает его древний автомобиль «VANDURA». Ржавый капот подвязан резиновым жгутом от эспандера, дверца машины распахнута настежь. Значит хозяин дома. Толкаю стеклянную дверь, звенит медный колокольчик.
- Эни бари хиа? – нарочито громко говорю я с американским акцентом, - здесь есть кто-нибудь?
Грегор Тамм выходит из-за книжного стеллажа, удивленно вскидывает брови и не сразу узнает меня. Наконец, его лицо расцветает в голливудской улыбке:
- Хай, Андрэ, опять ты приперся?!
Тамм говорит с изрядным акцентом и с лукавым видом употребляет грубоватые слова. Когда я заглянул к нему впервые, Грегор спросил:
- ПОляк?
- No, I’m from Soviet Union.
- Я так не думал. Какого черта, он русский, а шпарит по-английски?
Так мы и познакомились. Грегор высокий, сухощавый и сильно сутулится. Ему за семьдесят. Орлиный нос, светлые голубые глаза, ежик редких седых волос.
Во время войны Грегор попал в Германию, потом жил во Франции и, наконец, осел в далекой Канаде.
- Я французский эстонец в Британской Колумбии, - любит говорить он, - у меня и французский паспорт есть. Показать?
- Это лишнее, - говорю я, - оставь его для Кэй Джи Би.
На этот раз я пришел с подарком.
- Спешиал фор ю, Грегор, - говорю я и достаю из-под полы блок сигарет «Vana Tomas».
- Дым отечества нам сладок и приятен – шутит начитанный Грегор.
Сигареты пришлось провозить в обход таможни, а это несколько рискованно. Зато мне дозволено рыться в развалах букинистики и приобретать книги с хорошей скидкой.
- Горбачев, перестройка! – говорит Тамм и машет газетой с портретом нашего генсека, - хорошо?
- Поживем – увидим, - говорю.
Грегор взял со стола небольшую книгу и протянул мне:
- Mayday in Magadan, - сказал он, - русская мафия!
На обложке красовался обветренный человеческий череп в снежном сугробе. Пустые глазницы печально смотрели из-под белой песцовой шапки с красной звездой.
Я, как говорится, сделал стойку. Mayday – самое тревожное слово для радиста. Я не раз вздрагивал, услышав его в эфире.
- Mayday – это сигнал бедствия, - говорю, - любой моряк это знает.
- Как пальцем в небо, Андрэ, не угадал! May day – это Первое мая по-вашему.
- Вот как?! Кто же автор?
- Энтони Олкотт, американец. Здесь пишут, он самый большой знаток насчет России. Эксперт по русской мафии.
- Представляю, что он может изобразить: по улицам бродят медведи, народ поголовно одет в фуфайки и в шапки-ушанки со звездами, а суровые мужики и толстые бабы ежеминутно пьют водку, чтобы согреться в сибирские морозы.
- Так, - подтвердил Грегор, - читал в газете, у вас даже тигры встречаются на улицах. Это вранье?
- Был такой случай. В прошлом году. В лесу у тигра закончилась свинина и он вышел поживиться в город.
- Убили зверя?
- Нет, усыпили, подкормили и отвезли обратно в тайгу.
- И мафии у вас нет?
- Откуда? Последним миллионером у нас был Корейко и того, сам знаешь, Бендер раскулачил. Теперь совсем другие времена.
Грегор покачал головой и возразил мне, неразумному:
- Если в стране бродят денежные знаки, Андрэ, значит должны быть люди, у которых их много. Поэтому, должны быть миллионеры. А нажить большие деньги в одиночку нельзя. Значит, у вас есть мафия!
- О’кей, - говорю я, - почитаем, разберемся. Мне бы чего-нибудь нейтрального, Агату Кристи, например.
- Агатсу Чристи? – поморщился Грегор, - у тебя дурной вкус, Андрэ. Не надо ее читать. Совсем!
- Почто так?
- Женщины писать не умеют. О, эта хитрая мисс Марпл! Там подслушала, там подглядела и всем утерла нос. Тамм уважает лишь одну писательницу - Франсуазу Саган. Старушка пишет детективы и пишет их по-мужски. Я читал ее на французском…
Тем не менее, Грегор снял с полки несколько книжек Кристи и сунул мне в руки.
- Беру вот эту – «Sleeping Murder , - сказал я, - у меня есть такая на русском языке.
- Спящее убийство?
- У нас ее назвали «Забытое убийство». В Союз нельзя привозить иностранную литературу, а на Кристи таможня смотрит снисходительно.
- Берегись Кэй Джи Би! – сказал мне Тамм на прощание.
***
«Энтони Олкотт прекрасно знает Россию» - прочел я в предисловии к карманному изданию. Может быть, оно и так. Мне думается, автор намеренно сгустил краски, подсыпал перцу к нашей северной экзотике, чтобы успешнее продать свой бестселлер.
Пейзажи русского севера, вероятно, были списаны с рождественских открыток - мороз, от которого трещат деревья, суровые бородатые люди, метели и сугробы по самую маковку.
Русская мафия нагло ворует меха и пушнину. Ей противостоит хороший парень из КГБ. Вообще, КГБ – это плохо. Немного любви и быта. «Vaniusha, come here, pelmeni are ready!» – ласково говорит хозяйка, приглашая парня на ужин. И это слово «борщ», написанное в английской транслитерации!
В Магадане на каждом углу установлены автоматы для продажи водки. Возле них собираются мужики, чтобы погреться. Всем известно, что русские любят водку и пьют ее вместо компота. Опустив в щель автомата металлический рубль, Иван получает порцию напитка в граненый стакан. Кому не досталось тары, подставляют ладони и хлебают из пригоршни.
Как сказал бы О. Бендер: «Тоже мне, знаток нашелся. Убивать таких надо!»
Недавно я был в Ванкувере. Поздоровался с бронзовым Джеком, а вот книжной лавки Грегора на месте не оказалось. Там, где был Тамм, сейчас продают гамбургеры.