Было это далеко… далеко и в пространстве и во времени. Шёл далёкий 1984-ый. Были мы с детьми в далёком дальневосточном городке под названием Дальнереченск, когда нас настигла телеграмма: «Срочно приезжай, мама в больнице, готовят к операции»
Что мне стоило достать билеты на поезд и на самолёт поймут только те, кто успел пожить в СССР. За сутки я не присела, не ела и не спала. Но чего бы мне это не стоило, на следующий день мы уже были в Хабаровске, откуда предстояло вылететь самолётом.
Кто бывал в те годы в Хабаровске, знают, что из себя представлял местный аэропорт — это была консервная банка безо всякой вентиляции, где даже в прохладную погоду было душно, а при помощи жарко дышащих толп отпускников, жаждущих улететь летом подальше от влажной духоты и вездесущей мошкары, воздух в аэровокзале просто отсутствовал. Народ гудел, стонал, обмахивался газетой, но ни на минуту не отходил от своего места в очереди на регистрацию.
Дочкам было 1,5 и 7 лет., я поставила в сторонке вещи и усадила детей на чемодан. Объявили регистрацию на наш рейс. Я не помню сколько я отстояла в очереди, периодически двигая вещи и детей по мере продвижения, зато хорошо помню, что когда на меня поплыл и закружился высокий потолок, я успела ухватиться за впереди стоящего человека.
Очнулась я не скоро. Меня успели транспортировать в медпункт, оказать первую помощь, и когда наконец привели в чувство, я ужаснулась от смены декораций. «Где дети?» — первое, что я спросила, пытаясь встать и освободиться от капельницы. Пожилая полная медсестра придавила меня к кушетке: «Лежать!», а доктор по селекторной связи уже вызывала дежурного милиционера.
В медпункт торопливо вошёл молодой младший лейтенант: «Сколько лет детям? Семь? — это уже лучше» сказал он и направился спасать моих девчонок. Уже через несколько минут младшая осторожно-боязливо сидела у меня в ногах, а старшая пыталась ей объяснить, что через иголку маме вливают в руку лекарство, чтобы вылечить. Лейтенантик, попеняв, что я не сказала сразу, пошёл искать вещи.
Я же тяжело ворочала мысли в чугунной голове — самолёт улетел, взять билеты на следующий рейс реально только отмечаясь ежедневно в порядке очереди за 2 недели, мать в больнице, мне с детьми даже остановиться негде, найти место в гостинице так же невозможно, как и достать билеты…
Тут вернулся лейтенантик с вещами и с мороженым для детей и по просьбе доктора пошёл добывать для меня кофе покрепче и булочку посдобнее. Мне было не до еды и выпив сладкий кофе с молоком и освободившись от капельницы, я готова была ринуться в бой, не взирая на увещевания медработников, что надо ещё полежать. И опять ситуацию взял в свои руки мундир. Захватив мои документы и справку медпункта, милиционер скрылся за дверью.
Я даже успела вздремнуть рядом с уснувшей малой, когда ракрасневшийся довольный спаситель появился с документами и билетами в руках: «Ваш рейс через 4 часа, вы успеете даже пообедать, я вас провожу!» Дальше было всё, как в кино: пообедав в закрытой кабинке ресторана, в который простому человеку надо отстоять очередь, мы прогулялись по привокзальному скверу, и пошли на регистрацию. У нашей стойки нас уже ждал спаситель с нашими вещами. Мы прошли регистрацию вне очереди, лейтенантик помог сдать багаж и проводил нас до самого трапа. В мыслях о матери прошёл полёт. Затем в уходе за матерью и заботах о детях пролетели два месяца, как один день.
Прошли годы, а меня всё гложет досада, что я даже не догадалась спросить имя того младшего лейтенанта, в чьи обязанности не входила забота о попавших в передряг пассажирах, и который не просто с пониманием, а с душой отнёсся к моим проблемам. Я конечно же поблагодарила его, но всё чаще думаю, что же помешало узнать его имя?