XXXVI
Бесконечный день 9-е января продолжался, и трагические события отнюдь не закончились разгоном шествия. Озверевшие люди, под руководством все тех же подстрекателей-эсеров, продолжали устраивать погромы, грабежи и чинить насилие. Было зафиксировано множество нападений, как на отдельных офицеров и солдат, так и на полицейских, которые не имели к разгону никакого отношения. Повсюду шла массовая агитация провокаторов, призывающих население к борьбе с царским режимом. Все было дозволено, все было допустимо, убийства, грабежи, насилие, погромы, все это поощрялось активистами.
И люди попадались на удочку. Начались убийства городовых. Их жестоко избивали, отбирали у них оружие. Безумие людей дошло до того, что ими был избит ни в чем не повинный мальчишка-юнкер.
Следует отметить, что кровь лилась не везде. Войска всячески старались избежать кровопролития, и там, где подстрекателей не было или же их было недостаточное количество, все обходилось без насилия. Такими местами были район Александро-Невской лавры и Рождественской части, где тоже собрались большие толпы. К сожалению, это уже ничего не смогло изменить. В тот день, по разным данным, погибло от 75 до 150 человек, и было множество раненых. Позже большевики придумали сказку о тысячах погибших, но даже один из них, большевик В. Невский, писавший о событиях тех времен, проговорился, что убитых было никак не больше 150 человек.
Тем не менее, ничто не помешало распространиться этому лживому мифу о, якобы, расстреле мирном шествии. И уж, тем более, заведомой ложью было то, что приказ о расстреле толпы отдал лично Государь Николай II. Исторические документы и свидетельства показали, каким «мирным» было это шествие на самом деле. 163 вооруженных человека, арестованных за грабежи и боевые действия. К сожалению, этот миф продолжает существовать и сейчас, и многие люди хотят в него верить.
Николай II пребывал в полном неведении о трагических событиях в столице до десяти часов вечера. Он находился вместе со всей своей семьей в Царском селе, когда ему было доложено, что Государя хочет видеть князь Святополк-Мирский, который прибыл в Царское село с докладом.
Бытует мнение, что Император уехал из столицы из-за того, что шестого января, во время салюта, одна из пушек случайно произвела боевой выстрел по царской палатке. По счастливой случайности никто не пострадал, кроме городового, получившего легкое ранение в руку. Николай, будто бы, уехал, испугавшись за свою жизнь. Однако очевидцы рассказывают, что во время выстрела Государь даже не вздрогнул, а когда его спросили о случившемся, он ответил загадочной для всех фразой: «До восемнадцатого года я ничего не боюсь». Никто из присутствующих не понял, что хотел сказать Царь этими словами, но совершенно ясно, что он знал из пророчества Серафима Саровского дату своей гибели, и поэтому был уверен в том, что раньше этого срока ни с ним, ни с его семьей, ничего не может случиться.
Весть о прибытии князя удивила Императора, так как тот приезжал к нему с докладом еще накануне. Какое событие могло привести его к Государю снова? Николай знал, что без особой причины тот никогда бы его не побеспокоил.
Чувство тревоги закралось в сердце Императора. Он приказал впустить князя, и в ожидании его гадал, что же привело его в такой поздний час, когда Государь уже готовился отойти ко сну. Неужели случилось что-то непредвиденное и непоправимое, и дело требовало такой безотлагательности, что его никак нельзя было отложить до завтрашнего дня?
Николай хмурился, вспоминая вчерашний доклад Святополк-Мирского. Не превратилась ли забастовка в Петербурге во что-то более худшее и страшное? Эта мысль переросла в предчувствие беды, и по спине Государя пробежал холодок. С другой стороны, министр накануне докладывал, что в столице все спокойно и рабочие ведут себя благопристойно. Неужели же обстановка так сильно изменилась?
Господи, спаси и сохрани, подумал Николай.
Хотя, вполне вероятно, приезд князя вовсе и не связан со вчерашней забастовкой. Но эта попытка самоуспокоения не помогала. Тревога не проходила.
Государь все еще находился в состоянии раздумья, когда в кабинет вошел Святополк-Мирский.
Николай приосанился, и посмотрел прямо в глаза князю, то ли пытаясь проникнуть ему прямо в душу, то ли вызывая министра на предельную откровенность.
К его удивлению князь сник под этим взглядом и, несмотря на то, что и без того был бледен, побледнел еще больше. Эта бледность усилила тревогу Николая но, поскольку Государь умел скрывать свои чувства, это не отразилось на его лице.
Святополк-Мирский явно испытывал страх перед Императором, и этот страх выдавал то, что министр внутренних дел собирается сообщить Царю весьма пренеприятную вещь, вину и ответственность за которую несет он сам. Князь прятал взгляд, опускал глаза, словно был не в силах смотреть в глаза Императора. И он никак не мог решиться произнести то, ради чего, собственно, и прибыл сюда. Какой-то ком стоял у него в горле и мешал ему сделать это.
Николай продолжал выжидающе смотреть на министра но, видя, что тот никак не решится, попытался помочь ему.
- Я полагаю, что в такой поздний час вас привело ко мне что-то действительно важное, - произнес он. – И, как я думаю, у вас имеются достаточно веские причины для того, чтобы настаивать на непременной личной встрече со мной в такое неурочное время.
Святополк-Мирский, собрав все свои внутренние силы, кивнул головой.
- Да, Ваше Величество, вы правы. Меня привело к вам по-настоящему важное происшествие, требующее безотлагательного решения.
Князь попытался смотреть прямо в глаза Императору, но не выдерживал царского взгляда, и вновь опускал взор. Он боялся того, какой может оказаться реакция Государя.
- В таком случае, вот я перед вами, и готов вас выслушать, - продолжал Николай. – Говорите же.
- Ваше Величество, - снова заговорил князь, и осекся.
Государь жестом велел ему договаривать.
- Ваше Величество, в столице произошла страшная трагедия.
При этих словах Император смертельно побледнел, хотя в лице по-прежнему не изменился.
Святополк-Мирский сам испугался своих слов, и торопливо попытался смягчить сказанное.
- Даже, вернее сказать, не трагедия, а несчастный случай, происшествие, которое мы никак не могли предвидеть. И все же…
- Не юлите, князь, - строго оборвал излияния министра Николай. – Говорите, что произошло. Что случилось?
Князь на мгновение прикрыл глаза. Теперь они стояли друг против друга, оба одинаково бледные. Один не знал, как доложить о случившейся трагедии так, чтобы императорский гнев не обрушился на него самого, а другой терзался самыми страшными догадками и предположениями.
Наконец, собрав все свое мужество, Святополк-Мирский выпалил:
- Сегодня произошло столкновение между войсками и народным шествием. Есть жертвы.
Тревога на лице Государя сменилась недоумением. Он смотрел на министра внутренних дел так, словно совершенно не мог понять, о чем тот говорит.
- Ничего не понимаю, - вымолвил он. – Какое столкновение? Какое шествие?
Князь втянул голову в плечи. Он осознавал свою вину и свою ответственность за все случившееся.
- Сегодня в столице состоялось многотысячное шествие рабочих. Это было связано со вчерашней массовой забастовкой.
- Что это значит? – несмотря на то, что голос Государя звучал ровно, в его глазах сверкнул гнев. – Не вы ли мне вчера докладывали, что в городе все спокойно?
- Ваше Величество, вчера в столице и было все мирно.
- А сегодня, значит, произошло столкновение?
Святополк-Мирский еще больше втянул голову в плечи. Он не знал, куда ему деваться.
- Так? – Несмотря на невысокий рост Государя, казалось, что он нависает над князем.
- Так, Ваше Величество, - пролепетал министр.
Николай выдержал грозную паузу, затем тихо произнес:
- Что вы скрыли от меня?
Князь вздрогнул, словно от удара, и поднял взгляд на Императора.
- Я повторяю свой вопрос, что вы скрыли от меня вчера?
- Ваше Величество…
- Вы ведь знали о предстоящем шествии, не так ли?
- Да, Ваше Величество, знал.
Отпираться было бессмысленно, но все равно, признание далось Святополк-Мирскому с большим трудом.
- Почему же вы тогда не доложили об этом мне?
- Я… Я не хотел беспокоить вас. Я полагал, что мы сможем контролировать эту ситуацию сами.
- И этот ваш контроль обернулся кровопролитием.
Министр внутренних дел молчал. Государь продолжал величественно стоять перед ним, и грозно смотреть на своего подчиненного.
- А теперь расскажите мне все по порядку, и ничего не скрывайте от меня.
Князь почувствовал, что его охватывает слабость, он явно ощущал дрожь в коленях. Но он понимал, что больше тянуть волынку нельзя. Государь должен знать правду.
- Вчера к нам поступило сообщение о том, что в столице под руководством некоего священника Георгия Гапона готовится многотысячное шествие.
- Кто таков этот Георгий Гапон? – перебил Николай.
- Один священник. Он основал некое «собрание рабочих» или что-то в этом роде. Собственно, он и был организатором этих массовых забастовок по всей столице.
- Священник организовал забастовки? – удивился Император. – Какое отношение может иметь церковное духовенство к политической обстановке в стране, да еще и подстрекать народ на забастовки?
- Не могу знать, Ваше Величество, - ответил Святополк-Мирский. – Возможно, он обычный раскольник, а, может быть, и вовсе расстрига.
- Дальше, - властно приказал Государь.
- Сначала произошли забастовки, а сегодня Гапон организовал шествие рабочих к Зимнему дворцу.
- К Зимнему дворцу? – Николай вскинул брови. – С какой такой целью?
- Рабочие, якобы, шли к вам на поклон с целью вручения вам петиции.
Государь в полном недоумении смотрел на министра. Каждое слово было для него новостью, каждая фраза шоком. Господи Боже, что происходит в стране, что происходит в столице? Этот человек сообщал ему вещи, о которых Император не имел ни малейшего понятия. Словно бы он жил в каком-то своем мире, а страна в своем. Как такое вообще может быть возможно?
- Какая такая петиция? О чем вы говорите? – спрашивал Николай, не сводя с князя широко раскрытых глаз.
- Петиция, в которой народ собирался изложить вам свои просьбы и жалобы. Но в основном это были политические требования, да и сама петиция носила революционный характер.
- И вы мне ничего об этом не сообщили? – ахнул Государь.
Святополк-Мирский сконфуженно молчал.
- И потом, меня не было в Зимнем дворце.
- Да, Государь. Только народ ничего об этом не знал.
- Но вы-то это знали!
Министр только тихо и виновато вздохнул.
- Тогда почему вы не сообщили это народу? Почему он пребывал в неведении, считая, что я нахожусь в Зимнем дворце?
- Ваше Величество, мы пытались растолковать это людям, - оправдывался князь. – Но у нас ничего не вышло. Кто-то упорно распускал по городу слухи о том, что вы находитесь в столице. Народ невозможно было разубедить.
- Почему вы не доложили обо всем этом мне еще вчера? – Николай с трудом сдерживался, чтобы не повысить голос. – Вы все знали и о предстоящем шествии, и о петиции, о которой я не имел ни малейшего понятия. Это что, заговор? Вы готовили у меня за спиной заговор?
Министр заморгал, не сводя испуганного взгляда с Императора.
- Ваше Величество, я не хотел вас беспокоить. Мною были приняты все необходимые меры, войска были приведены в боевую готовность. Мы сделали все, чтобы не допустить этого шествия.