Планета Огня
Свет поднимавшегося солнца лениво пробивался сквозь закрытые вертикальные жалюзи, которые грязными серыми полосами свисали с огромных окон душной аудитории, заполненной сонными студентами. Согнувшись над партой, с трудом сдерживая частые приступы зевоты, Юля с полузакрытыми глазами механически строчила конспект, даже не пытаясь вникнуть в суть лекции, читаемой круглой, как бочонок, преподавательницей. Низкий бархатистый голос лекторши приятно проскальзывал мимо её слуха, не привлекая внимания, и лишь ещё больше убаюкивая не успевший до конца проснуться мозг. Первая пара всегда проходила как продолжение утреннего сна, прерванного мерзким звонком будильника, возвестившим о тягостной необходимости покинуть тёплую постель дома, и возобновлявшегося в форме липкой, неотступной дремоты в стенах альма-матер.
Ситуация осложнялась ещё и тем, что Юле никак не удавалось воспрепятствовать воспоминаниям о ночном путешествии наполнять её и без того расслабленное сознание. В голове у девушки то и дело возникали образы бескрайних песков под палящими лучами чужого солнца, скачущей в клубах медной пыли верхом на диковинном звере инопланетянки и величественный, грозный и прекрасный лик жителя Планеты Огня. Юля думала, что ей ни за что не забыть ту жгучую дрожь, сотрясшую весь её разум, когда в нём зазвучал ментальный голос сверхъестественного существа. Даже сейчас, когда она сидела в такой привычной, скучной аудитории за неудобной узкой партой, воспоминания о нём заставляли её сердце тревожно вздрагивать, а мысль о новой встрече и тем более посещении его родного мира вызывала тихий страх. Но страх это не походил на тот, что испытывают люди, когда им предстоит некая болезненная или неприятная процедура, нет. Он больше походил на волнение перед ответственным мероприятием, непосредственной участницей которого ей предстояло стать.
Там, на далёкой огненной планете, она окажется на виду со всеми своими помыслами, желаниями и недостатками у созданий, несравненно более совершенных, чем она сама. Для владеющих телепатией инопланетян не существует секретов, они будут видеть её насквозь, всю её жизнь, всё её ошибки, она станет для них открытой книгой. Чувство стыда, затаившееся где-то в недрах души, не давало Юле покоя, из этого чувства возник безотчётный страх быть осуждённой. Блуждая на границах сознания, навязчивый как жужжание мухи, он медленно отравлял ей радость предвкушения нового путешествия. Но с ним упорно боролось другое, подсознательное чувство, родившееся в безмолвной, неподвижно-ясной глубине её существа, неизменно служившей ей опорой в моменты сомнений. Это чувство говорило Юле, что никто из обитателей Планеты Огня не осудит несовершенств её натуры, ибо разум их выше столь примитивного поведения.
«И вообще, - сказала себе Юля, - всё это только моя жуткая мнительность. Сдалась я им, чтобы думать обо мне. Скорее всего, на меня там никто даже внимания не обратит. Всё будет хорошо, хватит ныть!».
Юля запретила себе думать о том, что будет ночью, и остаток дня прошёл в относительном спокойствии, посвящённый всяким будничным делам. Лишь около половины девятого вечера, когда она сидела дома в кабинете на втором этаже, делая задания по учёбе, позвонил Юра, чтобы поинтересоваться, как она поживает. И хотя её отношения с двоюродным братом заметно потеплели после того, как они вместе слушали «Симфонию тысячи искр», всё же его вечерний звонок удивил девушку.
Юра говорил о каких-то банальных вещах вроде учёбы и работы, но по его тону Юля поняла, что он ходит вокруг да около, не решаясь задать тот вопрос, ради которого он и позвонил. Наконец, когда терпение девушки уже подходило к концу, он спросил, как бы, между прочим, не слушала ли она снова симфонию, и не случалось ли с ней ещё чего-либо необычного.
- Нет, симфонию я больше не слушала, - ответила Юля. – А что ты понимаешь под необычным?
- Ну, что-то, чего раньше не случалось, что угодно, - пространно произнёс Юра. - Я, например…, - он запнулся, сомневаясь, стоит ли рассказывать, что с ним происходит, но, затем сделал вдох и продолжил, – в общем, меня преследует странно чувство…, будто я растворяюсь.
- Что? – переспросила Юля, - это как растворяешься?
- Знаю, звучит бредово, но иначе этого не описать. Мне кажется, словно меня по крупице уносит куда-то, как если бы я был сделан из песка, и ветер постепенно разрушал моё тело, сдувая составляющие его песчинки….
Голос Юры звучал непривычно задумчиво, почти печально, так что Юля едва узнавал своего брата. Она ничего не понимала из его слов, и потому, старясь внести больше ясности, спросила:
- Когда это началось?
- В ту же ночь, после того, как ты мне за шиворот снега накидала, - чуть бодрее произнёс Юра, вспомнив ледяной, в прямом смысле, душ. – Мне приснилось, что я опять оказался в космосе, как когда слушал симфонию, только в этот раз передо мной было не открытое звёздное пространство, а какая-то голубая планета с искрящейся атмосферой. Это точно была не Земля, потому что континенты были не такой формы, как на Земле, да и вообще… Короче, я сразу понял, что прилетел к другой планете. Какая она была красивая, Юля! Высоки горы, изумрудные леса, блестящие на солнце реки… Она казалась такой мирной, такой доброй, что мне захотелось спуститься на неё. Я приблизился к верхним слоям её атмосферы, всей душой стремясь пройти сквозь воздушный купол и добраться до зелёной речной долины, лежавшей прямо подо мной. Но что-то не давало мне этого сделать, что-то тянуло меня назад в космос туда, где, должно быть, осталась Земля. Я завис на границе манившего красотой и неизвестностью мира, и был не в силах преодолеть её, хотя и желал этого всем сердцем. Внутри меня шла борьба, я пытался оторваться от того якоря, что приковал меня к Земле. Я был далеко от нашей планеты, но она по-прежнему крепко держала меня на длинном, прочном как сталь поводке, будто я - её раб. Наконец, я изо всех сил сосредоточился на плывущей подо мной голубой планете, страстно пожелав соединиться с ней, и вдруг натяжение поводка, связывавшего меня с Землёй, ослабело, а потом и вовсе исчезло. В следующий миг я почувствовал, как что-то невидимое и тяжёлое отделилось от меня и упало вниз на голубую планету. Якорь, прежде приковывавший меня к Земле, теперь лежал на её поверхности, а я начал стремительно падать вслед за ним. И вот, когда я уже почти достиг земли, я почувствовал, что таю, мир вокруг утратил чёткость очертаний, стало темно, и я проснулся. Сработал будильник, и его звон разбудил меня. Я выключил телефон, и тогда только понял, что тело моё как будто стало тоньше, и со мной осталось ощущение, словно я растворяюсь.
Юра замолчал. Его сестра тоже ничего не говорила, размышляя об услышанном, но около минуты спустя, когда молчание уже затянулось, Юля произнесла:
- Думаю, это скоро пройдёт, твоё «таяние». В конце концов, не можешь же ты действительно раствориться в воздухе.
- Нет, конечно, - спокойно сказал Юра, - просто я точно разводился, и перед глазами то и дело встают пейзажи того мира, как будто у меня два зрения. Меня это не огорчает, но, всё же так не должно быть. Кто знает, чем это может кончиться? Может, я совсем утрачу связь с реальностью? Ты же видела, как на меня действовала симфония… Я не боюсь, нет, скорее, опасаюсь.
- Ах, опасаешься? – неожиданно вскипела Юля, раздосадованная и взволнованная трагичными нотками в голосе обычно оптимистично настроенного Юры, – Так вот, со мной ничего подобного не происходит. Наверное, это от того, что я не заморачиваюсь. Я не таю, не рассыпаюсь, разве что… - она замолкла, всё ещё не желая никому рассказывать о своём знакомстве с Наряном, слишком это было сокровенно для неё. Поэтому, продолжая, Юля сказала совсем не то, что чуть было не сорвалось у неё с языка, - я стала немного иначе воспринимать мир. - Она рассказала Юре об интегральном мировосприятии, правда, умолчав об обстоятельствах, при которых впервые с ним столкнулась. Под конец она добавила, смягчившись, - Уверена, ничего плохого с тобой не случится. Не забивай себе голову неизвестно чем и сосредоточься на материальных, земных проблемах, тогда твоё растворение прекратиться само собой, так же, как и видения.
- Но я не хочу, чтобы они совсем прекращались, - сказал Юра, - я не прочь вновь увидеть ту планету, хотя бы во сне.
- Тогда оставь эти видения для сна. Днём думай только о том, что тебе нужно сделать здесь, на Земле, старайся не отвлекаться на всякие мистические проявления, иначе действительно перестанешь различать грёзы и реальность. Голова должна быть ясной, чтобы нормально жить. Помни, если твой взор затуманен волшебными видениями, недолго и во вполне материальный столб врезаться. Короче говоря, днём будь на Земле, а ночью лети к звёздам, тогда всё будет хорошо. Ты понимаешь меня?
- Да, Юля, ты права, я зря заморочился. Просто всё это так странно…
- Забей! Бывает и куда страннее. Что же теперь, умереть и не жить? Ладно, если что, я на связи.
- Спасибо. Спокойной ночи.
- И тебе того же. Пока.
Юля выключила телефон и положила его на стол рядом с открытым ноутбуком. Несмотря на то, что она старалась говорить с Юрой бодро и убедить его в том, что ничего опасного с ним не происходит, в её собственной душе поселилась тревога. А вдруг Юре и правда грозит нечто ужасное? Вдруг он действительно растворится или сойдёт с ума? И виновата в этом будет она, ведь это она дала ему ноты симфонии и упросила озвучить их. А теперь, когда с её двоюродным братом начали, как и с ней, происходить странности, она даже не решилась рассказать ему всю правду о собственных переживаниях. Она поступила эгоистично и трусливо, скрыв от него подробности своих путешествий.
«А что бы это изменило? - спорила Юля сама с собой, - Скорее, всего он бы только сильнее испугался».
«Нет, ты этого не знаешь. Он мог бы наоборот почувствовать, что не одинок, ему стало бы легче. А теперь, он, наверное, думает, что на тебя Симфония повлияла не так сильно. Возможно, он решил, что ты сочла его психом… Если бы ты сказала ему о Нараяне…».
«О да, я себе это представляю: «Эй, Юра, я установила телепатический контакт с инопланетянином, и теперь мы с ним вместе ночами путешествуем по галактике». Скажи я это, он бы сам подумал, что я рехнулась. Очевидно же, что нормальным считается допускать подобное в теории, а стоит упомянуть на практике, что ты мысленно общаешься с жителем другой планеты, как тебя тут же упекут в дурдом».
«Думаю, после того, что с ним случилось, он бы понял… Хотя, возможно, ты права, ещё рано говорить о пришельцах. Но, в любом случае, нужно спросить у Нараяна о том, что происходит с Юрой. Он-то уж точно знает, что делать», - в последней фразе два внутренних голоса Юли слились в один, придя к общему мнению. Решение было принято, она узнает у Нараяна, что значат ощущения её двоюродного брата.
Укрытый ночной тенью мир остался позади, а перед Юлей вновь распахнулась сияющая беспредельность космоса. Уже ставшее привычным пребывание в безвоздушном пространстве в этот вечер вызвало у Юли лёгкое удивление, когда внезапно она осознала, что вакуумная среда непрерывно вибрирует, словно через неё проходит электрический ток. Удивляясь про себя, как она раньше этого не замечала, девушка смотрела, слушала и чувствовала, как мелкая ритмичная дрожь сотрясает вселенную, проникая сквозь планеты и звёзды, сквозь тела и мысли. Было в ней нечто невыразимо древнее, фундаментальное и всеохватывающее, но, в тоже время, простое и естественное. В этой мягкой, пронизывающей пространство пульсации, Юле чудилось что-то давно знакомое, родное, как биение материнского сердца, которое слышит и чувствует в утробе каждый ребёнок. Его звук навеки впечатывается в память ещё до рождения, врезается в подсознание, как символ самой жизни.
Непрерывной, монотонной пульсации космической жизни можно было внимать вечно, в ней растворялись объекты, пространство и время, словно она была первородным элементом всего сущего, неким бесконечно простым и неизменным явлением, лежащим в его основе. Вслушиваясь в ритм вселенской гармонии, Юля постепенно забывала обо всём, кроме него, мысленно уносясь дальше и дальше от обыденности земной жизни. Когда девушка, наконец, ощутила присутствие Наряна, выведшее её из состояния восхищённого созерцания и слушания космического тока, она знала, что уже никогда не перестанет его слышать, ни на Земле, ни за её пределами.
Появление Нараяна мгновенно заставило Юлю вернуться к реальности и вспомнить, нечто крайне важное, о чём она хотела с ним поговорить. Но не успела она даже толком подумать о том, что рассказал ей меньше двух часов назад Юра, как в её уме возник ответ Нараяна:
- Это происходит потому, что он оставил частицу себя на моей планете и теперь навеки связан с ней. Благодаря этому дух его может теперь намного легче преодолевать расстояние, разделяющее два мира. Стоит духу освободиться от оков дневного разума, как он устремляется туда, где брошен якорь сердца… Брат твой, едва увидев мою землю, полюбил её не меньше, чем родную планету. Ты не знала, что он мечтает о космосе не меньше тебя?
- Нет, - подумала Юля, – правда, я не так хорошо его знаю… Я даже не подозревала. Когда Юра описывал свои переживания, вызванные «Симфонией тысячи искр», мне показалась, что он был, скорее, испуган и потрясён тем, что с ним случилось и точно не желал бы повторения того путешествия. Он даже стёр Симфонию из своего компьютера, лишь бы не слушать её больше.
- Он не был готов к тому, что эта музыка сделает с ним, поскольку не верил в возможность подобного. В то же время в глубине души он надеялся, что однажды некая сила откроет ему путь в другой мир, совершенно не похожий не его собственный. Твой брат тайно грезил о звёздах, и это его желание было таким искренним и сильным, что он никому и никогда не говорил о нём. Даже самому себе он едва решался признаться, как его душа стремиться к небесам… Запомни, Юля, самые заветные, до боли дорогие мечты люди в вашем мире держат при себе, не посвящая в них никого, ибо на Земле поведать о них другим – это всё равно, что подставить незащищённое сердце под безжалостные удары холодных и острых клинков непонимания.
- Но почему Юре кажется, будто он тает, будто что-то уносит его с Земли, как ветер морской песок? – спросила Юля.
- По той же причине, - ответил он. – Частица его существа, оставшаяся в моём мире, взывает к нему, как береговой маяк к плывущему по океану кораблю. Но не бойся, это ему ничем не грозит. Ты правильно посоветовала брату думать больше о Земле, это укрепит его связь с ней, и со временем он перестанет чувствовать, что распадается на части, разрываясь между двумя мирами. Он действительно не может исчезнуть, но ни к чему ему и витать в облаках, когда нужно твёрдо стоять на земле. Звёздами лучше любоваться ночью.
Слова Нараяна убедили Юлю в том, что ничего с её братом не случится, и она была очень благодарна своему инопланетному другу за то, что он вернул ей душевное спокойствие. У неё остался только один вопрос, который она хотела задать. Она его задала, лишь только на границе её разума мелькнула мысль о нём.
- Скоро придёт день, когда ты сможешь рассказать брату обо мне, но не сейчас, - прозвучал в сознании девушки ответ Нараяна.
- А когда? – спросила Юля, смущаясь собственной смелости.
- Всему своё время, - коротко скал он. – А времени у нас не так много… Пора отправляться к Планете Огня!
И вновь стремительный скачок в звёздную неизвестность, даже направление Юля не успела заметить. В голове её возник образ объятой огнём земли в жуткой близости от раскалённого добела, сверкающего от нестерпимого жара точно гигантский алмаз светила, плазменные протуберанцы которого чертили узоры по выжженной бугристой поверхности планеты. Если бы Юля могла взглянуть на этот огненно-белый мир незащищёнными физическими глазами, то мгновенно бы ослепла, настолько яростно горели её будто отлитые из расплавленного серебра горы и равнины. Казалось, ничему живому не было места в этом обожженном плазмой мире, любая органика, стоило ей приблизиться к Планете Огня, моментально обратилась бы в дым, испепелённая солнечными лучами. Но вскоре Юля поняла, что безжизненной Планета Огня кажется только на первый взгляд. Стоило девушке отвлечься от предрассудков земного ума и его ограниченного восприятия и позволить очевидному достичь её духовного взора, как мир, принятый ею вначале за огненный ад, превратился в ослепительный рай.
Невосприимчивость ментальной оболочки к физическим условиям, в том числе и жару звёздной короны, овевавшей Планету Огня, позволила Юле и Нараяну безболезненно войти в её атмосферу и спуститься на огромную, тянувшуюся от горизонта до горизонта равнину. Достигнув её, они оказались посреди непрерывно колышущегося под порывами горячего золотистого ветра моря высокой огненно-белой травы. Мягкие, плоские стебельки легко гнулись во все стороны, извиваясь как языки пламени, они выглядели такими же тонкими, эфемерными на ощупь и обжигающими, как огонь. Над травой, точно пожар заполнявшей землю, грациозно порхали маленькие разноцветные птицы, то ныряя в её сияющие волны и скрываясь в них, то вновь яркими всполохами выныривая и возвращаясь в небеса. Эти пернатые создания с удлиненными телами и узкими крыльями подобно растениям были словно сотканы из цветных огненных искр, а по их плотно прилегавшим друг к другу пёрышкам то и дело пробегали крохотные молнии. Слетая шлейфом с кончиков хвостов, они оставляли в воздухе дугообразные следы, направлением и формой соответствовавшие траектории полёта птиц. В результате всё воздушное пространство над огненным травяным полем было испещрено замысловатым узором из множества волнистых серебряных полос.
Впервые увидев такие необычные формы жизни, как огненные птицы и плазменная трава, ещё более причудливые, чем даже собако-кони и песчаные тигры Золотого Мира, Юля заворожено озиралась по сторонам, пытаясь охватить взором как можно большую площадь равнины. В небесах над ней висело невероятных размеров белое солнце, но свет его уже не казался таким беспощадно-жгучим, способным лишь уничтожить всё живое на этой планете, как чудилось ей из космоса. Теперь она видела, что в действительности близость раскалённого светила не сгубила живые организмы, а лишь заставила их принять более тонкие, ослепительно-огненные формы под стать созданным звездой условиям. Для Юли это открытие значило одно – жизнь вовсе не столь прихотлива, как считают земные учёные, она способна приспособиться к любым условиям, и, следовательно, распространена во вселенной гораздо больше, чем они считают. Возможно, необитаемых планет нет вовсе, либо их число несущественно в общей массе захваченных жизнью миров.
- Если что-то не удаётся увидеть, это ещё не значит, что этого нет, - прозвучал в сознании Юли голос Наряна, подтверждавший правильность её мысли.
- Методы их исследований и предвзятое отношение не позволяют им увидеть истину, - размышляла Юля о деятелях земной науки. – Эту планету они бы тоже сочли необитаемой?
- Отправляя на неё зонды и глядя в телескопы – да, - ответил Нараян. – Если бы прилетели сюда лично, то, быть может, обладающие самой незакостенелой психикой среди них и не были бы так однозначны в своём решении. В вашем мире нет приборов, способных зафиксировать проявление здешней жизни, только чувства наиболее развитых людей могут это сделать.
- То есть то, что я вижу сейчас…, - начала, было, Юля.
Но раньше, чем её мысль успела оформиться, пришёл ответ Нараянра:
- Физическим зрением ты бы этого не увидела. Вспомни свои первые впечатления от этого мира, когда ты ещё не успела освободиться полностью от земного восприятия.
Нараян был прав - чисто земные чувства способны воспринимать лишь то, что им близко и привычно, как радиоприёмник, настроенный на определённую частоту. Всё остальное при этом остаётся вне зоны видимости и слышимости для них. Только иногда какая-то случайная волна прорвётся в эфир, неся новые специфические данные, которые, возможно, будут отчасти поняты, но основная их доля будет отнесена к обычным помехам. Единственный способ получать больше информации – расширять диапазон восприятия.
Размышления Юли об исследовательском потенциале земной науки были прерваны появлением представителя человеческой части населения Планеты Огня. В нескольких шагах от Юли и Нараяна посреди белого поля возник прекрасный юноша с глазами цвета стали, горевшими звёздным огнём на озарённом внутренним светом лице. Это был тот самый человек, которого они встретили в Золотом мире, и мысленный голос которого так встревожил Юлю, когда она впервые его услышала. Здесь, посреди залитых огнём равнин его величественный, сиятельный облик стал ещё внушительнее, а исходившая от него энергия была такой сильной и плотной, что заставила утихнуть ветер, и замолкнуть шелест листвы. Вместе с ветром исчезли и птицы, переместившись всей стайкой в дальнюю часть поля, чтобы там продолжить свой травяной сёрфинг.
В насупившей тишине, вновь сотрясая все Юлины чувства, зазвучал мысленный голос владыки огня:
- Моё сердце радуется тому, что я вижу вас, гости из далёких миров! - услышала Юля речь юноши, обращённую её разумом в доступные для понимания слова, - Позвольте мне быть вашим проводником на этой земле.
- И мы рады новой встрече с тобой! – отвечал за них обоих Нараян, в то время как Юля усиленно пыталась не позволить возникнуть в своем уме ни одной посторонней мысли, всецело сосредоточившись на разговоре двух инопланетян, - Благодарю тебя за приглашение!
Тут взгляд стальных глаз жителя Планеты Огня обратился прямо к Юле, и хотя её присутствие в этом раскаленном мире не было достаточным, чтобы создать здесь даже едва различимый призрак, девушка была уверена, что сияющий юноша видит её. Под его взором Юле стало не по себе, он был пронзительнее, чем взгляд Нараяна, насквозь прожигал душу, словно рентгеновским лучом просвечивая всё нутро. Но эти малоприятные ощущения почти мгновенно прошли, и она увидела, как ангельски-прекрасное лицо огненного человека озарилось поистине неземной теплотой и совершенным пониманием, а в серых глазах его засияли весёлые искорки. То выражение, с которым он смотрел на неё, напомнило Юле взгляд умудрённого жизнью старца, наблюдающего за играми своих маленьких правнуков. Та же мягкая снисходительность, исполненная всепонимающей добротой и сочувствием к молодости и неопытности, светилась в его огромных, глубоких как космос глазах. Он видел всё, что несла в своей памяти Юля, но ни за что не осуждал, словно говоря: «И мы были такими».
Так Юля перестала бояться всевидящего ока инопланетян-телепатов, и, позволив любознательности и радости от предвкушения новых открытий наполнить её душу, отправилась вместе с Нараяном вслед за огненным человеком в путешествие по его удивительному пылающему миру.
Внизу проносились сверкающие, словно россыпь драгоценных камней, горные цепи, по их крутым склонам сбегали, извиваясь, огненные красно-оранжевые реки. Подобно синим водным рукавам на Земле, потоки жидкого пламени на Планете Огня служили домом для множества разных представителей термофильной флоры и фауны. Сквозь верхние слои раскалённой воды Юля видела очертания усиленно работавших длинными тонкими хвостами рыб, плывших против течения точно лососи во время нереста. То здесь, то там посреди всполохов огненных волн мелькали вытянутые угольно-чёрные головы змееобразных созданий, лениво всплывавших со дна рек, чтобы погреться в плазменных лучах солнечной короны. Их чешуйчатая кожа отражала свет звезды как отполированный до зеркального блеска агат, привлекая внимание Юли даже на большой высоте, на которую они периодически поднимались, чтобы охватить панораму пейзажей.
Горы сменялись равнинами, заросшими сверкающей белой травой и полыхающими на ветру цветами, густыми алмазными лесами и садами, большими и маленькими озёрами всех мыслимых огненных оттенков. Однажды на их пути встретилось даже голубое - крайне высокотемпературное - озеро, в его толщах могли обитать лишь невесомые, как свет, прозрачные бабочки-медузы, которые, изящно изгибая свои овальные тельца, скользили в волнах.
Пролетая над горящими просторами Планеты Огня, любуясь её пламенеющими пейзажами, Юля, как всегда, неизменно чувствовала присутствие Нараяна, а порой она даже видела отблеск его лица в золотистом сиянии воздуха. Он парил над землёй вместе с ней, как и положено бесплотному - в чужом мире - духу. Сопровождавший их сероглазый сын огненного царства держался в небе ничуть ни хуже инопланетных гостей. Его полёт был таким естественным и непринуждённым словно не требовал ни малейших усилий, будучи для него наряду с телепортацией, которую Юля и Нараян наблюдали по прибытии на Планету Огня, обычным способом передвижения, как ходьба для землян.
Припомнив, как Нараян при их первой встрече на его родной планете возник перед ней буквально из ниоткуда, а также те экстрасенсорные способности, которые он постоянно демонстрировал, Юля пришла к выводу, что, должно быть, по мере эволюции подобные экстраординарные таланы становятся нормой жизни. Эта догадка приятно взбудоражила её разум, породив желание узнать, на что ещё, помимо левитации, телепортации, телепатии и тому подобного способны жители таких высокоразвитых миров, как Планета Огня. Любопытство Юли, конечно же, не оставшееся незамеченными ни Нараяном, ни их величественным провожатым, вскоре было удовлетворено, причём результат намного превзошёл ожидания девушки.
Местность, которую можно было назвать дикой, сменилась грандиозным, ни на что не похожим городом. Здания его были расположены на значительном расстоянии друг от друга в правильной круговой последовательности так, что внешние улицы кольцом охватывали внутренние. В центральной точке мегаполиса располагалось огромное, приплюснутое строение с куполообразной зеркальной и будто бы жидкой, как ртуть, крышей, наводившее на мысль о гигантском мыльном пузыре. От него кругами разбегались внушительных размеров строения, возведённые из того же подвижного, отражавшего свет материала, что и крыша центрального дворца. Между зданиями, подходя вплотную к их стенам, росла густая трава, деревья и кустарники. И если бы не аккуратный вид заполнявшей город растительности, Юля могла бы подумать, что он давно покинут и природа снова захватывает некогда отнятую у неё территорию. В действительности же это поселение людей ничуть не ущемляло её, природы, интересов, органично сосуществуя с растительным и животным миром.
Всматриваясь в облик первого увиденного ею на Планете Огня города, Юля невольно сравнивала его с земными аналогами, а также с тем, что ей довелось увидеть в Золотом Мире. Несмотря на то, что внешне мегаполис имел некоторые общие черты со знакомыми Юле городами, он обладал и одним существенным отличием, бросавшимся в глаза, а именно - отсутствием тяжеловесности. Да, его размеры, превышавшие площадь любых населённых пунктов, известных ей, но впечатляли также, как продуманность и лаконичность его планировки. Но при этом город выглядел так, будто его составляли не монументальные сооружения, а всего лишь здоровенные зеркально-серебристые палатки, установленные посреди поросшей редкими деревьями равнины неведомыми туристами-великанами. Легко было представить, что все их можно быстро свернуть и убрать, так что от целого строя домов не останется и следа.
И снова мысли Юли не были тайной для летевших с ней радом инопланетян, и в сознании её вновь возник голос Нараяна:
- Глаза можно обмануть, но чутье никогда. Перед тобой кладбище звездолётов.
- Кладбище звездолётов? – переспросила Юля и стала тщательнее присматриваться к ртутно-блестящим крышам и стенам домов.
Тут только она заметила, что центральное купольное здание действительно очень напоминает изображения «летающих тарелок», коих полно на Земле. Да и остальные дома на самом деле были не домами, а лежащими на земле огромными яйцеобразными посудинами. С высоты это скопление авиатехники и правда походило на кладбище.
- Но почему они здесь? – удивлённо подумала Юля.
- Это своего рода мемориал - дань памяти прошлым эпохам, когда для путешествий в космосе жителям Планеты Огня требовались корабли, - ответил Нараян.
- То есть как «когда требовались»? - у Юли в голове плохо укладывалось, как можно совсем обходиться без космолётов, если речь не идёт о ментальном путешествии, вроде того, что она совершает сейчас.
- Они достигли состояния, когда могут находиться в открытом космосе в своём обычном теле, без механических приспособлений, - уточнил Нараян, ощутив её замешательство. – К тому же, любой из братьев нашего друга, - добавил Нараян, имея в виду показывавшего им планету огненного юношу, - по своему желанию способен моментально переместиться на любую другую планету.
Полёты в космосе без звёздных кораблей, даже без скафандров, в полном, что называется, «воплощении»… Что тут можно сказать? Юля была в шоке. По сравнению с этим меркла левитация и тому подобное, меркли живущие в солнечном огне звери, меркло всё, с чём она сталкивалась прежде… Постепенно, когда потрясение стало проходить, в разуме Юле выкристаллизовалось единственное, но самое соответствующее ситуации заключение: у человеческих возможностей нет границ, и с этим нужно смириться.
- Однажды и земляне будут также свободно пронзать космические пространства, - продолжал Нараян, следуя ходу мыслей Юли. - Тогда крайне полезными окажутся навыки звёздных странствий, которые ты получаешь сейчас, поскольку механизм путешествий отличаться не будет.
В этот миг небо над тремя путниками озарила неяркая голубая вспышка. Когда она угасла, на фоне белоснежного небосклона появилась крохотная мерцающая серебристая звездочка, почти незаметная из-за яростного света солнца. Она плавно спускалась к земле, рассекая воздух под углом в сорок пять градусов, постепенно приближаясь к кладбищу звездолетов. Спустя насколько секунд заметно увеличившаяся в размерах звезда оказалась как раз напротив Юли - в сотне метров от крыши центрального космического корабля на поле - и девушка смогла, наконец, как следует рассмотреть прилетевший из космоса объект.
Мерцающий предмет, принятый вначале Юлей за звезду или метеор, вовсе не был ни тем, ни другим. Серебристое сияние, походившее на звёздный свет, окружало фигуру человека – девушки - облачённую в белые одежды. Эта девушка, своей величественной красотой не уступавшая жителю Планеты Огня, свободно парила в воздухе, очевидно намереваясь приземлиться где-то за горами, примыкавшими к кладбищу звёздолётов. У Юли не было ни малейшего сомнения в том, что перед ней ещё одна инопланетянка с некой высокоразвитой планеты, способная летать в космосе без каких-либо приспособлений. Интуиция подсказала ей и то, что серебристый свет, излучаемый девушкой – это концентрированная энергия, которой она окружила себя вместо скафандра и которая создавала вокруг гостьи с другой планеты привычные для неё условия.
Как оказалось, путь, по которому Юлю и Нараяна вёл огненный юноша, лежал в том же направлении, в каком двигалась мерцающая инопланетянка. Вслед за ней они пролетели над всей равниной, усеянной памятниками минувшей эпохи космолётов, а потом и над ломаным горным хребтом, кроваво-красной стеной закрывавшим восточную окраину долины. Здесь Юлю ждало новое потрясение, пусть не такое сильное, как новость о свободных полётах в космосе без кораблей, но, тем не менее, существенное и продолжавшее ту же тему.
Девушка с копной рыжеватых волос, летевшая в облаке серебряного сияния, была не единственной инопланетянкой, самостоятельно преодолевшей сотни световых лет до Планеты Огня. На заросшем шелковистой травой берегу голубого озера, неподвижные огненные воды которого лежали у подножия высокой рубиновой горы, её уже ждала группа из трёх соплеменников. Серебристое сияние, излучаемое двумя юношами и девушкой, поджидавшими свою сестру на земле, сразу выдало в них пришельцев из другого мира. Но не только яркость сияния отличала их от жителя Планеты Огня, лицо которого, как успела заметить Юля, также было пронизано отчётливо видным внутренним светом, но и вся их внешность. Кожа и волосы пришельцев казались светлее, чем у огненного юноши, в больших фиолетовых глазах горел холодный свет, похожий на тот, что наполнял чашу овального озера, у которого они собрались. Сходство это натолкнуло Юлю на мысль, что они, быть может, прибыли из ещё более горячего мира, чем планета огня. Последовавший за этой догадкой лёгкий кивок Нараяна убели Юлю в её правильности. А из этого напрашивался вывод, что, похоже, теплового предела для жизни не существует. И новый кивок Нараяна подтвердил и эту мысль.
Рыжеволосая инопланетянка приземлилась возле своих соплеменников, и те приветствовали её самыми радушными и теплыми улыбками, какие только видела Юля в своей жизни. За приветствием последовало безмолвное совещание, в котором могли участвовать только четверо светоносных астронавтов.
Из уважения к гостям огненный юноша замер в небе на почтительном расстоянии от озера, на берегу которого они беседовали, своим примером призвав остановиться и Нараяна с Юлей. При этом он вовсе не выглядел удивлённым тем, что встретил группу только что прилетевших инопланетян в своём мире, точно подобные визиты были здесь делом ещё более обычным, чем приезд иностранцев на Земле. Житель Планеты Огня, излучая спокойствие и благожелательность, вежливо ожидал, пока инопланетная делегация закончит совещание, чтобы затем самому обратиться к ним со словами приветствия. Не прошло и минуты, как ему представилась эта возможность, когда фиолетовые глаза людей-пришельцев обратились к нему и Нараяну с Юлей.
В этот раз диалога как такового Юля не услышала, как не услышала и слов вообще. Язык, на котором общались огненный юноша и четверо инопланетян, хоть она и воспринимала его в ментальном поле, был почти полностью ей непонятен. Дело, вероятно, было в том, что пришельцы настолько превосходили в своём развитии землян, что разум Юли просто не мог расшифровать их высокочастотные мысленные импульсы и перевести в доступный ей язык. Конечно, если бы они хотели поговорить лично с ней, то могли бы сами привести свои ментальные послания в соответствие с возможностями её восприятия, но они говорили с жителем Планеты Огня, который понимал их и без этого.
И пусть Юля оказалась как бы за бортом телепатической беседы между представителем Планеты Огня и выходцами из другого высокотемпературного мира, она ничуть не огорчилась в связи с этим. Девушка прекрасно понимала, что имей их разговор к ней отношения, суть его была бы ей открыта, а расстраиваться из-за того, что не можешь услышать то, что для твоих ушей не предназначено, просто глупо. Кроме того, Юля догадывалась, что в каком-то смысле лучше ей сейчас и не стремиться поучаствовать в общении высоких инопланетян. Она ещё помнила, какой встряской для неё стало первое знакомство с телепатическим голосом жителя Планеты Огня, как его слова будто электрическим током прожигали её разум, так что боялась даже представить, какие ощущения может вызвать ментальный разговор с более развитыми пришельцами.
Когда беседа огненного юноши с рыжеволосыми инопланетянами, как казалось Юле, уже подходила к концу, перед ней вдруг возникло сосредоточенное лицо Нараяна.
- Нам немедленно нужно уходить, - быстро проговорил он, - ты должно вернуться на Землю прежде, чем тебя отвлекут. Идём!
Юля не успела даже ничего спросить, как пылающий в лучах белой звезды мир остался далеко позади, в тёмной космической пучине, а перед ней вновь оказался хорошо знакомый лик Земли. Стремительное падение сквозь облака, мелькнули оранжевые огни уличных фонарей в ночном городе, и всё погрузилось во тьму.
Очнулась Юля от писка мобильного телефона, лежавшего на тумбочке возле кровати - пришла какая-то безумная рекламная смска от одного из таксопарков с предложением самых низких цен на поездки по городу. Всё ещё витая мыслями где-то далеко, Юля выключила телефон, чтобы ничто, кроме будильника уже не смогло её побеспокоить, и опустила голову на подушку. Пытаться возобновить путешествие было бессмысленно, сон уже слишком близко подошёл к ней, и ум не был достаточно ясным для восхождения. Поэтому Юля закрыла глаза и позволила своему сознанию окончательно унестись в страну грез.