СЛЁЗЫ СКВОЗЬ СМЕХ
Женская проза - ею сегодня никого не удивишь. На неё даже пошла определённая мода. По-моему, в наш «бесполый» век даже некоторые писатели-мужчины стали писать «под женщин». Видимо, в расчёте на то, что женщины в мире – в паузах между кухнями, шмотками, детьми, мужьями и любовниками – больше читают. Или больше покупают, что сегодня ещё важнее. Плюс, наверное, женская психология всё-таки ярче мужской и, пожалуй, легче поддаётся описанию и препарированию. Впрочем, по принадлежности к макулатуре в общих объёмах мужская проза никак не уступает женской. Я, правда, не сторонник считать, что разделения в творчестве нет. Что проза и поэзия всегда единственны: или они есть, или их нет. Нет, всё-таки проза той же Натальи Саррот (к слову, русской по своим корням) всё же отличается от прозы других, мужского полу, правозвестников «нового романа»: она, если хотите, гибче и даже многозначнее.
Вслед за мастерицами-рукодельницами детективного и прочих расхожих жанров и в нашу современную русскую литературу постепенно, пусть не с налёту, входят и новые женщины. Другие. С чувством слога, с проработанностью деталей, с литературными характерами, а не только с литературными сюжетами. Я вижу их и на страницах «Юности», которую читаю сейчас не по инерции давно ушедшей молодости, а с искренним любопытством и даже завистью. Хорошо, что уважаемый, фундаментальный литературный журнал и им даёт доступ к своему читателю – читатель у «Юности» традиционно начитанный, изощрённый, на мякине его не проведёшь.
Одно из таких недавно открытых имён - Светлана Воскресенская. Её повесть с очень юношеским названием «Радужное счастье» (видимо, потому что любое счастье рассыпается ещё раньше, чем любая радуга) больше года печатается в журнале. Запевка повести публиковалась ещё в 2004 году: автор дорабатывала её в течение десяти лет, что нетипично сегодня ни для женской, ни для мужской прозы). Но сам я читал её ещё в рукописи. И первое, что мне понравилось в ней – это первоклассная ирония. Причём автор и главная героиня, Лиза, иронизируют не только над окружающим (конечно же, преимущественно мужским, миром), сколько над собой. Вещь эта не о лёгких премудростях флирта, в ней есть настоящая людская драма, с потерей близких, с распадом семьи, зарождением повторной и, в общем-то, изначально иллюзорной любви и её повторной утратой. И повествует обо всём этом не бегло, не пунктиром, а довольно обстоятельно. Но - не через силу. На дне многих эпизодов угадывается и горечь и слеза, и то, что даже выше них – п р а в д а . Но при всём при этом слог, слово и даже с л о в ц о всё-таки скрадывают эту самую горькую правду. Скажем, мне невероятно понравился эпизод с потерей шубки (едва ли не единственной в е щ и , которая оставалась у героини после благопристойной замужней жизни). Лично для меня эта утраченная шубка стала метафорой целой литературной судьбы.
Новых женщин в новой литературе, мне кажется, объединяет то, что это женщины с судьбой. Не удачливые фантазёрки, просиживающие за конторским столом (говорят, сейчас есть даже целые мужские «творческие объединения», работающие на одну писательницу или на одно женское имя), и не счастливые обладательницы рублёвских браков. Они всерьёз проживают свою собственную, реальную, с тяготами и скудными радостями, жизнь и в меру отпущенного Господом дара пытаются отобразить именно её. Как сатисфакцию судьбе.
К таким женщинам относится и Светлана Воскресенская. За её плечами не так много лет, но немало внешних и внутренних превращений, которые всегда сопровождают женщин. Слесарь механосборочных работ (видите, как литературно и по-женски звучит её первая профессия!), в одночасье взлетевшая в стюардессы, как ей тогда казалось - на седьмое небо. Потом взмывшая ещё выше: в жёны к столичному юридическому боссу. И сама попавшая в большой бизнес. А позже, столкнувшись с предательством, вновь оказавшаяся на житейском мелководье. Но два крыла, подаренные природою – характер (могу похвалиться, что я и сам когда-то начинал слесарем третьего разряда) и весьма явственный талант (тут сам хвалиться погожу) сделали своё дело. Молодую женщину выбросило в литературу, на глубину, как сама судьба выбрасывает в в о з д у х отчаянную парашютистку. Литература и помогла ей выстоять, укорениться. Как, смею надеяться, и её повесть кому-то тоже поможет поверить в себя. Почувствовать красоту русского слова и искупительную свежесть не столько едкой, сколько щемящей иронии и самоиронии. Верю: читатели «Юности», ознакомившиеся с «Радужным счастьем», не будут считать потраченное на это самое счастье время – потерянным. А сам жду с течением времени увидеть повесть толстенькой, но не пухлой (почему-то женские романы печатают на дешёвой, почти что ватной бумаге: видимо, для объёма и для цены) увесистой, и всё же - вполне духоподъёмной книгой.