Совсем маленькое эссе о моей встрече с Мартой Геллхорн.
________________________________
Как-то летом 1993 года, питерский меценат Ринад Ахметчин привел ко мне в мастерскую свою подругу Марту Геллхорн, третью жену и роковую любовь Эрнеста Хемингуэя, - одну из величайших военных корреспондентов XX века.
За свою 60-летнюю карьеру она освещала важнейшие военные конфликты в мире. В возрасте 81-го года она сорвалась с места – и примчалась в Панаму, где написала о вторжении войск США. Только когда в 1990-х вспыхнула война в Боснии, Геллхорн посчитала себя слишком старой, чтобы продолжать свою деятельность.
Когда Марта стала ездить в Петербург, ей уже было за 80 лет, но она была еще та, - боевая бабуля, и ей нравилось в ,,боевые" девяностые годы приезжать в наш город.
Ринад, заранее предупредил об их приходе и я с волнением ждал легендарную Марту.
Стол был накрыт по-русски: водка, хорошее вино, малосольные огурцы в меду, отварная картошка, а в центре стола стояла большая посудина, в которую было вывалено три килограмма черной белужьей икры, недавно купленной у Астраханских браконьеров (в то время - всего-то по 15 долларов за килограмм.)
Марта посмотрела на этот кулинарный беспредел и сразу строго заявила: ,,А этого не ем, хотя и выглядит это очень аппетитно. Сварите мне овсяную кашу и больше мне из еды ничего не нужно! А пью я, только хороший виски!"
Овсянка к счастью нашлась, и пока каша варилась, за виски в ,,Березку" смотался водитель.
Марта весь вечер потягивала виски, заедая кашей и баловала нас своими, можно сказать без преувеличения, историческими рассказами: про свою юность, про журналистскую работу и про встречи с великими людьми 20 века. Часа три, без остановки, она говорила, говорила, говорила...
Подруга Ольга ее переводила...
Особенно мне запомнилась одна история про Пикассо, которую она рассказала: ,,Как-то я зашла посмотреть его новые работы. Я всегда ему в глаза открыто говорила, что не люблю его живопись - он же, регулярно и настырно, зазывал меня на показы своих новых картин. Я прошла вдоль стены, где стояло штук пятнадцать его работ, и ничего приятного как всегда Пикассо не сказала.
Две картины были повернуты лицом к стене. Я их развернула и закричала: Пабло, Пабло, это что-то фантастическое, ну наконец-то, я вижу работы от которых в восторге!
,,Еще бы, Марта! Это ведь два лучших творения Амадео Модильяни!" - ответил он мне, очень хмуро и с обидой."
Когда она закончила этот рассказ - вначале засмеялась до слез, а потом тоже со слезами приговаривала: ,,Бедный, бедный Пабло, прости ты меня хоть сейчас, на том свете, - дуру эмоциональную, обидевшую тебя нечаянно!"
Одна выпив бутылку виски, (мы пили водку) она встала и как ни в чем не бывало заявила: ,,На сегодня хватит! Пора в отель! Похоже я вас утомила! Отдыхайте, дети мои!"
Уже уходя, в прихожей, она вдруг сказала: ,,А вы знаете, что самые ценные свои картины Пикассо хранил в большом платяном шкафу, - на вешалках от брюк? И почти никому и никогда их не показывал. Я же, этой чести была удостоена!
Теперь, не только я, но и вы знаете этот маленький секрет великого Мастера!"